Александр Светин - Anamnesis vitae. (История жизни).

— Ладно, вы идите, а то я вас еще больше задерживаю, уговаривая не задерживаться! — рассмеялся я.

— Спокойной ночи, Пал Палыч!

— Спокойной ночи!

Едва акушерка вышла за порог, я вытащил из кармана портативную рацию, выданную мне лейтенантом, и забубнил в нее:

— Первый, первый, я второй! Лед тронулся! — и мысленно заржал. Кодовую фразу предложил я, беззастенчиво сдув ее у Ильфа с Петровым.

— Второй, понял тебя. Наблюдаю ледоход. Присоединяйся! — прохрипела рация.

— Есть присоединяться! — отрапортовал я и, сорвав с себя халат, рванул было к выходу из больницы.

Но вдруг остановился. И открыл дверь своей казенной «квартиры».

Аля с ногами забралась в любимое кресло и с упоением читала «Мастера и Маргариту». Если мне не изменяет память, уже в пятый или шестой раз.

— Котенок, мне нужно уйти. Правда нужно. Семен просил ему помочь кое в чем. Ты меня не дожидайся, ложись спать, хорошо? — я наклонился и с наслаждением зарылся лицом в ее волосы.

Она тихо засмеялась:

— Обожаю, когда ты так делаешь! Конечно, иди, если нужно. Только будь осторожен, ладно?

— Обещаю! — я приник к ее губам и на какое-то время выпал из реальности. Вернулся, когда кончилось дыхание.

— Кот, ты обязательно разбуди меня, когда вернешься! Ну, так, как ты умеешь! — Аля лукаво посмотрела на меня.

— Слово джентльмена! — я еще раз поцеловал ее и выскочил за дверь.

В кармане уже вовсю хрипела рация:

— Второй, ледоход на озере! Повторяю, ледоход на озере! Встречаемся у моей пристани. Как понял?

— Первый, понял тебя хорошо! Встречаемся у твоей пристани. Три минуты!

Через заявленное время я действительно был у знакомого милицейского катерка.

— Ты куда? — лейтенант поймал меня за штаны, когда я уже перебросил ногу через борт катера.

— Как куда? Сюда! — удивился я.

— Нет, Палыч, катер нам сейчас не нужен. На веслах пойдем, — и он указал на надувную лодку, скромно притулившуюся рядом со своим большим братом.

— Это почему?!

— Мозги включи! Ночью, в тишине, мотор слышно за десять верст. А наша задача — проследить за Марьей. Она только что отплыла: гребет прямо в озеро. Если услышит погоню — вернется. И накрылась тогда наша операция медным тазом.

— Давно отплыла?! — встрепенулся я.

— Минут пять назад.

— Так чего ж мы стоим? Поплыли, потеряем ведь! — я прыгнул в лодку.

— Не дрейфь, не потеряем! — лейтенант залез следом и натянул на голову какой-то странный прибор.

Приглядевшись, я догадался, что это.

— Прибор ночного видения? Ну ты даешь, Семен! Где взял?

— Где взял — там уж нет! — гордо заявил лейтенант, всматриваясь в темноту. — Ты греби давай. А я буду впередсмотрящим.

— Хорошо устроился! — пробурчал я, принимаясь за дело.

— Греби-греби! Я, между прочим, тебя сюда на аркане не тащил. Сам напросился. Вот и отрабатывай! — цинично заявил участковый, поудобнее устраиваясь на корме.

— Слушай, Семен, я уже вторую ночь наблюдаю на озере странный огонек будто костер жгут на одном из островков. Как думаешь, кто это может быть? Рыбаки?

Лейтенант явно озадачился:

— Костер на острове, говоришь? Да нет, рыбаки — вряд ли, в это время года у нас тут не рыбачат. Да и рыбаков-то раз-два и обчелся. В Белом рыбы немного.

— Тогда кто же?

— Понятия не имею. А знаешь что? Что-то мне подсказывает, что Марья направляется именно к этому острову. С костерком который.

— Думаешь?

— Зуб даю! Поспорим?

Спорить я не стал. Лишь еще усерднее заработал веслами.

— Тише, не плещи так! — шикнул на меня Семен. — Вон она, вижу!

— Где? — я обернулся.

— Да ты не вертись, все равно не увидишь. Впереди и правее по курсу, метрах в ста. Теперь греби спокойнее, так и будем держаться на этой дистанции, — лейтенант помолчал несколько секунд и добавил: — А вон и костер. И наша любезная Мария Глебовна держит курс прямехонько на него!

Минут десять мы плыли в полной тишине. Лишь весла с еле слышным плеском ритмично уходили в воду. Наконец лейтенант нарушил молчание.

— Причалила. Высаживается на остров… Оп-па! — вдруг шепотом воскликнул он.

— Что там?

— Ее встречают. Мужчина!

— Тот?! Вчерашний? — от волнения я даже перестал грести.

— Да откуда я знаю?! — возмутился Семен. — Далеко же. У меня не телескоп, а всего лишь ПНВ.

— Ну, хоть похож на нашего клиента? — не унимался я.

— Ага, похож: голова, две руки, две ноги. Вылитый он! — огрызнулся лейтенант. — Ты грести-то не забывай. Только правее возьми: высадимся на другой стороне острова, чтобы глаза не мозолить.

— Да, белый хозяин! — я опять взялся за весла.

Еще несколько минут в тишине — и лодка с легким шорохом ткнулась носом в берег.

— Палыч, давай договоримся: я впереди, ты прикрываешь. И никогда, слышишь, ни при каких обстоятельствах вперед не суйся! — лейтенант шипел мне в самое ухо. — Договорились?

— Договорились! — прошипел я в ответ и послушно занял место в арьергарде.

Таким боевым порядком мы и начали карабкаться вверх по склону холма: впереди Семен с пистолетом, позади я — с боевым духом и уверенностью в завтрашнем дне.

— Интересно! — задумчиво прошептал лейтенант, когда мы добрались до вершины. Отсюда весь островок просматривался бы как на ладони. Днем.

— Что интересно?

— Костра-то не видно!

И верно! Темноту, царящую здесь, не нарушало ничего. А куда же делся костер, на свет которого, будто на маяк, плыла акушерка?

— Погасили, может? — неуверенно предположил я.

— Может быть. Или костер разведен в таком месте, откуда виден лишь в одном направлении. В пещере какой-нибудь. Или в расщелине, — пробормотал Семен, озадаченно вертя головой с надетым на нее прибором ночного видения.

— Куда идти-то?

— Давай за мной! Только тихо, — скомандовал он и осторожно начал спускаться по другому склону холма.

Я — за ним. У огромного валуна, каким-то чудом удерживающегося на довольно крутом склоне, лейтенант опять замер и предостерегающе поднял руку.

— Что? — прошипел я ему на ухо.

— Тс-с! Слышишь?

Я прислушался. Поначалу ничего, кроме шума ветра, не услышал:

— Не слышу. А что там?

— Голоса. Двое: мужской и женский. Где-то тут, за камнем.

Я послушал еще. Точно, голоса! И, кажется, совсем рядом:

— Что делать будем?

— Для начала посмотрим, что там. Пошли! — Семен крадучись пошел вокруг валуна.

В соответствии с боевым расписанием, я прикрывал его тылы.

Обойдя камень, лейтенант осторожно выглянул за его край. И тут же отпрянул обратно:

— Тут они. Метров десять.

Я тоже посмотрел. У костра, разожженного у самого входа в небольшой грот (или пещеру?), сидели двое. Лицом ко мне — Мария Глебовна. Вид у нее был совершенно счастливый: радостно улыбаясь, она что-то говорила своему собеседнику.

А тот сидел ко мне спиной и загораживал собой пламя. Отчего вся его сгорбленная фигура казалась невероятно большой и зловещей. А может, и была такой на самом деле.

Я отполз обратно за камень и уселся рядом с лейтенантом:

— И что дальше?

Тот пожал плечами:

— А… его знает! Брать надо!

— Извиняюсь за нескромный вопрос: а за что? Сидят двое, беседуют, законов не нарушают. За что их брать-то?

— «За что, за что»! — передразнил меня Семен. — За …опу! Если это не наш клиент — извинимся и отпустим. А если наш — то другого такого шанса может и не представиться.

— А как ты поймешь, наш он или не наш? — не отставал я.

— Того я узнаю. Я же его лицо видел, забыл? Хоть и прозрачное, но, думаю, не ошибусь.

— Ну, тебе виднее. Я что должен делать?

— Не высовываться! — лаконично обрисовал круг моих обязанностей лейтенант и, вытащив пистолет, щелкнул предохранителем. — Я пошел.

Не успел я ничего ответить, как Семен одним прыжком выскочил из-за камня и рявкнул:

— Руки вверх! Оставаться на месте!

Мария Глебовна взвизгнула и вздернула руки. Даже в полумраке было видно, как побелело ее лицо. А вот ее спутник повел себя неправильно: он втянул голову в плечи, сжался в комок, но рук не поднял.

— Повторяю: руки вверх! Всех касается! — спокойно произнес лейтенант, держа на мушке сгорбленную спину мужчины.

Тот наконец внял разумному совету и неохотно поднял руки.

— Молодцы. А теперь очень медленно повернуться ко мне. Без глупостей и резких движений!

Акушерка молча открывала рот, переводя изумленный взгляд с Семена на меня, но не могла произнести ни слова. А ее загадочный приятель медленно начал поворачиваться. Рука с пистолетом у лейтенанта заметно напряглась.

— Михалыч, ты чего? Док, и ты здесь? — знакомым голосом поинтересовался задержанный. Поскольку он стоял спиной к огню, лица его видно не было.