Черный человек - Даша Игоревна Пар

— Андрей прав. Убийство — это не тот выход, который мы искали. И я не верю, что с его смертью всё закончится. Господи, да послушай же себя! Ты хочешь собственными руками убить Элли! Хоть понимаешь, что собираешься сделать? — воскликнула громко.

— Какая ты милая, когда волнуешься! И так приятно, когда ты переживаешь за меня, — голос обольстительный и мягкий.

Я оборачиваюсь и напарываюсь на чёрный взгляд мертвеца. Облик Элли изменился до неузнаваемости. Экран и частично не мог передать тот ужас, который вызывала её внешность. Её лицо состарилось и исказилось, черты лица наполнились чернотой и остротой. Она потеряла брови и ресницы, с губ сошёл цвет, а розовый румянец сменился на грязно-серый, почти землистый, трупный с крупными пятнами на щеках и шее. И на этом лице сияла улыбка, демонстрирующая тёмный ряд зубов с провалами на месте отсутствующих.

Только сейчас стала понимать, о чём говорит Настя. Элли умирает. Даже если мы вызовем врача, остановим обряд, он не позволит ей жить. Его ненависть столь велика, что дай ему волю и он уничтожит это тело, а затем утащит её за собой прямо в ад.

В ответ на его слова, я послала его прямыми словами, а затем вышла из комнаты, попросив Настю выйти вместе со мной.

— Ты решилась? — спокойно спросила она, вставая возле окна.

— Дай мне время до заката. Я знаю только одно существо, способное остановить такого, как Чёрный человек.

— И кто это?

— Харон. Я отправляюсь на поиски Харона.

***

Я сидела в небольшой неотапливаемой коморке в заброшенном клубе, в который когда-то пришла вместе с Элли. В руках держу её телефон и просматриваю фотографии. Она не особо любила фотографироваться, но если мне удавалось её уговорить, то тогда появлялись смешные фотографии с забавными рожицами как нашими совместными, так и по отдельности.

Здесь холодно и витает слабый запах травки. Прошло всего три месяца, а вся моя жизнь изменилась так сильно. Так больно. Почему не могу спасти её? Она спасла меня, нарушила закон Харона и теперь он скрылся и не поможет ей. Я бы отправилась на Изнанку искать его, но я не знаю где и не знаю как. Его словам доверяю и понимаю, насколько глупо было бы бросаться в омут с головой. Никто не отменяет время. Возможно для меня пройдёт мгновение, а в реальности год и наоборот. Никогда не знаешь, во что вляпаешься. А если попаду в беду, то тогда мы обе пропадём.

Так рассудительно. Так логично и правильно. А она взяла зеркало и шагнула туда ради меня. Нелогично и неправильно. Я привела её в ловушку. Привела, думая, что поступаю правильно, отдавая в руки экзорцистов. Я верила им, а они собираются её убить. В этом и проблема — я не знаю, что делать. К кому обратиться? К Катерине? Это будет правильно? Нет. У меня нет времени и к тому же мы зашли слишком далеко, что бы он сам отступил. Чёрный человек, дай ему свободы, первым делом убьёт нас, а потом её. И всё закончится его победой. Он знал, что так будет, поэтому и не сопротивлялся, когда привезла его к дому. Поэтому он курил с таким наслаждением — его последняя затяжка, последний вздох свободы. Он был готов к такому повороту, а значит точно знает, что у нас нет выхода.

Осталось только два вопроса. Знал ли он, что могу сделать экзорцисты? И если да, как он собирается этого избежать? И всё-таки почему он учил меня убивать духов? Что это за идея сделать из меня убийцу?

Я ёжусь от холода и поднимаюсь с дивана. Харон не появится, как бы его не ждала. Нам придётся самим разбираться с тем, что случилось. А я должна найти выход. Элли не может умереть вот так.

Ведь тогда получается, что она умерла спасая меня.

***

Вернувшись к дому Элли, ещё минут десять наворачивала круги вокруг него. Сгустились сумерки, тёмно-фиолетовыми тенями ложась на грязно-серый снег. Оранжевый свет набирал мощь, а между домами, в сторону проспекта виднелись мощные белые фонари, совсем новенькие и такие яркие, ненасытные.

Шмыгаю носом и поджимаю губы. Всё вдруг стало таким солёным и мокрым. Всё вокруг. Я полураздета: стянула с головы шапку, стащила с рук перчатки и обнажила шею. Мне и холодно, и жарко, и горько, и сладко. Я смотрю на Изнанку и вижу их. Наблюдателей. Мертвецы, но не похожие на тех, что напали на нас. Они действительно мёртвые изнутри. Пустые оболочки, которые хотят умереть. Стоп. Не так. В них и желание смерти отсутствует, они просто перестали быть. И каждый из них смотрит в сторону дома, их головы задраны вверх, а взгляды устремлены в сторону третьего этажа. Они смотрят на него. На Чёрного человека. Чего же они ждут?

Неподалёку послышалось знакомое мяуканье, а затем между ног пробежала чёрная тень. Кошка с лёгкостью запрыгнула на скамейку, обернулась и уставилась на меня. Кошка Черри. Спасибо, что жива.

Ещё раз мяукнув, она осмотрела мертвецов, подумала о чём-то своём и вновь спрыгнула вниз, секунду и тень исчезла, слившись с другими тенями.

Я обязательно позабочусь о тебе, милая.

И я вошла в дом.

***

Раньше мне всегда казалось, что когда «быть беде», то обязательно накануне человека посещает какое-то странное чувство. Кажется, что в мелких деталях проявляется предчувствие грядущего. Словно сам мир подсказывает, что что-то случится. Однако это чувство не помогает, а наоборот лишь усиливает послевкусие от произошедшего. Появляются мысли «Я мог это предотвратить!» «Я знал, что что-то не так, но ничего не сделал!» Ужасное чувство. А ещё хуже, когда его нет. Или, когда все дни такие плохие, что, становясь хуже, они не меняют тебя и уже не причиняют такую боль. И всё, что ты хочешь — это завершение.

В доме совсем ничего не изменилось. Андрей завтракал, хотя время близилось к глубокому вечеру, а Настя что-то печатала за своим ноутбуком сидя напротив Чёрного человека и не обращая внимания на его пение на немецком языке. Что-то бодрое, но злое и жутко надоедливое.

— Ты как? — бесстрастно спросил Андрей, когда села напротив него с чашкой крепкого кофе. — Ты ведь не нашла его, не так ли?

— А искала? — устало отвечаю, кривя губы в подобии улыбки. — Я думаю, что его не в этой реальности. По крайне мере в Москве. Думаю, что у меня было бы больше шансов найти его на