Моё пост-имаго - Владимир Торин

мистера Робертсона выяснилось, что профессор Гиблинг двадцать лет назад успешно поймал Черного Мотылька и бабочка заразила всех членов экспедиции безумием и паранойей. Кто-то погиб, кого-то убили, сам мистер Робертсон сошел с ума, и его бросили в джунглях. Мистер Блохх каким-то образом разгадал код безумной болтовни отшельника Робертсона, и из нее я по крупицам выделил направление, ключевые места, переправы.

Все дальнейшее прошло довольно быстро. Мы отыскали и поймали Черного Мотылька. Этим проклятым джунглям скоро должен был прийти конец. Просто блуждать по болотам довольно тяжкое предприятие, скажу я вам, а еще и притворяться при этом бравым охотником… мой запас терпения и сил был уже на исходе, нервное напряжение было таковым, что я едва не падал в обморок. Я не обладал выносливостью и силой настоящего сэра Хэмилтона – я ведь был просто банковским клерком, который до того никогда не покидал Габен. Пару раз я был близок к провалу, и профессор стал что-то подозревать, а уже ближе к концу экспедиции я понял, что он раскусил обман. Разумеется, он не знал, кто я такой, не имел ни малейших догадок о моих истинных целях. Он был уверен, что меня подослали члены Клуба джентльменов-любителей науки из-за пари сэра Крамароу, чтобы я каким-то образом сорвал охоту. Но дело уже было сделано – впереди был путь домой.

Весь обратный путь в Габен я восстанавливал силы, ведь еще ничего не было кончено. Более того, все только начиналось. На вокзале мы с мистером Блоххом и его людьми должны были перехватить Черного Мотылька, а профессор – исчезнуть, но кое-что пошло не по плану. Мы недооценили паранойю профессора Руффуса: он заранее вызвал мистера Келпи, которому доверял, и решил передать ему Черного Мотылька. А потом вмешались вы, доктор, и полиция…

Тогда нам пришлось действовать на опережение. Чтобы скрыть свою причастность, мы похитили дневники профессора Руффуса, которые могли бросить на меня подозрения. Похитили Вамбу прежде, чем он успел поделиться с вами подробностями об экспедиции, но каким-то образом он умудрился сбежать… Сегодня утром мы выяснили, где он прячется, и явились туда, но вы снова влезли и все испортили.

Вероятно, я должен принести вам, доктор, свои извинения за то, что едва вас не убил. Правда, если бы я не упустил тогда возможность, полагаю, нынешнего разговора бы не было. Секундное промедление, мгновенное сомнение, и вот я сижу здесь, а вы сидите там… И если бы я тогда не колебался… Наверное, очень грубо с моей стороны жалеть вслух о том, что я вас не прикончил, так, доктор? Проше прощения. Но правда такова: если бы вы не встряли в это дело, со всем моим уважением (хотя о каком уважении речь?) к полиции Тремпл-Толл, они бы ни за что меня не разоблачили.

Запах мази и чесотка… Подумать только… Ну да ладно. Вот, пожалуй, и вся история…

В кабинете профессора Гиблинга тикали часы – это был единственный звук, который сейчас здесь раздавался. Ну, и порой урчал живот констебля Бэнкса. Присутствующие обдумывали услышанное. Полицейские недоуменно переглядывались – судя по всему, они впервые присутствовали при том, что на их языке зовется «чистосердечным признанием». И они не знали, как себя вести, что делать. Их к такому не готовили. Их учили, что признание можно получить лишь одним способом – выбить, но этот клерк… он не выглядел так, будто его как следует отделали перед всем этим весьма затянутым и подробным рассказом.

- Но это ведь далеко не вся история,- сказал доктор.- Вы опустили ваш поиск второго Черного Мотылька…

- Второго?- пораженно прошептал сэр Крамароу.

Пиммз поднял бровь и усмехнулся:

- Вы и об этом знаете?

- Но откуда бы взяться второму Черному Мотыльку?- удивленно спросил констебль Бэнкс.

- Профессор Гиблинг,- просто сказал доктор Доу.

- Все верно,- подтвердил мистер Пиммз.- Вы ведь сами говорили, сэр Крамароу, что не верите профессору Гиблингу, считаете, будто он солгал и все же привез тогда, двадцать лет назад, в Габен Черного Мотылька, мол, он спрятал его в каком-то тайнике, чтобы тот никому не достался.

- Я говорил эти недостойные вещи в тяжелые минуты обиды и разочарования! Я и предположить не мог…

- Что ж, Гиблинг действительно солгал. Двадцать лет назад он все-таки привез в Габен Черного Мотылька, и все эти годы он был здесь, спрятан.

- Вы поэтому пытали старого профессора перед убийством?- угрюмо спросил доктор.

- Да,- безразлично ответил мистер Пиммз.- Но это ни к чему не привело: старик унес свою тайну в могилу. Это ничего не испортило, ведь у нас оставался след. Мы знали, что мистер Келпи, который и привез сюда Черного Мотылька с профессором Гиблингом, просто не может ничего об этом не знать. Мы подстроили так, что его арестовали… Да-да, господа констебли, не удивляйтесь так… Неужели вы полагаете, что мистер Блохх мог бы допустить, чтобы ваш осведомитель случайно оказался поблизости и все подслушал? Нет, сведения ему были намеренно подброшены. А уже в застенке Дома-с-синей-крышей мистер Блохх лично допросил мистера Келпи.

Мистер Келпи слушал все это с ужасом. Он зажимал рот руками, не в силах сдержать эмоции.

Мистер Пиммз продолжал, глядя на него:

- Его лихорадка – весьма мучительная штука, а вы так вовремя передали нам лекарство, доктор, чтобы можно было манипулировать бедным мистером Келпи и выпытать у него местонахождение второго Черного Мотылька.

- Вы узнали, где он?- спросил сэр Крамароу дрожащим голосом.

- Черный Мотылек профессора Гиблинга мертв!- вставил мистер Келпи.- Он умер сразу после нашего приезда в Габен. Он был безумен и нес за собой смерть и отчаяние. Профессор был вынужден его убить. Он не мог вам признаться в этом, сэр Крамароу, поэтому все и скрывал, поэтому и придумал историю о том, что Черный Мотылек вырвался на свободу еще в Кейкуте.

- Именно это и сообщил, сотрясаясь в агонии от лихорадки, мистер Келпи мистеру Блохху. Что ж, идея заполучить двух мотыльков, чтобы они дали потомство, а я получил неограниченный запас слез, не увенчалась успехом, к моему разочарованию. Но один мотылек по-прежнему был в Габене – мотылек профессора Руффуса. И я был так близок к его поимке…

- Вы так это рассказываете…- Доктор пронзил мистера Пиммза презрительным, но с тем настороженным взглядом.- Так просто, беспечно… Я не могу понять, почему вы не боитесь. У вас все-таки есть какой-то