"Легкий заказ" (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Если бы не традиции, запрещающие смертоубийство на титульном мероприятии, не уйти бы ему оттуда живому, конечно. А так легко отделался: парой переломов, синяками и предупреждением о том, что если он не прекратит дурью маяться, то рано или поздно безвестно канет в воду где-нибудь в районе Северного Морского порта.

Они бы, конечно, его еще и прокляли, но вот какая штука — с Трояновым такое не пройдет, что отчасти подтверждает версию о родстве со славянским божеством. Не берут его сглазы, проклятья, заговоры, привороты и все остальные способы сжить человека с бела света. Говорят, что даже яды из числа типовых против него бессильны. Укус Полоза, наверное, сработает, конечно, но с чего бы Золотому Змею его жалить? Он, поди, о существовании такого персонажа и не знает даже. Да и существует ли он вообще на белом свете, этот самый Полоз? Я о нем не раз слышал, причем разное, но никто из рассказчиков его никогда не видел, все основываются на байках неведомых свидетелей.

С другой стороны — Хранитель кладов-то существует, верно? Сам пару раз его видал в шаурмячной Абрагима, он часто у него обедает. Так я к чему — такое умение с неба не падает и посмертно не передается, его можно только получить в качестве дара или проклятия. И распоряжается им именно Золотой Змей, это его епархия. Значит, он есть и как минимум один человек с этим существом сталкивался. Одно плохо — сильно нелюдимый человек этот Хранитель, на кривой козе к нему не подъедешь. Наслышан я о том, как некоторые пытались его к сотрудничеству склонить, кто хитростью, кто мздой немалой, а кто и угрозами. Ни для одного из этих ухарей подобное хорошо не кончилось.

Лично я даже и не совался к нему, хоть имею в запасе координаты несколько мест, где неплохие, но проклятые клады своего часа на пару с добытчиком ждут. Мне они особо не нужны, по крайней мере — в данный момент, а портить отношения с этим типом я не хочу. Жизнь длинная, кто знает, как что после повернется? А первое впечатление второй раз произвести не получится.

— Так что? — Троицкий толкнул меня локтем в бок. — Чего молчишь?

— Думаю, что ответить, — произнес я. — С одной стороны — надо бы, для полноты картины. С другой — а она точно изменится? Может, он, как ты, скажет: «Все чистая правда, подтверждаю». И все! Но перед тем ведь сначала покорчит из себя невесть кого, как обычно. А я такое не люблю.

— Редкий придурок, — кивнул Орест. — Он в смысле. Не ты.

— Ясное дело, — фыркнул я. — Ладно, не суть. Ты лучше мне скажи — с кем о чем договариваться едем?

— С мельничниками об обмене, — пояснил колдун. — Я им «крысиную смерть», а они мне кое-что из своих старых запасов. Там народец запасливый, у них добра от прежних хозяев по захоронкам много лежит. Впору плакать — сколько добра пропадает!

И его можно понять. Мельничники, которых он упомянул, ребята на самом деле крайне бережливые, из числа тех, что ржавый и гнутый гвоздь не выкинут. Они даже родне моего Арсения, думаю, фору дадут в прижимистости и скаредности. А с учетом того, что их прежние хозяева, как и следует из названия, являлись мельниками, то, конечно, там чего только по углам не распихано. Мельники, как и кузнецы, в народе всегда считались колдунами, причем небезосновательно, и еще неизвестно, кто похлеще из этого дуэта. Кузнец что, он с металлом работает, с огнем, все просто и однобоко. А мельник — другое дело, около него кто только в старые времена не ошивался: тут тебе и водяник, который, как правило, селился в том омуте, где беспрерывно вращалось колесо; и полевики всех мастей, которые любят глянуть, что там с их зерном случилось; и арысь, за молочком для своего детеныша забежавшая; и даже вечно угрюмый планетник, который из всех людей только мукомолов и жаловал, ибо те много чего в вопросах ветра понимали. Ну да, тут колесо вертит вода, но промысел тот же. Короче, мельница в каком-то смысле в те времена являлась клубом для своих, и простому человеку в темное время суток туда лучше было не соваться.

Сейчас оригинальный способ помола зерна почти сошел на нет, потому мельничники в основном селятся на хлебозаводах. Еще иногда, пусть и редко, встречаются на элеваторах и частных пекарнях. Ну а куда им еще идти? Не с домовыми же воевать за место под крышей? И потом — они привыкли при хлебушке обитать, им без него никак. Опять-таки дел у них всегда хватает — за тем присмотри, за этим пригляди, нерадивых наладчиков пни, жучка из муки изведи. Ну и война с крысами, которые, ясное дело, такие места мимо себя пропустить не могут. Для того и нужна мельничникам «крысиная смерть», штука убойная, но сложная в изготовлении. Это соломенное чучелко, сплетенное в форме крысы и заговоренное на уничтожение серых бестий, оно будет гонять их по территории до той поры, пока всех не передушит, а как ни одной крысы не останется, так рассыплется в прах. И что интересно — в зачет «крысиная смерть» берет только тех вредителей, которые находились в подконтрольной зоне на момент ее активации. Как она одних от других, свеженародившихся или пришлых отличает — понятия не имею, но это точно так. Хотя логика мне, разумеется, предельно понятна. Какой смысл был колдунам, которые эту штуку в давние времена придумали, давать селянам постоянно действующее средство? Заплатят-то они тогда только один раз, второй не станут. А где тогда деньги на еду и все остальное брать?

Через полчаса мы остановились в укромном безлюдном переулке, близ высокого дощатого забора, из-за которого была видна пара дымящихся тонких труб. Ну и запах хлебный тут стоял такой, что аж в желудке заурчало.

— Ага, вон они, — сказал Троицкий, отстегивая ремень безопасности. — Пошли, Максим, быстренько все провернем и обратно поедем. Хотя погоди-ка… Нет, ну ты глянь, кого они в «видоки» позвали!

Можно было и не говорить, я и без него уже приметил стройную женскую фигуру. Ведьма, скорее всего из местных. И я ее наверняка не знал, поскольку с местным ковеном ни разу не сталкивался. Более того — не знаю даже, есть он тут или нет. А что, такое запросто возможно. В тех же Электроуглях или Ногинске их нет, хоть тоже города немаленькие. Ну вот не нужен он тамошним ведьмам, им и без него хорошо живется. А коли ситуация такая, что самим не разобраться, так можно пригласить кого-то из столицы или из подмосковных старших. Вон, ту же Дару. Не просто так, за подношение с уважением, но можно же.

— Принес? — без приветствий осведомился у Ореста старшина мельничников, кряжистый, с седыми усами и довольно высокий для этого народца, мне чуть ли не по пояс. — Как обещал?

— Ну разумеется, — мягко произнес колдун и достал из сумки, висящей на плече, небольшую, с обычную книгу размером, искусно сплетенную из ярко-желтой соломы крысу. У нее даже глаза-пуговички были и нос, вырезанный из серой материи. Хотя кто знает этих колдунов, может, это настоящий обрывок шкуры особо злобной крысы. — Всех ваших негодниц перебьет, не сомневайся. А ты, Фока, что обещал, то доставил?

— Доставил, — тяжко вздохнул мельничник. — Кабы не эти твари, ввек бы тебе эту штуку не отдал. Это же о первом хозяине моем память. Ну, том, что мельницу, где я жил, поставил.

К нему подошел еще один обитатель хлебозавода и протянул какую-то массивную хреновину, завернутую в мешковину. Орест уставился на нее и потер руки, то ли от предвкушения, то ли намекая на то, что товар надо показать лицом.

— Ты не похож на колдуна, — раздался у меня за спиной глубокий и чуть хрипловатый женский голос. — Но и просто человеком со стороны ты быть не можешь, этот пузан тебя сюда бы не привел.

— Все так, — я повернулся к ведьме, стоявшей позади меня. Удивить меня не удивила, я знал, что она там, поскольку и духи учуял, и шаги услышал. Впрочем, не думаю, что у нее в планах значилось меня прихватить врасплох. Тут, скорее, натура свое взяла, любит ее племя производить впечатление даже в мелочах. — Я человек, но не со стороны.

Красивая. Вернее, даже не так — манкая. Есть в ней та женская врожденная сила притяжения, от которой даже рассудительные мужики голову потерять могут, особенно в период кризиса среднего возраста. Глянет на такую морально вроде бы устойчивый отец семейства, утонет в ее глазах, где бесовская искорка постоянно пляшет — и все. Про зеленых юнцов я уж и не говорю, там все и так ясно — хлоп, и пропал.