Компиляция "Хэллоуиновская пицца-23" - Дарелл Швайцер

можно было пускать посетителей. Те, кто управляет Иннсмутом, должны понимать, что большая часть городского шарма — а, значит, и их средств к существованию — происходит из того, чем он был и это не следует вычёркивать.

Разумеется, я должна была остановиться в «Джилмен-Хаус». Даже при том, что у других гостиниц в этом районе были привлекательные названия: «Привал Овида», «Суматрай» и «Коттедж Элизы Орн», я сомневалась, что люди, которые в них работали, были местными уроженцами.

Я зарегистрировалась в фойе, увешанном плетёнными гирляндами из мелких кукурузных початков, окрашенных в различные оттенки красного, оранжевого и золотистого. Перед столом лежала груда толстых тыкв, с вырезанными гримасничающими лицами.

Войдя в свой номер, я обнаружила, что он благоухал пряным супом и сладостями, несомненно, по милости сезонно-тематического освежителя воздуха.

Сейчас я глазею из окна. В свете гаснущего дня Иннсмут довольно красив. Тем не менее, хотелось бы оказаться поближе к морю. Я поужинаю в отеле, а потом сделаю первые шаги по городу, без багажа — истинное начало моего исследования. Я предпочитаю впитывать атмосферу места, настроиться на него чувствами, прежде, чем уловить его дух моей камерой. Однако, вполне позволительно сделать несколько снайперских выстрелов из телефона.

«Джилмен-Хаус» стоит на городской площади и первые снимки я сделаю из окна. Посреди площади стоит фонтан, с деревянными скамейками вокруг него. Там играют дети. Громадные каменные рыбы с безумными глазами изрыгают воду в широкую ракушкообразную чашу.

Предполагается, что старинные семьи Иннсмута вымерли или погибли, но за прошедшие годы от их династий выросли боковые побеги, из других, зачастую далёких мест. Может, они и самозванцы, но, с благословения муниципалитета, заполучили назад дома своих предков. Теперь они тоже стали частью туристической отрасли, пусть даже у них не выпучены глаза и заметные двойные подбородки вместо прискорбно отсутствующих жабр.

Согласно Олмстеду, когда он посетил этот город, то, в конце концов, ему пришлось бежать, преследуемым его чудовищными обитателями. Я полагаю, что, возможно, его изгнали из города, но, разумеется, лишь потому, что это было закрытое сообщество, несомненно, по кровному родству и терпеть не могущее, когда посторонние суют к ним свой нос. Скорее всего, многие из них были уродливы, по вине своей наследственности. Возможно, легендарный мореплаватель Абед Марш действительно привёз странные идеи из своих путешествий в Полинезию. Но чтобы обитатели Иннсмута скрещивались с рыболюдьми? Хотя эта идея импонирует тем, кто любит странности и загадки, я так не думаю. Признаю, возможно, они поклонялись богам моря и верили, что миссионеры тех богов — рыбообразные создания, способные выходить на сушу. Тайный Орден Дагона, чей храм ещё стоит, несомненно, являлся ответвлением масонства, усвоившего новую религию, которую принёс в город Марш. Люди верили в это и город — особенно рыболовство — процветал; внушение — мощная штука. Поверьте во что-то достаточно сильно и сделаете это истиной.

Без сомнения, происходило нечто неприглядное, побудившее правительство совершить облаву на город в 1927 году. Официальный отчёт утверждает, что причиной послужило бутлегерство и, несомненно, так и было. Бутлегеры оказали сопротивление и многие были убиты. Возможно, они спрятали часть своего добра под водой, что объясняет взрывы, якобы имевшие место рядом с Рифом Дьявола.

Я уверена, в этом есть правда, но и вымысел тоже, и принятие желаемого за действительное.

Однако, я должна открыться всем возможностям и искать. Я окунусь в атмосфере Иннсмута, разнюхаю его дух.

В «Отеле Джилмен-Хаус» элегантная столовая в эдвардианском стиле. Персонал молчаливый, но любезный. Ужин, который мне подали, оказался искусно приготовленными морепродуктами. Интересно, что подумал бы призрак Роберта Олмстеда, сиди он рядом со мной и рассматривай это, с любовью обновлённое, здание. Нетрудно вообразить его тут, напротив меня. В поношенном тёмном костюме он выглядит несколько угрюмо.

— Видите, Роберт, — тихо говорю я ему, — все ваши усилия оказались бесполезны. Город не затопило море. Известность, приумноженная вами, сделала его таким. Это блюдо просто отменно.

Оставшийся в памяти аскетом, если не скрягой, без сомнения, он не одобрил бы столь роскошный стол.

Я частенько создаю вымышленных существ, для компании в своих разъездах. Я считаю их щупальцами из глубочайших омутов моего разума, которыми те со мной общаются. Пожалуй, стоит брать идею Роберта с собой на прогулки. Пускай он беседует со мной, посмотрим, что выйдет из такой фантазии.

Мы перебираемся через реку по магистрали, Федерал-стрит, где проходит самый большой мост. Под нами, в гавани, воды перекатываются через край обрыва, устремляясь к морю. Воздух наполнен туманом и запахами водяных брызг, влажной скалы, привкусом соли.

На мосту через Мануксет, что выглядит хрупким над буйными водами, я останавливаюсь, чтобы заснять эту сцену. Я делаю несколько снимков на телефон — пометки на будущее.

Роберту неуютно, а, может и страшно.

— Это было давным-давно, — говорю я ему. — Теперь ничто не повредит вам, даже воспоминания.

В записях говорится, что, умирая, Роберт Олмстед твёрдо верил, что живёт во дворце на дне океана, возможно, поэтому его тульпа боится недавних перемен в Иннсмуте больше, чем городской истории.

На другом берегу Мануксета мы сворачиваем на восток, на Ривер-стрит и следуем по ней, пока не добираемся до Уотер-стрит и гавани. Всё смотрится старинным и поблёкшим, но не заброшенным — намеренный эффект. Начался прилив и рыбачьи баркасы в доках трутся друг о друга. Я задумываюсь, пользуются ли ещё ими для рыбалки или просто, чтобы возить туристов, а, может, и не только для этого. На набережной есть кафе и рыбные рестораны, ещё сувенирные лавки и маленький морской музей. Вдобавок, здесь груды тыкв, по большей части на продажу, громоздящиеся у маленьких лавчонок. Их запах пропитывает воздух, мешаясь с ароматом моря. Наверху парят чайки, испуская вопли, которые неумолимо вызывают в памяти бесконечное лето детства. По гавани туда-сюда прогуливаются семьи. Меня обгоняет ребёнок в ведьмовской шляпе, держащий зелёный воздушный шарик с изображением рыбьей морды.

На воде качаются несколько кукурузных початков — случайно выпали из магазинной упаковки или местный обычай? Я снимаю эту сцену на телефон.

Гавань выстроена вокруг чашевидного мыса, с открытой стороной справа от меня. Полоска земли еле-еле виднеется за водой. Помимо того, океан там становится бурным и диким, в отличие от этого тихого берега. Возможно, дальняя сторона больше походит на первоначальный Иннсмут. Когда я разглядываю её, то место источает потрясающее впечатление заброшенности.

Поскольку близится ночь и температура падает, серая пелена тумана поднимается с неспокойного моря, но, кажется, я почти различаю тёмную кляксу рифа, виднеющуюся из дальних вод к северо-востоку от мыса, где о него разбиваются волны.