Лежебока - Антон Сергеевич Федотов

в том польза, если род давно потерял влияние, людей и ресурсы. Нет, на более чем достойную жизнь хватало… С точки зрения простолюдинов и молодых дворянчиков. Но училась она, например, в их гимназии. Тоже неплохо, вообще-то, но до специализированных заведений для знати отсюда как до Пекина неудобным ходом!

Кстати, больше так над Китти не решался прикалываться никто. За шуточки над ее нынешним положением можно было и огрести. Лицо расцарапает легко!

"Китти, блин!", — в который раз фыркнул я над ее прозвищем. Котенок, чтоб ее. Царапучий. Ну не нравилось мне ее "погоняло". Я вообще предпочитал обращаться к людям по подаренным родителями именам. Хотя, вынужден признать, что-то от представителя семейства кошачьих в светловолосой девушке было. Во всяком случае едва ли не детская умильная мордашка в сочетании со вполне по-женски развитой фигурой вызывало желание погладить эту киску очень и очень у многих. Но не у меня. Слишком много лет общаемся. Так что воспринимать и Катю иначе как подругу я не могу.

— Ладно! — Махнула рукой девушка. — Будем считать, что сегодня ничья!

Я кивнул, соглашаясь. Ничья. А как же еще? Равно как и вчера, и месяц назад, и год.

Никто и не пытался выиграть. Это нарушило негласный, но от того не менее очевидный нам обоим договор.

* * *

День в гимназии пролетел быстро и незаметно.

Наверное потому, что до третьего урока я боролся с голодом, после него, куда менее успешно, со сном, а после пятой перемены таки смог спасти зубы от разгрызания очередного гранита науки и свалил в класс информатики. Компьютеры здесь стояли древние. Не чета пришедшему мне накануне ноутбуку. Но подключение к сети все-таки имелось. А много ли надо для пошаговой текстовой боевки? Да, приходилось подождать до следующего удара или шага до пары минут, ну так и что же? Я в библиотеке еще и книжку взял, а в столовке сосисок в тесте аж шесть штук, ну и чай к тому же.

— Опять с едой! — Михалыч покачал головой.

— Да я ж аккуратно, Игорь Михайлович! — Тут же пообещал я.

Зав местной машинерией только головой покочал.

— Смотри мне, чтобы преподаватели не заметили! — Погрозил узловатым пальцем он, да и махнул рукой.

А то! Я ж ему всю эту машинерию перетаскивать помогал и настраивать. С его стороны было бы верхом свинства не дать мне в ответ кое-каких поблажек!

Так что до конца учебного дня я провел время вполне себе неплохо. А физик отсутствующих не отмечает. Так что можно особо и не переживать. Да я даже от программы не отстану. Все-таки не зря мама столько денег на репетиторов тратит. Так что иду я явно впереди школьной программы. А от занятий с ними, в отличие от преподавателей гимназии, не отмажешься уже никак. Я пытался. Это было глупо. Проблем огреб куда боольше, чем удовольствия от нарушений правил.

После гимназии, привычно проводив Мещерскую до поджидавшего ее не нового, но вполне себе еще солидного "Мерса", я отправился бродить по городу. Домой как-то не хотелось. Вдруг отец, с учетом того, чтовсе выходные он провел в разъездах, уже дома и все так же жаждет со мной пообщаться? Ох, что-то не думаю, что мне понравится подобное внимания родителя. Так что отправился я гулять по улицам, мучительно оттягивая свой конец, как говорил один мой приятель.

Отправился я, естественно, в сторону того самого компьютерного клуба, предварительно спрятав в рюкзак пиджак с эмблемой гимназии и родовым гербом в петлицах. Наверстывать все то, что не успел в кабинете информатики.

— Взнос!

Чертова "таможня"! У них что, совсем других дел нет, кроме как тут штаны протирать?

Впрочем, через секунду я убедился, что есть — прибухнуть посреди бела дня. Нет, конечно все понимаю. Понедельник не входит и в пятерку моих любимых дней, но чтоб так…

— Оплачу админу. — Не стал спорить я.

Тощий прыщавый придурок вполне себе комфортно работал в связке с этими дебилами. Так что можно было просто оставить денег на час игры и не париться. Ну, тут молодцы, что сказать, все для удобства "клиента". В том числе и различные формы оплаты.

— Стой, мля! — Потребовал Шляпа, кладя руку мне на грудь. Вроде как остановить, толкнуть назад.

Я невольно дернулся, отбрасывая ее от себя под хохот его нетрезвых прихлебателей.

— Сиськи как у бабы внатуре! — Больше всех заходился главарь.

Вот нет бы промолчать, но язык у меня частенька срабатывал быстрее мозга.

— Хера ты перепутал! — Деланно удивился я. — Ты попробуй хоть одну бабу потискать! Вдруг да перестанешь мужиков с женщинам путать!

Народ примолк. Мгновенно. На то чтобы осознать сказанное ушло несколько секунд. Больно уж моя фраза близко подходила к самому страшному в их среде оскорблению. А мозгов до конца понять, что именно я имел ввиду, не хватило ни у кого. Да не, по правде, никто и пытаться не стал.

— Ты чо, с*ка, пи***ом меня назвал?! — Страшным шепотом переспросил он.

— Нет… — Попытался отмазаться от конфликта я. — Ты меня не понял!

Да и не стремился никто подумать над конструктивным решением проблемы, если честно. Судя по покрасневшему и искривившемуся в ярости лицу, Шляпе сейчас вообще не до раздумий, а его шобле только и подавай возможность поржать! А что так может поднять настроение ущербного духом, рожей и интеллектом тела, как не развеселая игра "дай звездюлей толстяку".

От первого удара я вполне грамотно ушел. На остатках рефлексов. От второто закрылся локтем. Мотануло в сторону, конечно, но на ногах устоял.

— Ха… Да ты у нас боец! — Остановился главарь, уставившись на мою раскрасневшуюся рожу.

Я сжал кулаки, чувствуя как на спине выступил холодный пот. От страха. Нет, боялся я не этих придурков, а того, что горячая волна ненависти вновь вскалыхнулась в районе груди и только и ждала мига, чтобы рвануть наружу.

Удар ногой сзади в пришелся чуть выше крестца. Меня отбросило на асфальт, и четверо ушлепков стали забивать меня как придется. Не слишком прицельно, но тем опаснее. Лупили-то не рабирая…

… Секунда…

Я стараюсь сдержать слезы злости и рефлексы.

… Четвертая…

Носок чьего-то ботинка прилетает в лицо. Сознание плывет, а перед закрытыми глазами вспыхивают разноцветные пятна.

… Десятая…

Кто-то достает деньги, быстро и вполне сноровисто проверяя карманы.

… Двенадцатая…

— Пацаны! — В голосе Корки столько страха, что