Любовь Романова - Дети пустоты. Пройти по краю

– Не хочешь рассказать зачем?

– Нет, – твердо ответила она.

– Ладно, – неожиданно отступил отец. – Надеюсь, это никак не связанно с пятой расой.

– Не связано, – кивнула она и для убедительности добавила. – Клянусь.

Морок помолчал немного, изучая свою дочь, а потом перевел взгляд на притихшего Тимофея.

– Тим, сегодня ночью ты узнал, что Жене срочно нужна помощь. Кто тебе об этом сказал?

– Откуда вы…

– В Норном Братстве невозможно ничего скрыть. Там у каждой стены полно ушей.

– Ага, а еще шляпок и ножек, – пробурчал Тимофей. – Да нечего тут скрывать. Пока я штурмовал замки в Сети, со мной начал переписываться один тип. Сам нашел. На игровом форуме. Представился Хэнком. Сказал, что один из наших. Ну, из Края. Правда, расы не назвал, но я решил, что депфер.

– Почему? – спросил Морок.

– Сам не знаю. Наверное, из-за героя. Он у него будь здоров. Чтобы такого обучить, нужно ни один день в Сети просидеть. А из наших на это только депферы способны. Им же, обычно, делать нечего.

– Что дальше?

– Вчера он написал мне про Конклав. Мол, Марат собирается стать самым главным в Крае. Я сразу хотел об этом Северу рассказать. Он тогда только-только закончил испытывать таблетку и заверил, что с ней я могу подниматься на поверхность. Но вчера вечером дозвониться до него не получилось – у Чухоня на нижних ярусах со связью труба, а ночью Хэнк снова дал о себе знать.

– Это он тебе рассказал, что я у Исси? – Женька не могла понять, как она умудрилась не расспросить Тимофея обо всем раньше.

– Да. И про Исси, и про маячок у тебя на шее. Еще ссылку на программу слежения сбросил. Без нее мы бы тебя не нашли.

Услышав это, Женя машинально коснулась рукой синего камня.

– Я думала, он от тебя, – сказала она Мороку с укором. Женьке почему-то нравилось думать, что платье и камень подарил ей отец. И никто другой.

– Так и есть. От меня. И платье, кстати, тоже. – Неожиданно теплая улыбка смягчила лицо начальника СКК. Сдержанный Морок ненадолго уступил место Кириллу Михайловичу. – Подошло?

– Ну-у-у, вроде, да, – неловко улыбнулась в ответ Женька. – Но зачем тебе нужно было за мной следить?

– Как зачем? Чтобы знать каждого твоего кавалера в лицо.

– Чего? – опешила Женя.

Тимофей с Бруно хором крякнули. Федор прыснул в кулак.

– И еще я не хотел терять тебя из виду. Все-таки чужая страна, – Кирилл Михайлович ловко спрятал под напускной серьезностью грозившую выдать его улыбку. – Это украшение сделал для тебя Север. По моей просьбе, разумеется. В нем небольшое передающее устройство. К сожалению, как только ты покинула замок Ангела, оно потеряло связь со спутником.

– Значит, не потеряло, если мы по нему Женьку нашли, – встрял в разговор Федор.

– Значит, не потеряло, – эхом отозвался Морок. Он снова замолчал. Задумался. Его пальцы начали рассеянно выстукивать по кожаному подлокотнику кресла сложный ритм. Звук выходил звонкий, как удары дождевых капель по карнизу.

– Так о чем ты собирался нам рассказать? – не выдержала Женька.

Стук прекратился. В наступившей тишине Морок по очереди посмотрел на каждого из друзей. Точно раздумывал, не стоит ли кого-нибудь из них попросить уйти. Задержался на Бруно. Итальянец ответил начальнику СКК уверенным взглядом. Женьке померещился в нем вызов.

– Сегодня ночью лагерь «Синие камни» был захвачен, – наконец сообщил Морок. – Нескольким ребятам удалось бежать. Остальные находятся в серьезной опасности.

С минуту друзья молчали – переваривали услышанное, а потом почти одновременно спросили: «Кем?»

– Это была операция специальной бригады. Ее создали для войны с Краем. – Голос начальника СКК прозвучал почти равнодушно, но Женька уже достаточно знала отца, чтобы догадаться, чего ему это стоит. Из-за ворота его рубашки выглядывал фиолетовый платок. Значит, дела хуже некуда. По словам Кудая, в СКК давно вычислили: если шеф пришел в кашне последнего цвета радуги – контора находится на военном положении.

– Специальной бригады? СКК что ли? – уточнил итальянец. Даже младенец различил бы в его тоне недоверие.

– Нет, Бруно. Не СКК. По случаю чрезвычайной ситуации наши кураторы решили создать альтернативную структуру. И поставили во главе нее бывшего аналитика СКК. Некоего гражданина Озерова, уволенного мною неделю назад. Теперь у него есть подготовленные бойцы, которые знают, на что способны люди Края, и есть несколько блокираторов, изъятых из наших запасов. Достаточно, чтобы контролировать территорию одного лагеря.

– Но «Камни-то» им на что сдались? – Казалось, Бруно пытается уличить Морока во лжи. – Там же всего лишь дети!

– Дети – это отличный материал для изучения инорас. Со вчерашнего дня Край официально признан врагом человечества. А врага не принято жалеть. К тому же воспитанники лагеря – удобные заложники. Теперь любую из рас можно запросто согнуть в бараний рог.

– Что значит «материал для изучения»? Над ними опыты, что ли, собираются ставить? – испугалась Женя.

– Судя по первому отчету, уже ставят.

В обрушившейся на друзей тишине вопрос Федора, заданный шепотом, показался Женьке просто оглушительным.

– А сколько их там? Ну, в лагере?

– Пятьдесят семь детей от восьми до пятнадцати лет, и одиннадцать взрослых. Трое… – Голос внезапно изменил Мороку, – трое преподавателей, включая Тимура, руководителя лагеря, погибли при захвате.

Женя сразу вспомнила тот единственный раз, когда она видела наставника крыланов. В замке Людей ветра. Несколько учеников Тимура Сергеевича сдавали экзамен – заставляли летать по воздуху нагруженные едой подносы. Женька тогда страшно им завидовала. Она тоже хотела такого учителя – доброжелательного и терпеливого, а не взбалмошного, как Тимофей.

– А что говорят во фратриях? Марта, Чухонь, Марат, Владлена? Они уже знают? – Женька с ужасом представила, какой переполох сейчас, должно быть, творится в Башне кошек. И в замке крыланов. И в кочевом лагере депферов. И в городе Норного Братства.

– Да, знают. Они готовятся к войне, – мрачно ответил Морок. – Конклав, который собирали двенадцатого июня, перенесен на завтра. У нас совсем не осталось времени.

Для Дины совещание на вершине виртуальной горы было окончено. Ларс щелчком пальцев выкинул девушку из продуваемой ветром штаб-квартиры пятой расы. Раз – и кошка сидит в глубоком черном кресле перед раскрытым ноутбуком. Два – и экран погас.

Она машинально потрогала запястье, на котором минуту назад защелкнулся браслет. Ничего. Всего лишь иллюзия. Блокиратор она получит позже и при менее эффектных обстоятельствах, а это была всего лишь часть театрального шоу, рассчитанная на юнитов.

Игра. Опять эта чертова Игра!

– Ненавижу! – неожиданно выкрикнула Дина. Она согнулась пополам, точно от боли в желудке. Медленно сползла на пол и прильнула щекой к прохладному, пахнущему деревом и лаком, паркету. С ней творилось странное.

Наверное, так должен чувствовать себя мальчишка, втянутый в чужую проказу. Только что он вместе со всеми куда-то бежал, бил камнями соседские окна, швырял палки в бездомных собак и вдруг остался один. Стоит посреди улицы, слушает вой ушибленного пса и с ужасом думает: «Это сделал я? Да нет же! Никогда!»

Внимание Дины привлек струнный перебор. Она оторвала голову от пола. Прислушалась. Неужели Ларс закончил совещание и взялся за гитару? Сердце Дины сжалось от забытой нежности к белокурому руферу. Нет, звук шел снизу, с разочарованием поняла девушка. Кто-то из соседей оказался поклонником бард-рока.

Летом окна в многоэтажном доме круглые сутки держали распахнутыми настежь, поэтому различить слова не составило труда. Их проговаривал под размеренные удары по струнам хрипловатый мужской голос.

Где-то звучал колокольный звон,Где-то играли дети.День просыпался, творил кругИ засыпал опять.Стрелки невидимых злых часовБегали по планетеИ повторяли «Увы, друг,Не на кого пенять».

Некому верить, любить, злить,Некому этот огонь залить,Ладно бы ныло бы что в груди,Но, кажется, не болит.Нечем весь этот пожар тушить,Некуда больше уже спешить.Падаешь – падай. Летишь – лети.Но как же теперь жить?

– Падаешь – падай… – повторила Дина вслед за невидимым исполнителем.

Она села, сложив по-турецки ноги, и попыталась навести порядок в своих мыслях. Что изменилось? Почему Игра, казавшаяся вчера таким важным и правильным делом, сегодня вызывает лишь приступ тошноты?