Юлия Сергачева - Горелом

А он даже не уверен, что встречал их когда-то!

Постойте… Еще одно лицо из набора портретов показалось знакомым. Кажется, Ян видел ее несколько раз… Точно! Лирана, продавщица в магазине мадам Ориц, в котором он покупал продукты. Похоже, именно она — жертва с Ольховой…

— Вам нехорошо?

— День был тяжелый, — Ян усилием воли заставил себя сохранять спокойствие. — Сожалею, что не могу помочь вам, но я действительно не помню этих девушек.

Гбор поднялся со своего места, прошелся по комнате, размышляя. Затертая сигарета то показывалась в его пальцах, то исчезала. Ян невольно наблюдал за ней, как зачарованный.

— Скажите, — сыщик вдруг резко вернулся на свое место напротив гостя. Уставился внимательно и напряженно: — А если бы Департамент расследований обратился бы к вам за помощью в ином смысле… Попросил бы вас оградить от опасности будущих жертв этого безумца. Он ведь наверняка не остановится…

— Вы расписываетесь в своей беспомощности? — удивился Ян.

— Я надеюсь избежать новых убийств. Пусть даже в ущерб самолюбию некоторых… м-м… коллег.

На несколько секунд повисло многозначительное молчание. Потом Ян нехотя покачал головой.

— Слишком обширное поле воздействия. Все равно, что палить из пушки по воробьям. Персона убийцы, увы, незначительна, и зло, причиняемое им, на общем фоне просто теряется. Это для родных девушек их смерть катастрофа, и они могли бы попросить меня избавить дочерей от беды. Но заранее никто не в состоянии предсказать, на кого падет выбор безумца. И представляете, если все родители города профилактически ринутся к горелому за защитой? Причем сразу от всех потенциальных опасностей? В городе девицам угрожают не только маньяки. Хватает и пьяниц за рулем… А рикошет — слеп и всепроникающ. Вы возьмете на себя ответственность за последствия?

— Нам мог бы помочь этот ваш коллега… Пьетр?

— Вряд ли. Он специалист по серьезным неприятностям. Личные трагедии — не его профиль. Впрочем, поговорите с ним.

— А если мы сузим пространство воздействия?

— Тогда и поговорим. Хотите еще о чем-то спросить?

Сыщик колебался несколько мгновений, изучающе присматриваясь к Яну сквозь прищур воспаленных век, потом отрицательно качнул головой:

— Нет, пожалуй, не сегодня… — и даже поднялся из-за стола, обозначая конец беседы, и позволил подняться Яну, на пару минут вселив надежду на то, что ничего неприятного тот больше не услышит. А потом добавил словно невзначай:

— Да, кстати… Есть еще один момент. Вы наверняка слышали, что вас предшественник был убит здесь же, возле Замка, около десяти лет назад.

А это тут при чем? — захотелось завопить Яну, но Максимилиан Гбор снова неосознанно подался вперед, так явно дожидаясь от собеседника этой фразы, что с несказанным удовлетворением Ян не поддался искушению открыть рот.

— …Казалось бы, какое отношение имеет убийство такой давности, да еще и мужчины средних лет, к нынешнему расследованию? — вынужден был сам задаться вопросом сыщик. И соответственно самому отвечать: — Дело в том, что чуть раньше, тем же вечером, в Замке была убита девушка по имени Альбина Влас… Самый знаменитый эпизод, который связывают с феноменом Замка, с так называемым первым «вздохом». Обе жертвы были убиты разными способами, они не были знакомы и не имели друг к другу никакого отношения, и… В общем, тогда все попытки связать эти два убийства друг с другом сочли неуместными.

— А сейчас? — все же не удержался Ян.

— А сейчас… Я думаю! — веско заявил сыщик, сломав и без того истерзанную сигарету и ссыпая крошки бумаги и табак в урну за столом. — Не покидайте, пожалуйста, город.

И они разошлись.

…Выбравшись из залитой электричеством сверху донизу башни, Ян словно окунулся в банку с прохладными чернилами, густыми и горькими. Давно уже стемнело. Ветер лениво тащил по мостовой листву, обертки от мороженого и перекатывал алюминиевую банку. Качался фонарь, гоняя по земле лоскут света, попадая в который одиноко поблескивал кругляш оброненной сувенирной монетки.

— Эй! — в первый момент Яну померещилось, что со скамейки, притаившейся в зарослях недалеко от Караульной, поднялась Дина. Он даже успел обрадоваться.

Но это была Ева, а за ней замешкавшийся Пьетр.

— А вы что здесь забыли? — с досадой осведомился Ян.

— Хотели узнать, не пора ли искать нового работодателя, раз тебя посадят за решетку, — угрюмо пояснила Ева.

— Ч-что он-ни хот-тели? — продрогший Пьетр звучно лязгал зубами.

— Что хотели, то и получили, — Ян отвернулся, сунув руки в карманы. — Тебя дочки не заждались?

— Я хотел только убедиться…

Ян не дослушав, зашагал прочь. Ветер подхватил и унес остаток фразы. И звуки шагов он тоже скрадывал сразу же, поэтому Ян не сразу заметил, что идет не один. За ним по пятам следовала насупленная Ева.

— Что тебе?

Она остановилась так же резко, уставилась на Яна глазищами, которые в темноте замерцали по-кошачьи зеленым. А потом негромко произнесла:

— Я утром не только твой телефон нашла.

Ян молчал выжидающе. Она слегка улыбнулась краешком бледных губ. Глаза разгорались все ярче.

— Я пошла по твоему следу до самого Замка. Я видела ее.

— Кого? — голос предательски упал до хрипа, хотя, казалось бы, теперь-то уж скрывать нечего.

— Девочку.

— Обращалась бы в полицию.

— Пришлось потратить немало времени, чтобы убить все твои следы и замести свои… — словно и не заметив Яновой реплики, продолжала Ева. — Но как оказалось, старалась я напрасно. Как они вышли на тебя?

— Нас видел ее брат. Да я и сам подставился, — Ян не стал отпираться. Потом невольно поинтересовался: — Ты прятала следы? Зачем?

— Я привыкла к городу, — хмыкнула она. — Не хочется переезжать. А если тебя посадят, то и нам не поздоровится… — Ева помолчала, потом недовольно добавила: — К тому же я знаю, что не ты ее убил. Ты, конечно, тот еще монстр, но не убийца. Там пахло чужим… Не знаю. Собаки такой след не возьмут, а для меня он слишком странен… Изломанный какой-то. Думаю, это он разбил тебе голову.

— Запах?

— Не смешно. Там был кто-то еще, и он убил бедную девочку.

Наверное, день оказался слишком длинным и тяжелым. И привычная защита дала трещину. Слова неконтролируемо стремились наружу. Неприятные, как рвота.

— Может быть, — кивнул Ян мрачно. — Только все равно это я ее погубил.

— Как?

— Я с ней разговаривал.

Ева мельком иронично усмехнулась, обнажив заострившиеся клыки:

— Ну, вынуждена признать, что на некоторых экзальтированных особ ты производишь сильное впечатление, но я бы не стала преувеличивать его убойный эффект.

— Я сломал ее проклятие и ушел. Она осталась без защиты.

— Как это?

— Оно вернулось к ней. В другом облике.

— Чушь. Не ты ее убил, а та тварь, что шла за вами. У тебя мало своих грехов, чтобы взваливать на себя еще и чужие? Не вздумай ныть. Иди лучше выспись.

Это было что-то новое… Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Не ясно, что видела Ева, но в ее мерцающих, изумрудных без тени желтизны глазах царила спокойная уверенность.

— Ева, — произнес Ян медленно и с чувством, — если я тебе улыбнусь, то дай мне в нос.

— С радостью, — немедленно согласилась она. — Это все?

— Хотелось бы мне так думать.

Деревьев на Ольховой улице немного, а ольха и вовсе растет единственная, как раз возле дома номер восемь. Старое, кряжистое дерево подрагивало узловатыми ветвями и сыпало легкой взвесью листвы. Стоило приблизиться, как оно застыло неподвижно, внимательно уставившись на Яна.

— Привет, — произнес он, проходя мимо.

В сплетении ветвей обозначилось шевеление. Дерево дрогнуло, словно здоровенная птица, теряя еще несколько перьев-листьев.

— Добрый в-вечер, — с запинкой донеслось из гущи ветвей.

Скосив глаз, Ян разглядел Инека Пустеца, худого стриженого парнишку лет двенадцати, который угнездился на ольхе. А если он там, то значит… Все верно. Дом был полон напряжения, как перекаленного стекла. Тронь — разлетится крошевом ранящих осколков. Пока царила хрупкая тишина, но темноту словно прошивала колючая проволока отзвучавшей брани. И еще к привычному запаху сгоревшей можжевельника примешивалась вонь перегара.

— Ты! — донеслось глухо сквозь закрытые двери на хозяйскую половину. — Ты всю жизнь мне испоганила!

Ну вот. Конец перемирию…

— Гадина склизкая! Гадюка старая! Все из-за тебя! — язык пьяного хозяина дома уже заметно заплетался, так что слова не столько звучали, сколько угадывались.

Но прожившим в этом доме не один год, подсказок не требовалось. Ни Аглае, ни Инеку. Ни Яну.

Послышался звон разбитой посуды. Ян сделал было шаг к дверям, но за звоном ничего не последовало. Скорее всего пьяница сбил посуду со стола. Да и какое ему дело? И без того хлопот хватает, и голова трещит…