Соль и призраки (ЛП) - Харди Камрин

энергии, и ему надо было куда-то её деть. Бернард от участия в разных

авантюрах тоже не отказывался. Поэтому они просто хорошо проводили время

друг с другом, даже без призов в виде игрушек или каких-нибудь безделушек.

— Как насчёт сделать фотографии в фотобудке? — спросил Юэн, подтолкнув

Бернарда локтем и кивнув в сторону парня и девушки, которые только-только

вышли из будки и рассматривали ленту фотографий.

— Ты можешь в любое время прийти ко мне в студию, — деловито сказал

Бернард. — Так уж и быть, я даже тебе хорошую скидку сделаю.

— Не пойму: мы в отпуске или застряли в болоте занудства?

Он схватил Бернарда и затолкнул в фотобудку. Бернард едва успел опуститься на

сидушку, как Юэн сразу же плюхнулся ему на колени и принялся перебирать

свои карманы в поисках денег.

— Камера здесь отвратительная. Качество фотографий будет ужасным, — с

напускным недовольством пробормотал Бернард.

Юэн тем временем уже опускал монеты в монетоприёмник.

— Полностью согласен, — кивнул он. — Всё настолько ужасно, что я позволю

тебе потом перефотографировать себя, — он посмотрел на Бернарда, кратко

вздёрнув бровь. — Если ты понимаешь, к чему я клоню.

— Ты умеешь заинтриговывать, — сказал Бернард и крепче обхватил Юэна за

корпус. — Тебе снова нужны фотографии на документы?

Загорелась красная лампочка, вспыхнула вспышка, а через секунды три ещё одна

и ещё. В итоге выехал листок с шестью маленькими фотографиями, на которых

Бернард с Юэном успели и пообниматься, и скорчить гримасы и даже

поцеловаться. На одном из снимков Юэн получился смазанным, потому что едва

не свалился с колен Бернарда, зато в кадр попали его носки с рисунками

яичницы. А на самой последней фотографии, где оба сидели относительно

спокойно, Бернард был с закрытыми глазами. И в этом объективно не было

ничего сильно смешного, но Бернард с Юэном ещё минут пять стояли около

фотобудки, согнувшись пополам и задыхаясь от смеха. При хорошем настроении

всегда так. Бернарду вспомнилось, когда они с Юэном ходили в бар, а после

вместе готовили пиццу. Тогда было так же весело и беззаботно, только сейчас

они оба были ещё и абсолютно трезвыми.

Дальше по пути их внимание привлекло столпотворение и громкая музыка. На

большой площадке танцевали люди. В основном парами. И молодые, и пожилые

— всех возрастов. Некоторые двигались как профессиональные танцоры, некоторые просто нелепо покачивались где-нибудь сбоку больше за компанию.

Атмосфера стояла настолько зажигательная, что на месте пританцовывали даже

наблюдатели, хлопая в ладоши в поддержку танцоров. Когда заиграла медленная

инструментальная музыка, Юэн потянул Бернарда на танцпол.

— Уверен, что нам пора выходить в свет с нашим навыком? Вдруг нас закидают

тухлыми помидорами?

— Всё в порядке с нашим навыком, — пробормотал Юэн и, обхватив Бернарда за

корпус, притянул к себе. — А если закидают, то потом просто вместе нырнём в

море.

Бернард взял его ладонь, другую руку опустил ему под лопатку. Танцевали они

не лучше, но и не хуже остальных. Пытались брать пример с энергичной

парочки, которая вытанцовывала рядом — загорелая девушка в коротком

красном платье и мужчина в светлой рубашке с закатанными рукавами и

классических брюках. Их сложно было назвать любителями, уж очень выверенно

и артистично они танцевали. Они не отводили друг от друга взгляда на

протяжении всего танца и даже в паузах между песнями. Двигались синхронно и

плавно, и так страстно, что вокруг них вот-вот должно было всё воспламениться.

Мужчина так любовно касался женщины, обнимал её сзади, гладил её талию и

бёдра, что сразу становилось ясно — они не только партнёры по танцам, они

пара. Такие взгляды, такие прикосновения. Столько чувств между ними, буквально витающих осязаемо в воздухе и заряжающих других своей

энергетикой.

Юэн с Бернардом пытались им подражать в меру своих возможностей, хотя

больше это вызывало одновременный приступ смеха у обоих. Тем не менее со

временем они втянулись и двигались более живо, пусть далеко не так

артистично, как зажигательная парочка танцоров, которая всё же на одной из

песен вдруг нырнула в толпу и больше на танцполе не появилась. И когда те

исчезли, Юэн с Бернардом на интуитивном порыве захотели их заменить с

возросшим энтузиазмом. Юэн даже отклонился корпусом назад и вниз, а потом, выпрямившись, закинул Бернарду руки на плечи и плотно к нему прижался.

Очень плотно.

— С ночи до рассвета я в твоих руках, — пропел он, невесомо скользнул губами

по губам Бернарда и запрокинул голову.

— Не здесь, — прошептал Бернард, коснувшись поцелуем его шеи, чуть

солоноватой от морского воздуха.

— Ты прав, — тоже шёпотом ответил Юэн и, опустив голову, с широкой улыбкой

заглянул Бернарду в глаза. — Вот вернёмся в номер…

— Звучит как угроза.

— Можешь уже начинать бояться, — бархатисто промурлыкал Юэн.

Они оттанцевали ещё несколько песен, потом уступили место другой парочке и в

приподнятом настроении отправились дальше. Фестиваль продолжался, однако

Бернард и Юэн решили не задерживаться. Начала сказываться усталостью долгая

дорога, однако Бернард испытывал такие эмоции, которых прежде никогда не

испытывал. Это было не сравнимо с ощущением, когда они посещали

какие-нибудь заброшки. Он чувствовал себя легко и свободно. Бернард смотрел

на улыбку Юэна и ему самому хотелось безудержно улыбаться. Они не делали

ровным счётом ничего. Просто гуляли, ели и отдыхали — и это было самым

великолепным.

***

— Почитать вздумал?

— Да, чтобы немного разгрузить мозг.

— Иногда полезно, — сказал Юэн.

Он плюхнулся на кровать и обнял подушку. Абсолютно голый и абсолютно этого

не стесняющийся. Внимание сразу привлёк очаровательный изгиб поясницы, переходящий в упругие ягодицы.

Бернард отложил книгу на прикроватную тумбочку. Потому что интерес к

художественному тексту сразу испарился.

— Это очень банальный приём, когда ты ложишься на кровать в таком виде.

— Зато действенный.

Юэн игриво вильнул бёдрами, что тоже относилось к категории банальных, но

действенных приёмов. Совершенно позабыв про книгу, Бернард перевернулся на

бок, к Юэну лицом, и коснулся его лопатки. Кожа под подушечками пальцев ещё

была чуть влажной после душа. И бархатистой. Он провёл невидимую

извилистую линию до поясницы, потом обратно до плеч. Прикрыв веки с

дрожащими ресницами, Юэн зашевелился.

— Берн, — прошептал он в подушку хрипло, — у тебя очень приятные

прикосновения.

— Ты говорил это уже раз сто. Только за последний месяц.

Юэн довольно улыбнулся.

— В повторении этих слов я стремлюсь к шестизначным числам. Не упрекай, пожалуйста, мою целеустремлённость.

Бернард приблизился и склонился над ним. Сначала коснулся его кожи

дыханием, потом прижался губами к плечу. Юэн тихо и коротко заскулил на

выдохе. Дорожкой из медленных поцелуев Бернард опустился к его пояснице, нежно огладил ладонью ягодицы.

— Этого не хватало, — сказал Юэн, стискивая уголки подушки.

— Чего именно?

— Свободы. Мы неплохо провели первую часть отпуска, но всё же лучше, когда

мы вдвоём и можем делать что угодно.

Вместо ответа Бернард расставленными кончиками пальцев медленно провёл по

его спине от изгиба поясницы до самой шеи и обратно. Приложился щекой

между лопаток.

Они вдвоём.

Перед мысленным взором почему-то застыл алый закат. Где-то Бернард слышал

(может, прочитал в книжках, которыми увлёкся в последние месяцы?), что это

символ жизненных перемен. Хороших или плохих — неясно.