Князь Немертвый (СИ) - Зарецкая Рацлава

Прознав, что я переняла дело матушки, жители деревни снова потянулись к нашему дому за советами и снадобьями. Вот только Захара среди них никогда не было. То ли он боялся меня, то ли просто не было надобности.

— Видел. Я тебя ему показал, когда ты в свой проклятый лес пошла. Ты ему очень даже приглянулась.

Я устало вздохнула и, кинув пучок шалфея в ступку, принялась с остервенением толочь его, представляя, что это вовсе не сухая трава, а отец со своим намерением женить меня. И еще Захар в придачу.

— Чего дуешься? — не дождавшись моего ответа, спросил отец. — Что скажешь насчет Захара?

— А что я могу сказать? Не люб он мне ни сколько!

— А кто люб? — поинтересовался отец.

Я перестала толочь траву, оставила ступу в сторону и, убрав выбившиеся из косы светлые пряди за уши, спросила:

— Коли скажу, женишь нас?

— Так ежели жених богатый, отчего бы не женить!

— Богатый, — уверенно кивнула я. — Только я о нем мало что знаю. Что Глебом зовут и что красив он, как бог! Ах, да! И что брат у него старший есть, Борис! Оба одеты богато, аки королевичи, волосы черные, как вороново крыло, смоляные брови вразлет. Но Глеб красивее брата будет. Лицо у него нежное, доброе.

Я так увлеклась описанием своего возлюбленного, что не заметила как отец сделался хмурым, как небо поздней осенью.

— Ты где этих своих королевичей встретила? — спросил он, когда я замолкла.

— В лесу, когда за травами ходила, — ответила я, не понимая, почему отец вмиг таким недовольным стал. — Они меня от волка спасли. Выстрелили ему в глаз, он и свалился на бок. А так бы загрыз меня, ей богу…

— Далековато они забрели, — пробормотал отец.

— Ты их знаешь? — пролепетала я.

Он кивнул, и я сразу же поняла, почему он стал таким недовольным. Видимо, вовсе они не богатые, и выдавать меня за Глеба отец не желает. Я безвольно опустилась на лавку и тяжело вздохнула. Надежда, которая вдруг проснулась и затрепетала в моей груди, была мгновенно прострелена, как тот волк, от которого меня спасли братья.

— Забудь о зазнобе своей, — жестко произнес отец. — Выгони ее из своего сердца, потому что не быть вам вместе никогда.

— Почему? — решила все же поинтересоваться я. Вдруг, отец все же иное имеет ввиду, а не богатство.

Так оно и было. Только вот лучше бы дело было в богатстве…

Отец вскинул на меня хмурый взгляд и сказал:

— Княжичи это молодые. Сыновья самого Владимира Святославича.

Я к лавке так и приросла. Рот приоткрыла и смотрела на отца, не в силах и слова молвить.

— А что же они на наших землях забыли? — спросила я чуть позже, когда смогла совладать со своим удивлением.

— Кто ж их знает, — пожал плечами отец. — Может, приехали брата навестить, а заодно и поохотиться. Края наши богаты дичью.

Я молчала, все еще не веря, что встретила княжича и влюбилась в него с первого взгляда.

— Так что забудь о нем — не нашего поля эта ягодка, — тон отца стал мягче. Видимо, ему стало меня жаль. — Женится он на какой-нибудь царевне заморской, как давеча сделал и его отец Владимир. А ты за Захара пойдешь и будешь с ним жить не тужить.

— Но Захар — не мой суженый, — подняла я на отца грустные глаза. — Он — не моя судьба.

— А кто твоя судьба? — вздохнул отец. — Княжич Глеб?

Я кивнула, еле сдерживая горькие слезы, подступившие к глазам.

— Да с чего ты это взяла? Выкинь дурь такую из своей головы немедленно!

— Потому что у него душа такого же цвета, что у меня, вот почему! — воскликнула я, стукнув себя кулаком в грудь.

— Нашла причину, — усмехнулся отец. — А если бы у вас волосы были одного цвета, ты бы тоже кричала, что вам судьба быть вместе?

Терпеть больше не было сил. Горячие слезы потекли по моим щекам, но я ни разу не всхлипнула. Молча смотрела на отца и беззвучно плакала от горькой обиды, что накрыла меня с головой.

— Поплачь — это иногда бывает полезно, — ничуть не смутившись моим слезам, сказал отец. — Проплачешься, подумаешь и примешь Захара как своего мужа.

— Не приму, — упрямо произнесла я.

— Примешь, — сказал отец и вышел из сарая, хлопнув дверью так, что она едва не сорвалась с петель.

— А если его приворожить? — прошептала Мирина, кутаясь в цветастый платок.

Августовские ночи — не июльские. В сарае было прохладно так, что и платок не спасал. Мы забрались на скамейку с ногами и обсуждали наш с отцом сегодняшний разговор.

— Глеба? — удивилась я.

— Да нет, Захара! — махнула рукой невестка.

— А его зачем? — не поняла я. — Он мне и даром не нужен…

— Не об этом я вовсе!

— А об чем?

Мирина хитро улыбнулась.

— О том, что можно его свести с какой-нибудь другой девицей с помощью приворота.

— С кем, же? — сомнительно спросила я.

Приворотов я уже сделала много, и вроде бы все они действовали, но почему-то мне казалось, что в моем случае ничего не получится.

— Да хоть с дочкой пекаря! — вмиг придумала Мирина. — Она на него уже давно засматривается, ей только в радость будет. Да и самому пекарю тоже — Машка единственная его дочка, которая в девках засиделась из-за своих необъятных форм. — Мирина хохотнула и руками изобразила пышные формы дочки пекаря.

Мне же было не до смеха.

— Нехорошо выйдет, — заметила я. — Приворот — это же любовь ненастоящая, неправильная. Захар такого не заслужил.

— Ну, милая, тут либо ты, либо он, — Мирина развела руками. — Выбирай.

Я вздохнула. Разумеется, я выберу себя, а не какого-то Захара, сына богатого купца, которого я видела всего несколько раз в жизни.

Заметив по моим глазам, что я на пути к согласию с ней, Мирина откинула платок в сторону, вскочила с лавки и подбежала к записям матушки.

— Ну-ка! — воскликнула я, начав листать потрепанные хлипкие книжицы. — Где тут приворот?

— Мирина, осторожно! — Я подскочила к ней и забрала записи из ее рук.

— Да я осторожная!

— Вижу, какая ты осторожная. Смотри, один листок помяла!

— Да всего лишь уголок загнулся…

Успокоившись, мы склонились над найденным рецептом приготовления приворотного снадобья, которое на утро я отнесла дочке пекаря и рассказала, как правильно с ним обращаться.

— Твоя дочь — злая ведьма! — кричала мать Захара моему отцу. — Она хотела убить моего сына Машкиными руками! Только та не поддалась на ее чары и все мне рассказала. Даже отраву отдала! — женщина ткнула отцу в лицо маленький глиняный кувшинчик, в который я влила приворотное зелье.

Отец от криков матери Захара побагровел и схватился за грудь.

— Клевета это! — вступилась за себя я. — Вовсе там не отрава!

— А что тогда? — накинулась на меня мать Захара. Его самого, к слову сказать, нигде не было. Лишь его мать со своими сестрами и свекровью пришла к нам во двор и теперь кричала на всю деревню, обвиняя меня во всяких глупостях.

— Да не отрава, говорю же… — уже не так уверенно произнесла я. Говорить, что это приворот, было стыдно.

— Раз не отрава, тогда что ты не признаешься, что в кувшине на самом деле? — проскрежетала свекровь, злобно глядя на меня своими маленькими серыми глазками.

— Да не отрава там, говорят же вам! — гаркнула Мирина, выйдя вперед.

Все внимание злых женщин переключилось на невестку.

— Докажи, коли так, — скала мать Захара.

— Да легко! — Мирина смело подошла к ней, выхватила кувшинчик из ее рук, вытащила из него пробку и залпом выпила содержимое. — Все довольны? Можете расходиться!

Женщины еще немного постояли, хмуро глядя в сторону Мирины, которая как ни в чем не бывало, взошла на крыльцо и уселась на скамейку. При этом вид у них был такой, что они жалели, что Мирина жива и здорова. Будто хотели, чтобы в кувшинчике действительно был я.

— А что же там приворот делал? — снова заскрипела свекровь. — Чай, Веленка, боялась ты, что нашему Захару не понравишься?

Ухватившись за эту ниточку, мать Захара добавила: