А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Как дети, честное слово — вздохнул я — Сил моих нет.

— Потому что мягкий ты, Александр — назидательно произнесла ведьма — Не умеешь в нужный момент кулаком по столу ударить, надеешься на то, что ближние твои, как и ты сам, умом наделены. А все совсем не так. Потому пока ты сам себе баньку не натопишь, грязным ходить станешь. Или в речке купаться.

— У меня летний душ есть — хмуро буркнул я — Вон там.

— Так на дворе еще не лето — резонно заметила ведьма — Погоды для него неподходящие. А то, если желаешь, я своим подруженькам велю, они мою баню раскочегарят. И венички березовые у нас есть. В том году заготовили.

— И все выйдет прямо по канону. Накормила, напоила, в баньке искупала. А после чего?

— Даже не надейся — погрозила мне пальцем Дара — На лопату садиться не стану. Эти штуки со мной и в юные годы не проходили, знаешь ли.

Вот и не поймешь — то ли шутит эта старушка из фильма ужасов, то ли нет. И юбка у нее до земли, поди пойми, какая там, под ней, нога — живая, костяная?

Шучу, конечно.

— Идем уже — сдвинула брови Дарья Петровна — Или собрался этих никчём разнимать?

— Пусть дерутся — махнул я рукой — Пойдемте. Хоть поем…

Рыбник, надо заметить, и в самом деле оказался знатный. Я только знай отдирал от него одну за другой хрустящие сверху и мягкие снизу ржаные корки, да заедал ими сочное мясо огромного язя, запеченного целиком, вместе с головой и хвостом.

— Как неделю не питался, честное слово — проворковала Дара, сидящая напротив меня за столом и подпершая подбородок сухеньким кулачком — Бабу тебе хорошую надо, ведьмак. Чтобы готовила, стирала, обхаживала тебя всяко, да обалдуев твоих гоняла в хвост и гриву. Тогда и жизнь на толк пойдет.

— Где теперь такую взять? — вытер рот коркой я — Феминизм, равноправие, женщина не домохозяйка, а личность, и все такое. А из кулинарии большинству женщин известно только одно — телефон «Деливери клаба».

— Так то городские — Дарья Петровна подлила в мою чашку кипятку из самовара. Отдельно замечу — электрического — А ты здесь, у нас, себе подружку сердешную найди. Оно куда проще и разумнее.

— Из вашей свиты, что ли, кого сватаете? — опешил я — Нет, там все достойные дамы значатся, спору нет, но некоторая возрастная разница…

— Так на Лозовке наши края не заканчиваются — вкрадчиво прошелестела старушка — Вон, Глухарево неподалеку стоит, там девки ох, какие живут! Крепкие, веселые, в руках все горит, меж ног все… Кхм… Занесло меня не в ту степь. Хорошие девки, короче. Ну, а что они наших кровей — так оно не страшно. Я ж говорю — времена меняются, глядишь, и черта меж моим племенем и твоим родом сотрется в никуда.

— Подумаю — дипломатично изрек я и отодрал от изрядно уменьшившегося пирога еще одну душистую корку — Может, вы и правы. Глобализация, все такое. Вы лучше к делу переходите, за которым позвали. Уважить — уважили, все формальности соблюдены, так чего тянуть? Самое время.

— Думаешь, это так легко? — насупилась старушка — А самолюбие? Не умею просить. Приказывать да велеть кому — это да, привычно. А вот самой…

— Условности — отмахнулся я — Пустое. Ну, если вам так проще — начните издалека. С самого начала.

— Полагаешь, так проще? — задумалась Дарья Петровна — Ну, разве что. Так вот, милок — спервоначалу древо выросло. Здоровое, раскидистое, от корней не то, что крону не видно, но даже и то, где первые ветки начинаются. И на вершине его сокол белый сидел, и имя тому соколу было…

— Не настолько сначала — перебил ее я — Эдак мы с вами дня два тут просидим, а то и больше. Не то, чтобы мне все эти легенды и предания совсем неинтересны, но давайте переместимся в наше время.

— Скажи, Александр, ты же с судными дьяками дружбу до сих пор водишь? — по блеску глаз я понял — шутки соседка шутить перестала, и в самом деле добралась до того, ради чего меня сюда затащила.

— Дружба? Я бы свои отношения с ними этим словом не назвал — отхлебнул я огненно-горячего чаю — Приятельство — и то не совсем верное определение. Мы иногда оказывали друг другу услуги, причем в плюсе всегда оказывались они, а не я. Хотя, ради правды, и убытка особого терпеть не приходилось.

— Верно, эти молодцы, давая в долг рубль, обратно всегда два заберут. А то и два с полтиной — меленько покивала Дара — Но вопрос задан о другом. Ты с ними отношения поддерживаешь?

— Наверное.

— Это как так? — опешила ведьма — Тут или «да», или «нет», по другому никак получиться не может.

— Может — я хрустнул коркой — Если долго в стране отсутствовал, и по возвращению пока не созвонился. Кто его знает, как оно сложится? Может, нормально поговорим, может — нет. Опять-таки работа у них опасная, глядишь, мои знакомцы за прошедшее время головы сложили на фронте борьбы с преступностью.

— Не надейся, не сложили — деловито уведомила меня ведьма — У них, как у кошек, по деять жизней на брата выделено.

— Радостно — с непритворным безразличием произнес я. Просто мне и на самом деле было все равно, живы мои знакомцы из отдела 15-К или нет — И?

— И очень бы мне хотелось, сосед, чтобы ты с одним из них, тем, которого Николашей кличут, встретился да поболтал — продолжила старушка — О жизни, о погоде, о том, что мир в тартарары катится.

— А еще о чем?

— А еще о том, что некую Людмилу, зазнобу его, могут из ковена безданно, беспошлинно на волю отпустить, безо всяких условий. И даже силы не лишат, вот как. При ней она останется, причем навеки. Ну, если только она сама ее в ночное небо на Карачун отпустит. Ну, а коли дочку родит, то сама, без чужой подсказки, решить судьбу сможет, то, по какой дорожке в жизни ей идти — по ночной или же по дневной. Захочет — подарит ей свою силу, не захочет — не сделает этого.

— Щедро — признал я — Очень щедро.

Людмилу я помню, красивая девушка, фигуристая. И то, что у нее роман с Нифонтовым, тоже не забыл, хоть по сей день не понимаю, как у них всерьез все закрутились. Пару раз переспать — это понятно, это сродни экстриму. Она занесет его имя в список личных побед над экзотическими видами мужчин, где-то между оборотнем и перевертышем, он сможет на пьянках упоминать о том, что ведьму на спинку уложил. Всем хорошо, все довольны. Тем более что в постели ведьмы чудо как хороши, и это наблюдение основано на личном опыте.

Но у этой парочки, по ходу, настоящее чувство, раз вся эта канитель вон на сколько лет затянулась. Причем, судя по словам Дары, дела у ребят идут не сильно весело, не желают Людмилу из ковена отпускать. И наверняка исключительно в пику отдельским. Не любит их никто, причем не так уж и небезосновательно.

Потому выглядит предложение Дарьи Петровны почти царским. Воля без каких-либо ограничений, да еще с возможностью передачи силы дочери… Это сильно. От такого ни одна ведьма, желающая выйти замуж за обычного человека, не откажется.

Вопрос теперь только в одном — что она за щедрость такую от Николая получить желает?

— А он за это… — произнес я и скрутил из пальцев некую фигуру, предлагая собеседнице не молчать и продолжить свои речи.

— А он за это свой служебный долг блюсти обязан — отчеканила Дара — Тот, что на него государство возложило. Пресечь правонарушения должон, не взирая на лица!

— О как! — снова впечатлился я — Какие именно? В смысле правонарушения и лица?

— Ты же с Марфой знаком, я ничего не путаю? — ведьма налила кипяточку и в свою большую фарфоровую чашку — Вроде как два года назад ты ее чуть не пришиб, верно?

— Неверно — поправил я Дарью Петровну — Меня пытались заставить это сделать, но ничего не получилось. В результате мы оба живы, а тот, кто строил коварные планы скоропостижно скончался.

— А жаль — вздохнула ведьма — Сколько бы пользы да проку всем вышло, случись все по-другому. Людям, городу, нам с тобой.

— Лично мне все едино — жива она, мертва. Нас ничего не связывает.

— Ты в обществе живешь — погрозила мне пальцем ведьма — В этом… Как его… Социуме. И, значит, его неприятности — твои неприятности.