Грани Света. Хранитель (СИ) - Четвергова Юлия

— К дьяволу! Хочу тебя так сильно, что крышу срывает! — жарко прошептал мне на ухо Габриэль, и принялся усыпать влажными поцелуями шею.

— Может, все же…

— Лекси, — рыкнул мужчина и закинул мои ноги себе на талию так, чтобы я обхватила его, — не может! Никаких может!

И не успела я больше ничего сказать, как мой рот заткнули яростным, сводящим с ума, поцелуем. Его руки впились в мои бедра. Массировали. Ласкали. Внизу в одно мгновение стало влажно, и Габриэль, словно зверь, втянув воздух в легкие, утробно заурчал. Довольно. С наслаждением.

— Как же мне нравится твой запах, — поймав мой взгляд, удержал его, — особенно, когда ты возбуждена. В нем появляются терпкие нотки. Хочется тебя укусить. Заклеймить. Запереться с тобой на несколько дней и не покидать эти стены, раз за разом доводя тебя до исступления.

Хриплые нотки в голосе брюнета породили толпу мурашек, которые стойко обосновались на коже и больше не желали покидать ее. Медленно, с неким изощренным удовольствием, прикрыв глаза, Габриэль провел рукой вверх, вдоль моего тела и, остановившись возле горла, обхватил его. Огладил. Легонько сжал. А внутри меня лопнула какая-то струна от этого движения. Я вся изнывала. Горела. Мне хотелось хныкать от того, как сильно нуждалась в нем, в его ласках. Хотелось просить его, умолять, но я только кусала губы от досады, что он еще не во мне.

Его власть надо мной — вот что я ощущала в этот момент. И это было… безумно приятно.

У меня бы наверняка подкосились ноги, если бы я стояла. Но, хвала небесам, Габриэль крепко держал меня, наблюдая за моей реакцией из-под полуопущенных ресниц. Его грудь часто вздымалась, а глаза были полностью черными, как два бездонных омута. Но сейчас они меня не пугали, а притягивали. Затягивали в пропасть, из которой даже и не хотелось выбираться.

А потом он накинулся на меня, как голодный дикий зверь. Целовал и ласкал все, до чего мог дотянуться. Кусался, прихватывая кожу зубами. Терся о мое горячее естество, скрытое под одеждой, своей восставшей твердой плотью. И уже только от этих действий я почти улетела на небеса.

Но Габриэль внезапно остановился, а на его губах заиграла порочная улыбка.

— Не-ет, хитрая, маленькая лисичка, — цокнул языком, отрываясь от моих губ, — сначала скажи. Скажи, чего ты хочешь?

Я заметалась в его руках, хотелось сбежать. Было стыдно просить о таком, особенно после его слов, которые звучали смущающе и запретно. Порочно. Но предательское тело тянулось к нему, как к наркотику, который стоило попробовать один раз и больше никогда не сможешь от него отказаться.

И я цеплялась за его широкие плечи, а губы шептали, исполняя его просьбу:

— Хочу… Хочу тебя, пожалуйста!

Но брюнету этого было мало. Он питался моими эмоциями. Поглощал их и возвращал потом в двойном размере. А потом снова пил их. И возвращал. И так снова и снова — до нашей личной бесконечности.

— Ты хочешь меня? Я в твоих руках. — и мне не нужно было открывать глаз, чтобы увидеть его улыбку. Этот опасный прищур глаз.

— Отпусти! — выдохнула, чувствуя себя, по меньшей мере, уязвленной.

— Глупышка моя, — выдохнул на ушко, прихватив мочку уха, — я не издеваюсь, я хочу, чтобы ты мне доверилась. Раскрепостилась. Хочу, чтобы ты видела все, а не прятала взгляд. — это было совсем не то, что я ожидала услышать. Поэтому веки распахнулись сами собой. — Так-то лучше, — прошептал мужчина, дразняще ведя большим пальцем по моей скуле.

Остановившись на нижней губе, он надавил на нее, заставив приоткрыть рот. Стон вырвался вместе с потоком воздуха. Сердце колотилось о грудную клетку так, будто пыталось пробить в ней дыру. Язык брюнета провел по моим губам, оставив влажный след, а его рука так и покоилась на горле. И словно кричала: «Ты — моя! Навечно! Вся без остатка!».

Я больше не могла терпеть эту сладкую пытку, и попыталась свести ноги вместе или потереться о Габриэля, чтобы хоть немного облегчить муки тела. Изнывая от желания, я и вправду начала хныкать. Соски стояли торчком, хотелось стянуть с себя надоевшую одежду, которая грубо царапала чувствительную кожу.

Брюнет словно только и ждал, если не моей просьбы, то стонов. Поведения, которое безоговорочно говорило бы о моем поражении. И дождался. Шумно выдохнув, он просто разорвал на мне легкую кофточку в одно быстрое движение. А затем лихорадочно принялся расстегивать пуговицу на моих джинсах.

— Это не одежда, а создание дьявола! Определенно! — ворчал он.

Справиться с ними он смог только после того, как поставил меня на пол. При этом его терпение с каждой секундой утекало, как сквозь пальцы песок. Свои штаны он тоже не оставил в живых. Я же помогла ему с футболкой, на которой красовалось нечитаемое название металл группы.

Проведя руками по его голому торсу, почувствовала, как его наслаждение затопило каждую клеточку моего тела, смешиваясь с тем, что испытывала сама. Удваиваясь. Татуировка на его груди зашевелилась от прикосновения, засветилась. А Габриэль судорожно выдохнул сквозь стиснутые зубы, не сдержав крылья, которые распахнулись за его спиной.

Как же это прекрасно — чувствовать то, что ощущает твой любимый! Божий дар, не иначе!

Развернув меня лицом к стене, Габриэль одной рукой обхватил мою шею, а другой — грудь. И принялся медленно ласкать, то сжимая, то разжимая. К тому времени я уже текла так, что не нужно было никакой дополнительной смазки. Только он. Твердый и горячий. Во мне. Глубоко.

Остались только инстинкты, требующие, чтобы мой мужчина любил меня.

Проникновение было неожиданным. Резким. Но в этот раз я не ощутила никакой боли. Одно лишь наслаждение, сорвавшее удовлетворенный стон с моих губ. Рука мужчины, ласкавшая грудь, обвела талию, и спустилась к ягодицам. Сжав одну из них, он принялся вколачиваться в нежную, жаждущую плоть.

Наши обоюдные стоны заполонили коридор. Мокрые тела терлись друг о друга, высекая еще больше искр наслаждения. Я уже потерялась во времени и пространстве, забыла обо всем, когда его рука накрыла клитор. Покружила. Надавила.

Оргазм накрыл нас одновременно. Я чувствовала мощную струю, которая билась внутри меня, продлевая мое собственное удовольствие. Я дрожала всем телом, ощущая все новые и новые волны довольствия. Было так хорошо, что ноги не держали. И если в первый раз я ощущала отголоски боли, то сейчас был один умопомрачительный кайф.

Подхватив меня на руки, Габриэль переместил нас в ванную и, набрав воды, опустил в теплые объятия пены, удобно устроившись за моей спиной. Я же пребывала в прострации. Неге. И просто наслаждалась его легкими поглаживаниями, похожими на то, будто он меня омывал. И не заметила, как задремала.

Площадь Святого Марка мы посетили уже ближе к вечеру, потому что Габриэль не стал меня будить, и я проспала после бурного занятия любовью около трех часов. Закатное солнце окрашивало старинные архитектурные здания, стоявшие вокруг площади во все оттенки золотого и оранжевого цветов. А впереди возвышался белыми шпилями и крестами на куполах Собор Святого Марка.

— Это главная городская площадь Венеции, — рассказывал Ангел, пока мы неспеша, под ручку, прогуливались прямиком к белоснежному собору. — Помимо показа достопримечательностей, на ней проводят основные традиционные праздники. К примеру, венецианский карнавал. — стоило услышать слово «карнавал», как у меня загорелись глаза, а Габриэль довольно улыбнулся. — Мы обязательно посетим его в феврале будущего года. — щелкнул меня по носу, который я успела сморщить от досады.

— До февраля еще долго. — буркнула себе под нос. — А это… — указала на здание, располагающееся по левую сторону от нас.

— Дворец Дожей, или лучше сказать, резиденция. Во дворце заседали Большой совет и сенат, работал Верховный суд, и вершила свои дела тайная полиция. На первом этаже размещались также конторы юристов, канцелярия, службы цензоров и морское ведомство. Надстроенный сверху балкон служил своего рода праздничной трибуной, с которой дож являл себя народу. — рассказывая, Габриэль указывал на отдельные части здания, чтобы я могла воочию увидеть то, о чем он говорил. — Гости города, которые причаливали к самому дворцу со стороны Пьяцетты, оказывались, таким образом, у ног правителя Республики.