Товарищ "Чума" 3 (СИ) - lanpirot

— Несомненно, — кивнул профессор, — больше некуда.

— Тогда где же оно? Куда делось? Допустим даже, что Сергееву оставалось совсем немного жизни — несколько лет…

— Хм… задачка-то не из легких, — печально усмехнулся Трефилов. — Нужно будет провести еще кучу экспериментов, чтобы рассчитать хотя бы приблизительный КПД… А насчет «потерянного» времени есть у меня одна мыслишка: а что, если возможна ассимиляция индивидуального биологического времени разных организмов?

— Что возможно? — переспросил Фролов.

— Ассимиляция… смешивание… совместимость… если организм, получив донорское время, не ускорился, а адаптировал приобретенное время под свои нужды? Расширил, так сказать, изначальные границы, отпущенные ему матушкой природой?

— Но это значит, — медленно формулируя свою мысль, произнес Фролов, — тот, кому постоянно будут вливать это самое донорское время, никогда не умрет?

— Ну, если допустить, что его тело не получит критических для жизни повреждений, оно сможет функционировать бесконечно долго…

— Но это же эликсир бессмертия! — ахнул Фролов. — Этого не может быть!

— А почему нет? — удивился такой реакции чекиста Трефилов. — За примерами далеко ходить не надо: вспомните тех же библейских патриархов, каждый из которых прожил под тысячу лет! Что есть так называемая «Божья благодать», позволившая им прожить так долго? Не индивидуальное ли биологическое время? А Адам, изначально обладавший личным бессмертием, но лишенный его после грехопадения?

— Вы представляете, профессор, что начнется, если ваша догадка окажется верной? — с тревогой произнес Фролов.

— Увы и ах, уважаемый Лазарь Селивёрстович, — развел руками Трефилов, — понимаю.

— А если эти разработки попадут не в те руки… — Договорить Фролов не успел: на перекрестке бок служебного автомобиля протаранил идущий на полной скорости грузовик с крытым кузовом тентом. Фролова, сидевшего со стороны удара, откинуло на профессора, обдав градом осколков от разбившегося окна покореженной ударом двери. — Накаркал! — прошипел, Фролов, пытаясь справиться с болью. Он потянулся за пистолетом, но правая рука не слушалась.

Из кабины грузовика выскочил крепкий небритый мужик, вооруженный «Вальтером» и подбежал к смятому ударом автомобилю. Резко распахнув дверь с противоположной от удара стороны, он наметанным взглядом мазнул по салону, где копошились пребывающие в шоке пассажиры, пытаясь прийти в себя.

Рванув за грудки профессора, мужик вытащил его на улицу и поволок по асфальту вяло трепыхающееся тело пожилого ученого, голова которого была окровавлена. Едва он отбежал на незначительное расстояние, тент в кузове грузовика откинулся в сторону, открывая троих автоматчиков, изготовившихся к стрельбе. В мгновение ока они расстреляли автомобиль чекиста, превратив его в некое подобие решета.

Оглушив Трефилова мощным ударом кулака, диверсант вернулся к машине и внимательно осмотрел оставшихся пассажиров. Запрокинутая голова водителя зияла пустой окровавленной глазницей — левый глаз выбило пулей. А окровавленное тело старшего лейтенанта госбезопасности Фролова застыло в нелепой позе, застряв между рядами сидений.

— Еin toter Mann! — Удовлетворенно кивнул диверсант, выдергивая из багажника простреленные пулями чемоданы с документами. — Scheisse! — выругался немец сквозь сжатые зубы, оценив состояние подпорченного груза, после чего забросил их в кузов грузовика.

[Он не жилец! Дерьмо! (нем.)]

Пока он изымал груз, бессознательное тело профессора Трефилова его подручные успели закинуть в кузов, причём, особо не церемонясь. И без того разбитая голова профессора сильно ударилась об угловатую металлическую подставку пулемета, но в сознание он так и не пришёл.

— Уходим! — по-русски прокричал диверсант, запрыгивая в кабину.

Грузовик взревел, выпустил клуб вонючего дыма и сдал назад. Объехав побитый и изрешеченный пулями автомобиль, он, громыхая, помчался по улице прочь от места «аварии».

[1] Звание младший лейтенант государственной безопасности — 3 квадрата [так называемые «кубари»] в петлицах образца 1937—1943 годов, условно соответствовало воинскому званию старший лейтенант РККА.

[2] Оберштурмфюрер (нем. Obersturmführer, cок. Ostuf) — звание в СА и СС, соответствовало званию обер-лейтенанта в вермахте. Эквивалент cтаршего лейтенанта в РККА.

Глава 15

Май 1936 г.

СССР

Москва

Оберштурмбаннфюрер СС Волли Хорст в ярости метался по маленькому кабинету, предоставленному в его распоряжение дипмиссией Германии в СССР. На стуле возле рабочего стола сидел оберштурмфюрер СС Хайнц Кёллер, тот самый убийца, вогнавший нож в сердце младшего лейтенанта госбезопасности.

Кёллер неторопливо курил, невозмутимо смотря на беснующегося профессора невозмутимым белесым взглядом снулой рыбы, и стряхивал пепел прямо на пол. А на полу, отделанном мраморными плитами, в луже воды лежал так и не пришедший в себя профессор Трефилов.

— Ты идиот, Кёллер! — брызгал слюной Хорст. — Как можно было провалить хорошо подготовленную операцию и практически уничтожить всю бесценную документацию?

— Виноват, герр оберштурмбаннфюрер! — спокойно произнес Хайнц, не отрицая своей вины. — Произошла досадная случайность! — попытался выкрутиться он. — Парни профессионально отработали: Трефилова захватили практически целым! А чемоданы…

— Виноват? — Хорст остановился перед Кёллером, злобно вращая глазами. — И Трефилова захватили практически целым? — передразнил он командира диверсионной группы. — Да он до сих пор не пришел в себя! Ты должен был лично проследить за его безопасностью! А он говорит — случайность! — рассвирепел Хорст. — Не кажется ли тебе, Хайни, что слишком много случайностей⁈

— Случайность, — продолжал спокойно стоять на своем Хайнц. — Парни унтерштурмфюрера[1] Франка лучшие специалисты в решении таких задач.

— Что ты заладил, как попугай: лучшие, лучшие… Признай, наконец, что сегодня вы обосрались!

— Так точно, герр Хорст, мы обосрались, — не стал отрицать Хайнц, глубоко затянувшись. — Поэтому я готов понести…

— А, готов он! — обреченно махнув рукой, произнес Волли, немного успокоившись. — Что я доложу рейхсфюреру? Что мы своими собственными руками угробили единственного и неповторимого разработчика? И что теперь его некем заменить?

— Волли, так ведь этот русский профессоришка еще жив! И документация, пусть и слегка попорченная пулями, тоже у нас, — напомнил Хорсту Кёллер. — Фотографии машины я делал лично. Неужели среди наших ученных не найдется никого, кто смог бы во всем этом русском дерьме разобраться?

— Не знаю, Хайни, не знаю… Время покажет. Пока разберемся, могут пройти годы и десятилетия! Трефилов вынашивал свой проект целых двадцать лет!

— Я сожалею, Волли!

— Сожалеет он… — Хорст присел на корточки перед лежащим навзничь профессором.

— Ничего с ним не случится, Волли! — вновь заикнулся Кёллер.

— Ты отдаешь себе отчет, Хайнц, что, если с его головой что-то случится — наши головы тоже могут полететь! — на повышенных тонах произнес Хорст. — В его светлой ученой голове содержится настолько уникальная информация, что тебе, чертову солдафону, даже близко не представить ее ценность! — вновь накинулся на Хайнца профессор Хорст.

— Я бы попросил, герр Хорст… — зло отозвался Хайнц на замечание своего оппонента. Тебе ведь нужен был результат, Волли? И как можно скорее? Ну, так я не знаю других способов похищения людей из-под охраны красных комиссаров без применения грубой силы…

— Но, можно же было как-то полегче? — не успокаивался Хорст.

— Прости, парни немного перестарались! — попытался извиниться Кёллер. — Если бы не эти коммуняки, висевшие у нас на хвосте, все бы прошло в куда более благоприятной обстановке. Неужели тебе так важен этот слизняк, Волли? Ведь мы же изъяли всю документацию по его дьявольской машинке, да и саму машинку…