Андрюха, у нас… - Мелалика Невинная

сбываться почти мгновенно, только в довесок к ним, как многотомные труды партийных бонз к «Трем мушкетерам», народ стал получать и воплотившиеся в реальность страхи.

Ответственность за это взяла на себя группировка «Бесы Достоевского» (разумеется, состоящая из самых настоящих питерских бесов), а те, кто несет ответственность за закон и порядок, сообразили-таки отправить в Ротонду Славку – наблюдающего, которому по должности положено хранить равновесие сил на всех слоях города и вмешиваться, если оно нарушено. Славка, в свою очередь, позвал меня.

– Наблюдающий, ты ли это?! – У входа бьет фонтан искр, и из него материализуется тип в длинном черном пальто. – Апостол твой, смотрю, тоже при тебе. Не просил еще открыть секрет?

– Не смешно, – ворчит Славка.

– Что? Оскорбляю чувства верующих? Я бес. Мне сам бог велел.

– Мелко, бес, мелко. – Голос наблюдающего звучит устало. – До того как я призову тебя и твою группировку к ответу, скажи мне, чем вы руководствовались?

– Культура потребления у людей превысила все разумные границы, – отвечает тот. – Так пусть получают по полной программе. Если хотят, чтобы сбылось то, о чем они грезят, пусть имеют и то, чего боятся.

– Логично, – кивает Славка, – но это нарушение. За свои желания они чем-то платят, за страхи – нет.

– Никакого нарушения нет, – возражает бес. – Страхи они получают бонусом. Это дополнение к желанию. Подарок фирмы.

– Андрей, – говорит мне Славка холодным официальным тоном, – сейчас он будет нас забалтывать. В словах беса может не быть правды, но всегда будет логика, поэтому ты следишь за мной, я – за тобой, и мы вместе – за ходом его речи. – После чего вновь обращается к бесу: – Ваша, как ты изволил выразиться, фирма к Ротонде не имеет никакого отношения.

– Имеет! Она – часть города, мы – часть города.

– Примерно так, – шепчет мне Славка и сообщает бесу: – Люди приходят сюда загадывать желания, а получают реализацию страхов. Это нарушение.

– Нет, это не нарушение, – отвечает бес. Приближается к лестнице, ставит ногу на ступеньку и выжидающе смотрит на нас. В его глазах блестит лукавство. – Бойтесь своих желаний, говорят люди, а мы говорим: возлюбите свои страхи. По сути, они жаждут страхов не меньше, а то и больше, чем желаний. Они много думают о страхах, смакуют их. Так почему бы не подарить им то, чему они уделяют столько внимания?

– Это нарушение, – упрямо твердит наблюдающий, но мне кажется, что его слова пролетают мимо беса и вязнут во мраке, сгустившемся в Ротонде.

– Признайтесь, вам ведь тоже страшно, – скалится бес. – Вы боитесь, что вы ненастоящие, что вас не существует. Вы боитесь, что каждый из вас лишь сон или порождение фантазии другого, что вас кто-то просто взял и выдумал…

– Замолчи! – Славка вскакивает и смотрит на беса сверху вниз. – Если один из нас сон или фантазия другого, значит, этот другой гарантированно существует.

– Я бес. Сеять сомнения – смысл и дело моей жизни. Что ж, пусть один из вас и существует, но тогда второй – нет. Кто именно, доподлинно вы не узнаете никогда и продолжите бояться. Вам не останется ничего иного, как только стремиться к собственной гибели, поскольку лишь в момент перехода вы сможете понять, были ли настоящими.

Бес говорит хорошо поставленным голосом. Его слова весомы и отточены, они бьют точно в цель. Славка молчит. Я ощущаю, как клокочет в нем невысказанное, и не понимаю, чем могу его поддержать. Медленно поднимаюсь и встаю рядом. Бес смотрит на нас и улыбается доброй, заботливой улыбкой.

– У «Бесов Достоевского» есть все, чтобы привлечь людей на нашу сторону, – доверительно сообщает он. – Реализация страхов – ничтожная плата за то, что они получают. Вот увидите, скоро люди привыкнут к тому, что в нагрузку к желанию идет страх. Они смирятся со страхами, поскольку на другой чаше весов будет лежать быстрое получение желаемого. Более того, люди взбунтуются, если отнять у них эту возможность и назначить виновного.

Слова беса обволакивают, но сквозь пелену я замечаю нестыковку.

– Так «Бесы Достоевского» наказывают людей за чрезмерное потребление или переманивают их на сторону тьмы? – спрашиваю я.

Бес удивленно моргает. Перед глазами светлеет, и мне становится легче дышать. Наблюдающий пожимает мою ладонь в знак благодарности.

– Если вы наказываете людей, то занимаетесь не тем делом, не в том месте и без разрешения вышестоящих инстанций, – говорит Славка. – Если же вы соблазняете малых сих, будьте добры показать разнарядку и план проведения работ. В общем, как ни крути, нарушение налицо.

– Давайте решим вопрос миром, – грустнеет бес и делает шаг назад.

– «Не мир пришел я принести, но меч», – цитирует Славка, и в его голосе звучит сталь. – Я, наблюдающий, заявляю о нарушении.

– Как глава группировки «Бесы Достоевского», я снимаю с нас ответственность за происходящее, потому что оно больше не происходит, – частит бес. – Если вам, господа, нужны документы, приходите завтра на нашу конспиративную квартиру. Уверен, адрес вы знаете.

Бес щелкает пальцами и исчезает, оставляя за собой запах серы и горелых спичек. Славка тяжело вздыхает и опускается на ступени.

– Признаю, я действительно боюсь, – говорю я, садясь рядом с ним. – Боюсь, что этот бес был прав и одного из нас на самом деле не существует, а может, и нас обоих.

– Ты же слышал: он бес, и его дело – сеять сомнения, – с горечью отвечает Славка. – Если ты говоришь, что видишь все это во сне, если тебе есть куда просыпаться, значит, ты однозначно настоящий.

– Я прихожу на твой зов и работаю с тобой. – Я стараюсь подбирать слова так, чтобы они были и логичными, и правдивыми. – Так что ты тоже есть. Невозможно помогать тому, кого нет.

– Значит, мы настоящие, – соглашается он.

– Даже если мы порождение чьей-то фантазии? – на всякий случай уточняю я.

– Вольные порождения города, – усмехается наблюдающий. – Успокойся, Андрей Васильевич, в этой ипостаси ты точно существуешь и в кино, и во сне, и в текстах, и в воображении, и вообще.

Город состоит из множества слоев: фантазии, сны, сказки, мифы, кино, книги, уровни людей и пространства волшебных существ. На одном из таких слоев – в Ротонде на Гороховой улице и вот в этой самой ипостаси – сижу я, и до меня неспешно доходит, что я не только не знаю Славкиного отчества, но даже не знаю его полного имени.

От автора

Ротонда по праву признана одной из самых мистических локаций Санкт-Петербурга. Расположена она в доме 57 по улице Гороховой («дом Яковлева-Евментьева», «дом с ротондой»).

Известность Ротонда приобрела в том числе благодаря легендам о тайных собраниях петербургских масонов и сопровождавших их событиях мистического характера. Она считается местом, откуда можно попасть в параллельный мир или перенестись в другое измерение. Согласно одним городским мифам, по ступеням Ротонды в наш мир иногда приходит нечистая сила, которая умеет исполнять желания. По другой версии, желания исполняют стены Ротонды и сама территория, где она находится.

В настоящее время в Ротонду можно попасть с экскурсией, а под записки с желаниями там отведен специальный уголок.

Андрюха, у нас… Беглый сфинкс

– Славочка, я тебя поздравляю! Мы сошли с ума!

Я внимательно смотрю на Андрюху, и мне даже немного жаль его разочаровывать – уж больно восторженный у него вид.

– Лично я пока в своем уме и не понимаю, по какому поводу восторги, – ворчу я. – Ты тоже нормальный, просто выпендриваешься. В крайнем случае с катушек съехало мое начальство, раз послало меня сюда. Нарушений я не вижу, пострадавших нет.

– Есть пострадавшие, – криво усмехается напарник. – Это мы. Головой.

– Не говори ерунды.

– Это, по-твоему, что? – Он пространно поводит рукой.

– Обычные городские чудеса. – Я облокачиваюсь о гранитный парапет Университетской набережной и слежу, как в сторону Исаакиевского собора плывет стая (клин? косяк?) разноцветных дирижаблей. – Это только гриппом вместе болеют. С ума сходят поодиночке.

Работа моя заключается в том, чтобы наблюдать за равновесием сил на всех слоях города Санкт-Петербурга (от прагматичного человеческого пласта реальности до тонкого и звонкого пространства фантазий), а в случае нарушения вмешиваться. Сегодня меня в приказном порядке отправили на Васильевский