Мрачново - Степан Александрович Мазур

вместо этого теперь уже вся музыка стихла, и мир замер в ожидании. И эта тишина не сулила ничего хорошего ни людям, которые успели попрятаться по домам, ни монстрам. В тишине вообще ничего хорошего нет. Это каждый родитель знает, людской и, тем более, родитель нечеловеческий. Если в доме стало тихо — значит, что-то уже случилось. Затишка перед бурей. Но сейчас все и Мара, и Даймон были на виду, и эта тишина означала, что случилось что-то совсем-совсем страшное. И дети тут не при чём. Ну, почти.

— Концерт окончен, — донесся роковой голос в сгустившейся тишине.

Воздух вдруг задрожал, будто превратился в желе, и кто-то ударил по нему ложкой. И даже можно было услышать, как он загудел, завибрировал, сплетаясь в высокий силуэт. Прямо из воздуха появился истинный продюсер и режиссёр всего этого мероприятия под кровавой луной — Бааль Зебуб. Он же в народе Сатана.

— Да мы же только начали, — возмутился оборотень.

— Даёшь хардкор! — добавил Даймон.

— Хочу пе-е-е-ть! — продолжала тянуть на одной ноте Мара.

— Красный, рогатый, с народом не спорь. Просят хардкор, так и дай им хардкор! — горячо добавил Чёпа.

— Ничего не поделаешь, этот мир докатился до своего логического завершения, — развёл руками Бельзебуб. — И мы подходим к последнему акту. Занавесу, так сказать. К тому же, мой мозгоправ советовала мне взять отпуск. Но разве я мог оставить дела незавершёнными? Тут без Конца Света никак не обойтись.

Мара подошла к Бааль Зебубу вплотную.

— Хочу петь! — выкрикнула она ему в лицо и топнула ножкой.

Не просто топнула, а по сатанинской ноге топнула. Тот побледнел и стиснул зубы, так как кости в один миг переломало.

— Хорошая девочка-смертушка, — процедил он, вытаскивая ногу и заращивая рану.

Не всякому удается вред причинить самому Повелителю Мух.

— Да какой Конец Света? — разозлился Даймон. — Завтра Ленка приезжает. Что она без света тут будет делать? Со свечками сидеть? Романтично, конечно, но про нас опять скажут, что в захолустье каком-то живём!

Из портала выбралась Агата Карловна. У неё в отличие от группы «Мрачновский кошмар», не было никаких фанатов. На руках её за пределами организованной площадки никто не носил. Пришлось банши самой пробираться через адские переходы. А следом за ней вылез журналист-ананасик, он же Небрей Правдин, но с новой модной причёской и стилем фруктовоща.

— Что творится? Что творится? Кругом одни сенсации! — забормотал он, разыскивая взглядом оператора.

Но того в портал не взяли. Пешком через лес добирался.

И журналист взял во временные операторы подсолнуха Сергея. Тот как раз выполнял поручение дона Капустино и прикидывался растением, успешно внедрившись на территорию для ночного наблюдения за объектами.

Ананасик разумно посудил, что наблюдать можно и через камеру — одно другому не мешает. И всучил аппаратуру подсолнуху.

— Так ты чего там встал? А ну тут стой. И камеру держи. Вот так.

Подсолнух послушно взял камеру, так как стоять без дела устал. Ему и самому не очень нравилось растением прикидываться.

Прикидываться оператором куда интереснее.

— А мы ведём репортаж из самой гущи событий, — продолжал трансляцию ананасик. — Сегодня у нас небывалое событие. К нам пришёл сам Апокалипсис. Такого вы ещё не видели. И больше никогда не увидите. Потому что вообще больше ничего не увидите. Так что смотрите до конца без перерывов на рекламу. С вами позитивный ананасик! И я собственными глазами вижу всех четырёх всадников Апокалипсиса. Серёга, наводи камеру!

Подсолнух послушно повернулся на Армагедоныча, директора, Мару и Леонида.

— Вот они, дамы и господа: Мор, Война, Голод и сама Смерть! — представил всех по очереди разноцветный журналист.

— Я не смерь! Я убивашка! Это не то, это другое! — пропела девочка и проглотила камеру в один момент.

Репортаж на этом пришлось закончить. Журналист и сам едва успел отскочить, чтобы на десерт не пойти. А подсолнух уцелел лишь потому, что лишился лишь камеры, а не головы. Повезло просто.

— На такую работу я не подписывался, — добавил Сергей, сплюнул семечком, и показательно ушёл в лес, размахивая зелёным конечностями. Поближе к родственным деревьям. Всё-таки дальняя, но родня. Тоже фотосинтез мутят.

— Что-то я не понял, — нахмурился Леонид. — А когда это я всадником Апокалипсиса заделался? Я на такое не подписывался.

— Ещё как подписывались, — улыбнулся Сатана и достал контракт. — Вот же ваша подпись. И коготь ваш. Любая экспертиза подтвердит.

— И я ничего такого не подписывал, — уверено заявил Армагеддоныч. — Я исследователь, криптозоолог и ещё немного курьер. Но, позвольте, какой же из меня всадник? У меня уже есть профессия. И я не голодаю, чтобы за любую подработку хвататься.

— И я не подписывал, — возмутился Фёдор. — Я и верхом-то ездить не умею. Разве что на велосипеде.

— А Мара вообще писать не умеет, — вместо дочери ответил Михаэль.

— Я умею петь! — выкрикнула девочка.

Составитель контракта лишь криво усмехнулся и вытащил из пиджака копии всех контрактов и раздал своим всадникам.

— Как же? А вот это что? Убедитесь.

Оригиналы, понятное дело, он никому в руки давать не стал. А то ещё станется с них, попытаются разорвать на мелкие клочки. Но если так и случится, то тут же страховка сработает — погорят в адском пламени. А без всадников — какой же это Апокалипсис?

— Ну, что? Узнаёте? — продолжил Сатана свой спектакль.

— Это несправедливо. Я свой даже не читал, — вернул Армагеддоныч свиток. — Там буквы мелким шрифтом. Кто эти договора, вообще, читает? Они ж все типовые. Я-то думал, вам курьер нужен. Вы мне про всадника ничего и не говорили. Меня не предупреждали. Что ж я, сам должен был догадаться?

— Лень от ответственности не освобождает. Думать надо своей головой, милейший. Хотя бы иногда. Это, знаете ли, полезно бывает.

— А мне, вообще, не до контрактов было, — вернул свиток Леонид, так и не сумев вспомнить, когда поставил эти несколько царапин, так напоминающих его подпись. — Я же… — он посмотрел на Машу. — Ну, не до контрактов мне было. Не слушал я, не заметил. Я влюблён по уши. Какой с меня спрос? Разве ж можно в такой момент нелюдям документы подсовывать?

— А разве ж страсть — оправдание?