Невинная помощница для альфы (СИ) - Линд Алиса

На последней фразе голос грубеет. Ой, старик, только ты не вызывай меня на дуэль! Иначе тут станет одним трупом больше, а девочка лишится всех мужчин, которым была небезразлична.

— Нет, пап, мистер Холт меня не обижает, — отвечает омега, вытирая мокрый нос запястьем. — Передавай маме привет. Если смогу, буду звонить.

Отец кивает. Не вмешиваюсь. Я не стану их торопить, хотя и обозначил пять минут. У Шоны не будет возможности никому звонить, так что на ближайшие месяцы это ее последний разговор с близким человеком.

Они беседуют о том о сем, девчонка успокаивается, да и ее отец перестает пытаться испепелить меня взглядом. Кажется, проникается спокойствием дочери. Уважения от него я не дождусь, плевать, но еще одного врага наживать все же не хочется. Сейчас их у меня и так предостаточно.

Мы расходимся через четверть часа. Веду понурую Шону в машину, но, преже чем сесть, она вдруг упирается и обращается к Тому:

— В вашей машине должна быть аптечка, дай, пожалуйста?

Тот вопросительно смотрит на меня.

— Шона, садись в машину, — скриплю сквозь зубы. — Со мной все в порядке.

— Нет, не все, — омега огрызается с шипящими нотками. — Рану надо обработать. Вы же в больницу не поедете, мистер Холт? Так дайте мне! Я умею.

Наклоняюсь к ее черной головке, нюхаю волосы. Полна решимости, хотя и побаивается меня. Внутренне усмехаясь, киваю Тому. Тот вынимает из багажника белый бокс с красным крестом на крышке и передает девчонке. Мы наконец загружаемся на заднее сиденье. Вот же упертая засранка! И ведь продавила свою линию!

— Переживала за меня? — спрашиваю, когда омега протирает раны на руке спиртовым тампоном.

Отвратительные ощущения — шумно тяну носом воздух.

— Скорее болела, — она не отвлекаясь обтирает алеющие кровью отметины, стараясь не попадать на обнаженную плоть. — А когда он вас укусил испугалась, но на мгновение. Верила, что у бугая нет шансов против вас, мистер Холт.

Как же складно льстит! Льет мне в уши правильные слова. Внутри теплеет и разбухает чувство собственной важности, но критическое мышление опускает на землю. Хватаю ее за подбородок, заглядываю в глаза:

— Врать-то не надо, а? Как ни подлизывайся, с папашей часто видеться не будешь, — отпускаю ее и отворачиваюсь.

Плечо пронзает острая боль. Непроизвольно дергаю руку и только теперь понимаю, что девчонка прижала спиртовой тампон прямо к открытой ране. От гнева спирает дыхание. На мгновение застываю, не зная, что сказать. Она посмела намеренно причинить мне боль?!

— То есть, мне лучше говорить вам гадости, чтобы вам охотнее верилось? — по-змеиному шипит омега, прожигая меня яростным взглядом. Брови сошлись на переносице, скулы хищно заострились. Ну что за милашка!

Сурово возвращаю руку в прежнее положение.

— Еще раз так сделаешь, пожалеешь, — цежу сквозь зубы, хотя уже не злюсь. — Ты должна быть честной, чтобы я тебе верил.

Омега больше не огрызается. Заканчивает обеззараживать и брызгает на руку из флакона с заживляющим раствором. Резь разливается по коже, точно лава. С трудом сдерживаю рык. И вдруг ощущаю, что омега дует мне на рану! Дует, как на царапинку ребенку. Смотрит на меня с состраданием. Никогда не замечал, чтобы в глазах Лючии мелькало что-то даже отдаленно похожее. Хотя она меня и раненым-то не видела. Или все же?.. Черт. Видела. И ей было плевать. Она беспокоилась, чтобы моя кровь не попала ей на платье.

Машина тормозит напротив лифта в паркинге, Том возвращает аптечку в багажник, и мы все вчетвером поднимаемся на второй этаж. У бара сидит Лючия и, завидев меня, срывается в нашу сторону.

— Милый, привет! Я скучала, — бросается мне на шею, обнимает аккуратно, чтобы не задеть ран. Затем отстраняется, смотрит в глаза, невинно хлопая ресницами. — Трэй, что случилось? Ты дрался на дуэли? Надеюсь, прикончил того волчару?

Кожей ощущаю, как напрягается за спиной черная омега. Воздух вокруг нее становится густым, пахнет завистью.

— Прикончил, Лючия, — отвечаю сдержанно. — Я устал. Завтра вечером поговорим.

Я правда устал, приторная нежность Лючии раздражает, но она как не слышит.

— Мы с самой вечеринки не виделись, милый! — нежно берет меня под руку и влечет в сторону бара. — Давай выпьем вина и хотя бы поговорим, если ты на большее сейчас не способен.

В солнечном сплетении ледяной иглой колется гнев. Что она только что сказала?! Я на что-то не способен? Смотрю на нее, ощущая, как ладони наливаются кровью. С трудом сдерживаюсь, чтобы за волосы не вытряхнуть из ее головы такие выражения.

— Мистер Холт, нужно зашить раны, — сзади раздается слабый голосок омеги.

Замираю, ощущая, как на затылке шевелятся волосы. Только этой сейчас не хватает. Захлестывает отупляющая ярость. Не знаю, на кого злюсь сильнее — на Лючию за оскорбление или на черненькую за то, что вломилась в грядущую ссору без стука.

— Чтобы шрамов не осталось, мистер Холт, — как ни в чем не бывало с наивным желанием помочь добавляет она.

Раздумываю несколько секунд. По-хорошему, Лючию следует проучить, но и раны зашить не мешает, пока волчья регенерация не испортила кожу.

— А ты умеешь? — спрашиваю рокотливо, догадываясь, каким будет ответ. Кивает. — Хорошо.

Перевожу взгляд на Лючию. Она уже бледнеет, осознавая вину, но от наказания это ее уже не спасет.

— С тобой я поговорю в другой раз, — скрежещу сквозь зубы, выдергивая у нее свою руку, и направляюсь к себе в кабинет.

Черной омеге тоже стоит преподать урок.

13. Швы

Шона

Альфа смеривает меня жгучим взглядом, точно пытается раздавить, как таракана. Я без задней мысли сказала, что ему надо зашить раны. Это и правда надо сделать… И только потом дошло, что я встряла между ним и Лючией. Да что говорить, я даже не слышала, что она ему сказала… По мыслям альфы прочитала, что она каким-то образом уязвила его мужское самолюбие. Запах гнева стал настолько явственным, что его невозможно было не заметить.

Когда он неожиданно принимает мое предложение и велит следовать за ним, пересекаюсь взглядом с его омегой. Белая до безобразия красивая волчица смотрит на меня с нескрываемой ненавистью. Мне даже не требуется напрягать волчий нюх — достаточно заглянуть к ней в мысли. Она до одури ревнует альфу ко мне.

Э-эх, глупая Лючия! Как девушка, я ему глубоко безразлична. Только как удобный инструмент для возвеличивания собственной власти. А что до меня самой… Уже понимаю, что он мне нравится. Глядя на него, я ощущаю приятное тянущее чувство внизу живота. Может, так и выглядит влюбленность? Хотя мне сдается, я просто восхищаюсь им. Он красивый, величественный, великолепный. И жестокий к врагам. Это качество, которого не хватает моему отцу, чтобы стать великим альфой в Солт-Лейк-Сити. Ну или хотя бы взобраться ближе к верхушке пирамиды. Отец предпочитает дипломатию, а в некоторых случаях работает только грубая сила.

Мистер Холт открывает мне дверь в самом углу игровой зоны и впускает в просторный кабинет со стеклянными наружными стенами. Свет от фонарей неплохо освещает комнату, но не успеваю рассмотреть мебель. Закрыв дверь за моей спиной, альфа хватает меня за плечо и прижимает к стене. Встает вплотную, я сквозь пиджак и блузку ощущаю тепло его тела. Колени становятся мягкими, сознание плавится, как сыр на солнце, а в желудке скапливается холодок страха. Альфа выглядит свирепо, смотрит на меня с негодованием в кровожадном взгляде.

— Никогда не вставай между нами с Лючией! — цедит медленно и рокотливо. Берет за подбородок. — Зачем ты вмешалась?

— Я не специально. Вам правда надо наложить швы, — отвечаю осторожно. — Я даже не слышала, что она вам сказала.

Альфа отпускает меня и отступает на полшага.

— Но прочитала у меня в мыслях, — коварно улыбается. Добавляет тверже: — Прочитала ведь?

Черт, он сейчас снова рассердится — запретил же лезть к себе в голову.

— Она ревнует вас ко мне, мистер Холт, — ухожу ответа и сглатываю ком в пересохшем горле.