Товарищ "Чума" 2 (СИ) - lanpirot

Основная сложность — это с точностью повторить все фигурные завитки и странные символы, из которых и состояла, собственно печать. После моего первого знакомства с подобными колдовскими конструктами, у меня возник вопрос: а по какому принципу «собраны» эти заклинания?

За что отвечает, допустим, вот эта загогулина, похожая на свернувшуюся змею, готовящуюся к прыжку? Или вот эта «галочка», поставленная «на попа» и так похожая на закрывающую кавычку? Ведь не просто же так от балды они распложены внутри этого сложносоставного знака.

Возможно, что когда я еще подрасту в чинах, мне откроются и эти фундаментальные знания, и сам смогу конструировать заклинания, а не тупо повторять то, что придумали другие. И кто вообще, всё это первым придумал? Все эти колдунские штуки? Тот, «который наверху», или «тот, который, как баба-яга, всегда против»? Надеюсь, что когда-нибудь я окончательно разберусь с этим вопросом.

Печать наконец, заполнилась силой и оторвалась от моего пальца, зависнув передо мною в воздухе. Нужно было срочно найти объект, на котором и испытать работоспособность активированного заклинания. Никакой живности, кроме пары важно вышагивающих куриц мне на глаза не попалось. Ладно, хоть курица и не птица, но для моих нужд вполне себе сгодится.

Я мысленно направил печать в сторону ближайшей ко мне пеструшки и с удовлетворением наблюдал за полетом «сгустка» структурированной силы до объекта, и его скорого внедрения в плоть ничего не подозревающей курицы. И в тот момент, когда печать полностью поглотилась, я ощутил, как между мной и курицей образовалась какая-то связь.

Курица неожиданно замерла на месте с поднятой лапой, а затем резко повернулась ко мне и послушно уставилась в глаза. Типа, слушаю и повинуюсь, хозяин! И что же мне такое для пробы учинить? Начнем, пожалуй, с самого простого:

— А ну-ка, Пеструшка, равняйсь! Смирно!

Я едва чуть от смеха не задохнулся, когда курица повернула голову направо, а при команде «смирно» подтянулась, став даже выше ростом, выпятила грудь колесом и вернула голову в прежнее положение.

— Шагом марш! — не переставая смеяться, отдал я следующее приказание.

И курица, как заправский солдат на плацу, принялась чеканить шаг, только пыль из-под лап полетела. Ха! Да я с такой фигнёй в цирке могу работать. И никакие Дуровы, Багдасаровы или Запашные со мной не сравнятся! А я влегкую народного артиста СССР получу. Ну это всё, конечно, шуточки, ни в какой цирк я устраиваться не пойду.

Вторая печать у меня вышла куда быстрее, и через минуту в затылок первой пеструшки пристроилась вторая курица, а затем третья и четвертая. А вот когда мне на глаза попался и петушок, я просто не удержался, и пристроил его первым номером — командиром над своим хохлатым воинством.

Теперь куры вышагивали по двору настоящим слаженным отрядом, только пыль во все стороны летела. Ну а я, веселился от души, перестраивая их то в колонну по два, а после отрабатывая четкий разворот «левое плечо вперед», то «на месте раз-два», то «на первый-второй рассчитайсь».

— Забавляешься, товарищ Чума? — Увлёкшись, я и не заметил, как ко мне со спины подобралась мамашка.

— Отрабатываю навыки использования «печати подчинения», — ни разу не смутившись (не то что давеча в кровати) спокойно ответил я. — На первый взгляд, всё отлично работает! — Указал я на идущий в ногу отряд куриц.

— Вижу, что работает, — согласилась со мной Глафира Митрофановна, как-то ехидно улыбнувшись. — Я уже успела убедиться, что у тебя всегда всё отлично работает, Рома… — добавила мамаша и, словно бы незаметно (но я всё отлично подметил), облизнула губы алым языком.

Тьфу, чёрт! Вот о чём это она сейчас? Едва я отвлекся, одна из куриц сбилась с шага, наступив на лапу впереди идущей хохлатке. В результате чего всё построение смешалось и рассыпалось. Куры продолжали идти туда, куда я им приказал, но уже не в строю и совершенно не в ногу.

Вот ведь, пойми этих женщин… Чего им от меня надо? Хоть атмосфера в семье моих хозяек и наладилась — больше мама с дочкой не ругались, да и относились друг к другу с должной любовью, почтением и уважением, но всё-таки чувствовалась какая-то недосказанность.

О том случае в постели никто больше не упоминал, однако Акулина старалась как можно реже попадаться мне на глаза, постоянно находя повод куда-нибудь улизнуть. Но я не настаивал на обязательном общении со мной. Понимал, что тот пикантный случай основательно пошатнул принципы и шаблоны девушки.

К тому же, до сих пор никто точно не знал, чем мы все занимались (или нет) в том «сумеречном» состоянии под действием «печати вожделения». Нужно было дать Акулине немного времени, чтобы всё это осознать и уложить в голове. Думаю, что она и с этим справится — она сильная девчонка.

А вот Глафира Митрофановна, наоборот, чувствовала себя со мной вполне нормально и комфортно. Она как будто расцвела, стала еще краше, и даже шутить и ёрничать по поводу нашего совместного времяпрепровождения в одной постели пыталась время от времени. Ну, так-то у неё вообще нервы стальные — лагеря и зоны бесследно не проходят.

— Надеюсь, что и дальше все будет работать, как часы. — Я отпустил кур на свободу, развеяв печати и поглотив остатки выделившейся энергии. — Вот хочу попробовать разобраться с перекидыванием, — сообщил я мамаше, — может, подскажете чего? А то немного не по себе — вдруг, обратно в себя вернуться не смогу…

— Перекидывание в иную сущность дело действительно сложное и опасное, — согласилась Глафира Мирофановна. — Если, допустим, через ножи перекидываться надумаешь, то место такое особо тайное у тебя быть должно, чтобы ни одна тварь до инструментов не добралась! Ну или помощник верный, которому ты всецело доверять сможешь… Но лучше всего, чтобы магической клятвой верности связан был.

— Как Лихорук? — уточнил я.

— Лихорук для тебя вообще идеальный вариант! Абсолютная клятва верности дорогого стоит — он за тебя и в огонь, и в воду без раздумий пойдет, и как черт драться будет — до самой своей смерти! Ведь стоит только тот нож, через который ведьма перекувыркнулась, вынуть, так и бегать тебе в зверином обличье до скончания своих дней!

— Как-то совсем не радостная перспективка… — задумчиво протянул я. — Даже при наличии тайного места и злыдня-охранника, существует, пусть и небольшая, но всё-таки вероятность провести остаток дней в звериной шкуре. Как-то ссыкотно Глафира Митрофановна, — положа руку на сердце, честно признался я мамашке.

— А вот это молодец, что в ненужный героизм играться перестал! — искренне похвалила меня «тёщенька». — Настоящий ведьмак осторожным должен быть, как настоящий дикий зверь! Мне когда мать части из леты зачитывала…

Ага, я всё-таки, прав оказался — читала старая карга дочери дневник прародителя.

— Афанасий, — продолжила она, — тоже старался все сомнительные способы отметать. Он для перекидывания всегда только мазью собственного приготовления пользовался — а у нее срок действия ограниченный. Как только положенное время выйдет — так сразу обратно в человеческое обличье возвращается.

— Не-е-е, отпадает этот способ, — обреченно вздохнул я, — видел я в веде тот рецепт. Там одних ингредиентов до хрена, да и сам процесс приготовления весьма и весьма непрост. Чуть не полгода его варить при особых условиях, а потом еще пару десятилетий настаивать…

— Вот же нашел проблему? — пожала плечами Глафира Митрофановна. — Да прародитель наш этого рецепта в своё время столько приготовил, что до сих пор часть полок в лаборатории от него ломятся.

— Вы сейчас серьёзно, Глафира Митрофановна? — Пристально посмотрел я в хитрющие глаза «тещеньки», которая опять меня явно поддразнивала. Или это у меня после «ночи любви», которую никто из нас не помнил, такой вот бзик развился. — И за столько лет не выдохлась эта мазь, а до сих пор работает?

— Не знаю, как сейчас, но мать моя несколько раз пользовалась, — усмехнулась Глафира Митрофановна. — Все работало. Можешь прямо сейчас и опробовать…