А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Ну, а после все и вовсе устроилось наилучшим образом. Повернув на очередную аллею, я увидел знакомую фигуру в зеленом сюртуке, несомненно, меня и поджидавшую.

— Досточтимый Ходящий близ Смерти, рад приветствовать вас в наших палестинах — чиновник местного Хозяина склонился в поклоне — Заждались, заждались.

— Мое почтение, Самсон…ээээ… Не знаю, как по батюшке — шаркнул ножкой и я — Увы, но возникли определенные проблемы с тем, чтобы попасть внутрь. Ворота, видите ли, закрыты.

— Так реконструкция — заулыбался призрак — Да-да, милостивый государь. Выделили, знаете ли, фонды, хватило и на дорожки новые, и на ворота…

— И, наверняка, на новый «бентли» кое-кому — влез в нашу беседу лысоватый толстяк, стоявший неподалеку — Представляю себе, какой на этом тендере был «откат».

— Но я имел в виду другое — нехорошо глянув на мигом притихшего толстяка, продолжил Орепьев — Наш повелитель желал вас видеть еще о прошлый год, так-то. Но вы, насколько нам стало известно, изволили в Европы отбыть. Впрочем, как оказалось, оно и к лучшему.

— Изволил — подтвердил я, зафиксировав в памяти последние слова провожатого. Мне не до конца был ясен их смысл — Вот только-только вернулся.

— И это радостно — поправил ни разу не сбившийся в сторону ворот сюртука Самсон — Одно плохо — следовало вам сразу же по прибытии к нашему Хозяину прибыть. Как должно в таких случаях.

— Вашему — поправил его я — Вашему Хозяину. У меня таковых нет. Есть друзья, есть враги, есть те, кому должен я, и есть те, кто должен мне. Хозяев у меня не имеется.

— Разумеется-разумеется — захлопотал лицом Орепьев-третий — Я это и имел в виду-с. И все же…

— Пошли уже — предложил я — А то до рассвета тут с тобой проболтаем, и мое дело не завершим, и тебе на орехи перепадет.

— И то верно — мигом согласился со мной Самсон — А что, в Швейцарии вы, досточтимый Ходящий, побывали ли? Чудная страна, чудная! Я в бытность свою вторым секретарем при московском градоначальнике как-то раз туда ездил по поручению его высокопревосходительства, да-с! Был, так сказать, обласкан доверием-с. Очень уж дочерям его «колеровский» шоколад полюбился, вот он меня за ним и отправил. Экая же там красота! Озера, луга зеленые… Благость сердешная! А дороги, дороги какие! Ни выбоинки, ни ямки! Не едешь, а на воздусях паришь.

— Там и сейчас неплохо — отозвался я — Дорого только все. Что до дорог — у нас они не хуже. По крайней мере те, что платные.

Вот так, за беседами, мы потихоньку и добрались до самого сердца кладбища, того, где стоит высокий старинный склеп, одновременно похожий и не похожий на остальные. Отличие заключается в том, что створки этого склепа по ночам всегда открыты, а вместо обычной темноты в дверном проеме непрестанно клубится непроглядный, и вроде как даже живой мрак.

Впрочем, не склеп является тут главным действующим лицом, а исполинская фигура в черном балахоне, сидящая на кресле, которое так и подмывает назвать троном.

— Ходящий близ Смерти! — пророкотал Костяной Царь в тот же миг, когда я ступил на дорожку ведущую к склепу. Орепьев-третий замолк на полуслове и юркнул в толпу призраков, стоящих неподалеку — Неужто ты наконец соизволил явиться!

— Мое почтение — я отвесил умруну поклон — Да, вот пришел. Признаю, сделал это в нарушение нашего договора, но ситуация такова, что…

— Верно подмечено — в нарушение! — костистая рука хлопнула по подлокотнику кресла — Верно говорят в ночи — не те стали ведьмаки. Не знают они цену своему слову.

— Неправда — я качнул головой — Слово, данное ведьмаком, всегда будет исполнено, даже ценой его жизни. А если оно и нарушается, то только к пользе того, кому оно было дано. Как, например, сегодня. Прямо сейчас. Я нарушил данное слово, но цель этого проступка благая, и направлены мои действия на то, чтобы оказаться вам полезным.

— Ты чего-нибудь понимаешь? — поинтересовался умрун у величественного старца в украшенном искуснейшим шитьем камзоле, стоящего рядом с ним — Нет? И я тоже. Ведьмак, твои речи туманны.

— Все просто — я сделал еще пару шагов вперед — При нашей последней встрече моя скромная персона, увы, вызвала ваш гнев. Вины моей в происшедшем было немного, но она все же имелась, это так. И тогда вами было сказано, что я под страхом смерти не должен показываться на этом прекрасном и древнем кладбище до той поры, пока вы сами меня не призовете. Как было замечено, ведьмаки хозяева своему слову, плюс ко всему глубокое почтение, что я к вам испытываю…

— Очень много слов — от голоса Костяного Царя повеяло холодом. Могильным, как бы двусмысленно это не звучало.

— Если проще — вы мне запретили появляться тут без вашего личного приглашения. Таковое ко мне лично не поступало, но через третьи руки я узнал, что вы желаете меня видеть. Узнал и пришел сюда, к вам, при этом прекрасно понимая, что рискую головой. Из соображений глубокого уважения.

По дороге к кладбищу я так и так прикидывал — разыгрывать мне карту под названием «на самом деле я не забыл, а просто следую договору» или же нет? В конце концов решил — разыграю. Формально ведь все так и есть, верно? Происходи дело в обычном человеческом суде, я бы на сто процентов выиграл дело.

Штука в том, что тут не суд, тут все решает дело, уводя слова на второй план. И тем не менее — эта позиция, по моему мнению, наиболее выгодна. Как минимум я увожу из-под удара моего наставника. Ну, или друга? Не знаю, как верно именовать умруна с того кладбище, что для меня почти родным стало. Сложное у меня к нему отношение, слишком уж много мелких завязочек в наших с ним судьбах возникло.

В любом случае, я решил гнуть линию «ты сам дурак», но, само собой, со всем уважением и почтением. Этот умрун сильно стар, а потому лют безмерно. Не дай бог что заподозрит, то все, конец мне. Опрокинет на дорожку, после распластает когтем мое брюхо, ногой кишки выдавит, и на том закончится история Александра Смолина, ведьмака.

На секунду установилась тишина, а после Хозяин Кладбища разразился хохотом, который и ворон, было заснувших на деревьях, перепугал, и меня, признаться, тоже. Очень жутко он смеется. Невозможно просто.

— Ловко, ловко — закончив веселиться, сообщил мне он — Ну ладно, будем считать, что так все и есть. Это не ты забыл про свой долг, а я запамятовал условия, при которых он должен быть возвращен.

Все, можно выдохнуть, задача минимум достигнута. Только вот мне кажется, что эта доброта окажется похуже его гнева. Знаю я такие расклады, проходил их уже.

— Итак, почтеннейший, я готов прямо сейчас выполнить все то, что обещал. Покажите мне души, которые следует отпустить, и еще до конца ночи их в ваших владениях не будет.

— А их в моих владениях и нет — пророкотал голос из-под капюшона — Что печалит меня безмерно. Ты ведь мне для того и понадобился, ведьмак, чтобы наказать тех, кто посмел нарушить мою волю. Мой закон!

— Теперь мне не все понятно — признался я — Нет, про наказать — это ясно. Но вот насчет того, что их нет здесь, на кладбище — это лучше бы прояснить.

И вот тут я совсем уж удивился. Да и как по-другому? Просто заерзал умрун на своем троне, закряхтел, а это означало одно — он находится в растрепанных чувствах. Пусть не сильно, пусть на вот столечко, но тем не менее. А подобное, по моему личному мнению, вообще невозможно. Особенно применительно к столь древним и могучим сущностям, как он.

— Нелепа вышла — наконец прогудел Костяной Царь — Кто-то из помощников, телепней эдаких, оплошал. Н-да.

— Хорошие слуги нынче редкость — посочувствовал ему я — Понимаю как никто. У самого, знаете ли…

— Колдуна у меня на кладбище закопали! — перебил меня умрун и бахнул кулаком по ручке кресла, да так, что та аж затрещала — Чернокнижника! Из новых, да хватких. В осень это случилось, я как раз собирался в склеп уходить, вот и не учуял его. А эти остолопы… Уууу!

Он погрозил пальцем толпе призраков, после чего те дружно пали на колени.

— И? — выждав с полминуты, тактично поторопил умруна я.