А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Привет, — поприветствовал его и я. — Слушай, возможно мой вопрос тебя заденет, но не спросить не могу. Скажи, ты к хвори того человека, по приказу которого тряханули Соломина, отношения не имеешь? Просто на него то ли порчу навели, то ли проклятие наложили, и он вот-вот дуба даст.

Я отлично осознавал, что звучит это почти наивно, вот только моему собеседнику врать смысла нет. Люди в подобных ситуациях, особенно если рыльце в пуху, лгут сплошь и рядом. Но то люди. А Олег — ведьмак, причем матерый, ему плевать и на чужое мнение, и на то, что кто-то что-то может не так понять. Я это сообразил еще тогда, в кафе. Он живет так, как ему хочется и делает то, что считает для себя нужным, даже если его поступки идут вразрез с общепринятыми правилами. Потому как эти правила писаны для людей, но не для ведьмаков.

И я еще тогда ему позавидовал, причем сильно. У меня пока так не получается. Как ни пыжусь, а вбитые в меня устои все равно дают о себе знать.

— Нет, — твердо ответил он. — Не моя это работа, Сашка. Да и не под силу мне такое, потому как не обучен подобным тонкостям. Вот в ванной утопить — это пожалуйста, это легко. Вода — она везде вода. Если надо, у меня человек под душем захлебнется насмерть. Но болячки — нет. Не мое.

— Так и думал, — с облегчением произнес я. — Причем сильно этому рад. Погоди-ка секунду.

За дверью спальни установилась мертвая тишина, ни шороха шагов, ни всхлипываний слышно не было. Совсем ничего. Разве что только шуршание уха о дверь.

Ну ведь просил же! Ох, как же меня все достало!

И я со всей дури долбанул ногой в середину белоснежной, с золотой окантовкой, двери, через секунду с удовлетворением услышав громкое «Ой!» и звук падения на пол не очень тяжелого женского тела.

То-то. Любопытство — грех. И пусть радуется, что дверь открывается наружу, а не внутрь, ей бы тогда еще сильнее прилетело.

Что я там говорил про внутреннюю свободу? Нет, клепаю я на себя. Кое-что уже наличествует. Раньше мне подобное и в голову бы не пришло.

— Слушай, вообще-то подобные шутки-дрюки в стиле Соломина, — подал голос Олег. — Але, ты здесь?

— Здесь-здесь, — заверил его я, с удовлетворением услышав оханье из-за двери. Ну да, не очень красивый поступок, но что не сделаешь для хорошего человека. — Так, говоришь, он мог? То есть он не только тебя к себе на службу поставил?

— Но-но, — проворчал ведьмак. — Скажешь тоже — «на службу». Собачки служат. Я наемник экстра-класса, ты забыл?

— Да-да, извини, — добавил в голос почтения я. — Ты — неудержимый!

— Язва ты, Сашка, — хмыкнул Олег. — Тяжело тебе будет и в жизни, и в посмертии. А что, мужик совсем плох?

— Не то слово, — посерьезнел я. — Хотелось бы его спасти. Не скажу, что мне его прямо сильно жалко, но есть кое-какие резоны…

— Да это понятно, — перебил меня ведьмак. — Только здесь я тебе не помощник. Тебе заклинатель хороший нужен, чтобы сначала определил, чем этого толстосума угостили, а после попробовал напасть нейтрализовать.

Это мне и самому понятно. Вот только у меня таких знакомых нет.

Почти нет.

— А если ты насчет живой воды — тоже нет, — продолжил Олег. — Добыть маленько могу, но не стану. Прости, но мы не настолько друзья. Опять же — ладно бы для тебя, но для какого-то барыги… Ответ — нет. Да и не факт, что она сработает, у нее принцип действия не универсальный. Надо точно знать, с какой целью ее употребляешь, и соответствующие чары наводить. А у тебя то ли порча, то ли проклятие…

— Да ты чего, мне и в голову такое не приходило, — поспешно произнес я, а после выдал идею, которая только что посетила меня. — Слушай, а кто-то из твоих друзей нам не сможет помочь? Ну ты по воде, это ясно. А остальные?

— По идее, такое возможно, — неторопливо ответил Олег. — Дэн, правда, сейчас на Гоа, и раньше середины мая не вернется, но Пашка здесь, в Москве. И, возможно, даже согласится тебе помочь. Но только подумай, брат-ведьмак, вот о чем — оно тебе надо?

— В смысле? — уже догадываясь, что будет за ответ, переспросил я.

— Мы все в каком-то смысле свои, — начал объяснять мой собеседник. — Нас мало, мы не враги друг другу, и неприятели у нас общие. Но это не значит, что каждый каждому помочь спешит, понимаешь? А в твоем случае — особенно. Я тебя только один раз видел, а Пашка и вовсе ни разу. Так с чего ему из себя Чипа и Дейла изображать? Его время, силы и знания чего-то стоят, особенно если учесть, что помогать придется не брату-ведьмаку, а какому-то левому дяде. И я сейчас не про деньги речь веду.

— Возьми, но и будь готов отдать, — утверждающе произнес я.

— Именно, — подтвердил ведьмак. — А теперь скажи мне, Сашка, — стоит жизнь этого человека твоих обязательств перед тем, кого ты еще в глаза не видел? Кто знает, что он у тебя попросит, особенно учитывая твою узкую специализацию. Да, сразу уточню — у нас долги принято отдавать всегда. И, если что, то в суды наш брат не ходит, коллекторов не привлекает. У нас другие способы убеждения нерадивых плательщиков. Простые и эффективные. Потому, собственно, долги всегда и возвращаются.

— Нет, не стоит оно того, — подумав секунд двадцать, ответил я Олегу. — Ни разу не стоит.

— Именно, — подтвердил тот. — Хотя бы потому, что умирающий ради тебя наверняка даже пальцем бы не пошевелил в аналогичной ситуации. Я непосредственно этого человека не знаю, но зато знаком со многими другими, ему подобными. Для них я, ты, да и все остальные жители этой планеты только расходный материал, вроде картриджей в принтере. Кончился — да и хрен с ним, вставим новый. И все.

— Спасибо за науку, — поблагодарил я Олега. — Что, пятница в силе?

— Само собой, — хохотнул он. — И вот еще что… Если с Соломиным доведется побеседовать, попробую что-нибудь узнать. Мне не в труд.

— Буду признателен, только вряд ли это пригодится. Там такое состояние… Краше в гроб кладут.

— Знаешь, одно я тебе точно могу гарантировать, — помолчав, произнес Олег. — Тот, кто это сделал, не самый сильный колдун. Или вообще не колдун. С таким, как Соломин, кто-то по-настоящему знающий и умелый работать не будет. Мелковат он для игроков высшей лиги. Колдуны — товар штучный, матерые особенно. Так что это либо самоучка-человек, которых много развелось, либо ведьма. Последнее вероятнее всего. Они на деньги падки, и человека им сгубить всегда в радость.

— Ясненько. Правда непонятно, что это мне дает, но все равно спасибо.

— Ничего не дает, — не стал скрывать Олег. — Пока не узнаешь, чем именно мужика стреножили, все впустую будет. Короче — окочурится он. И это… Если что — звони. Пока!

— Пока, — ответил я в уже замолчавшую трубку, а после почесал ей подбородок.

Окочурится, стало быть, Ряжский. Пожалуй, что и да. Если ничего не делать, так точно.

Скрипнула, открываясь, дверь спальни и из нее навстречу мне шагнула Ольга Михайловна, на виске которой красовалось стремительно синеющее пятно.

— Ну? — требовательно спросила она.

Я глянул назад, за свою спину. Потом повертел головой и вопросительно уставился на Ряжскую.

— Что? — чуть выпучив глаза, поинтересовалась она.

— Думаю, где та телега, которую мне надо тащить за собой, — мирно объяснил ей я. — Раз вы нукаете, значит, я уже запряжен. Но вот вам сюрприз — телеги и нет! Да еще и я не лошадь, которой можно приказывать. Это, кстати, как ответ на одну из ваших недавних реплик. А раз я не лошадь, и вы не извозчик, то пойду-ка я, пожалуй, до…

— Я сейчас тебя ударю, — неожиданно спокойно сообщила мне она. — Вон там умирает мой муж, и ты можешь его спасти. Можешь, но не хочешь. Что тебе надо? Услышать, что я была не права? Хорошо, это так. Что еще? Может…

— Зря вы так, — перебил ее я, подумав, что с учетом ситуации палка и впрямь излишне перегнута. — Хотите верьте, хотите нет, но делаю что могу. Не стану скрывать, вашего супруга вообще не очень-то жалко, но человеколюбие и гуманизм все же мне присущи. Да, слушайте, а чего кроме нас, здесь никого нет? Дом-то у вас ого-го какой, в нем небось прислуги полно. Где служанки, горничные, медсестры, наконец? Про врачей вы говорили, они где? Чего мы тут вдвоем стоим?