Смотритель - Олег Васильевич Северюхин

Бог с ними, с бумагами, вряд ли их кто найдет и еще неизвестно, что там, а кто бы и что бы ни говорил — все это клевета.

Внезапно вышедшая из соседней комнаты Магдалена бросилась на Васильева. Как пантера она вцепилась в его руку с пистолетом, защищая меня. Раздался выстрел, и моя женщина начала оседать на пол. Васильев выстрелил в меня и попал в плечо. Я в это время открывал ящик старого комода, где лежал мой трофейный вальтер. Второй выстрел попал мне в руку. Васильев стрелял с пола, пытаясь столкнуть с себя тело Магдалены. Достав пистолет, я почти полностью разрядил обойму в моего бывшего соотечественника.

Магдалена была еще жива:

— Жано, я нисколько не жалею, что осталась рядом с тобой. Никто бы мне не подарил столько счастья, сколько ты. Обещай, что ты не останешься один.

Я закрыл ее глаза и пошел звонить в полицию. Приехавшим полицейским я объяснил ситуацию и вместе с ними поехал в комиссариат, не забыв надеть полученные ордена и взять справку о французском гражданстве.

Комиссар полиции выслушал мой рассказ и сказал, что от советского командования в правительство Франции поступил запрос о моей выдаче как опасного преступника.

Советскому командованию был дан ответ, что правительство Франции не выдает своих граждан. Если гражданин Франции виновен в чем-то, то он подлежит суду по французским законам, а я являюсь героем Франции и действовал в порядке защиты от человека, убившего гражданку Франции и пытавшегося убить меня.

Магдалену похоронили на том же кладбище, где мною был установлен могильный камень в память Катерины. Сейчас на кладбище лежали два дорогих мне человека, в гибели которых косвенно виновен я. Если бы они не были со мной, то, вероятно, их судьба была бы совершенно другой.

— Простите меня, дорогие мои, — сказал я им, молча стоя перед могилами.

Новый ученик

Прошло сорок лет. В России закончились репрессии, и был осужден культ личности тов. Ст.

Идеи коммунизма и атомное оружие заставляли держаться настороже всех бывших союзников по антигитлеровской коалиции.

Идеями коммунизма, как колючей проволокой опутана вся Восточная Европа.

Но вот началась гласность, перестройка и перестал существовать Советский Союз. Правопреемником осталась Россия, которая лежала разоренной территорией, ограбившей сама себя и продавшей себя в бордель капитализма.

Все русские за границей чувствовали себя оскорбленными за судьбу своей Родины. Вроде бы есть все условия для свободного развития, а вот, поди ж ты, вместо расцвета полный упадок. Кто только не вытирает ноги об Россию. А уж бывшие братья и соратники по Варшавскому договору так стараются, как будто они все время страдали от того, что Гитлер потерпел поражение в 1945 году. А разве они не были союзниками Гитлера и избежали Нюрнберга только тем, что в последний момент предали своего союзника и объявили ему войну, став участниками победы над ним же?

Может быть, Советский Союз должен был изгнать немцев со своей территории и остановиться. Европа нас приглашала в Европу? Нет. Ну и квасьтесь сами. Вы выиграли вторую мировую войну? Вот и выигрывайте. За помощь спасибо, а мы без просьбы не помогаем.

Почему-то меня во Франции интересует судьба России, а те, кто в России, к судьбе своей родины относятся с равнодушием.

Я спасся от своей родины за границей. Как бы я хотел очутиться снова там, где я родился, но дорога туда мне закрыта.

Наконец, к власти пришла твердая рука из НКВД, и в России стал устанавливаться хоть какой-то, но порядок.

Работает парламент. Есть видимость демократии. Но вдруг на место коммунистической партии заступила новая, созданная из высших чиновников и беспартийность является признаком нелояльности существующему руководству. Точно так же начинали и большевики. С многопартийности. Потом осталась одна партия. И беспартийность как предательство.

Затем к нему пришел молодой человек и сказал:

— Учитель, честные люди направили меня к вам. Располагайте мной по своему усмотрению.

Вот так я появился у Учителя, а сейчас сижу с вами, потому что учителя нет, но есть Россия и есть действующий НКВД.

Мы выпили еще по стаканчику прекрасного крымского вина, и нам стало так хорошо, что у каждого в голове зазвонили колокола. И звонили они так громко, что мы стали переглядываться, не понимая, в чьей голове колокол звонит громче.

Потом оказалось, что колокол звонит не у нас, а у странного мужика в длинном желтом халате, как у буддийского монаха, который шел по улице, бил в небольшой колокол типа ступки и что-то заунывно подвывал на своем языке.

— Ты кто? спросил его Мальцев.

— Я Савандорж, — сказал мужик и пошел дальше по улице, и по мере его удаления шум в голове потихоньку исчезал, и все становилось там чисто и ясно как в небе после летнего дождя.

Последствия

Я пришел на квартиру Иванцова и завалился спать. Всю ночь мне снились сны на библейские темы, и что я был активным участником всех этих событий, и что я вместе с помощниками сжег Содом и Гоморру, а также остановил руку Авраама, готового принести своего сына в жертву Председателю.

Проснувшись утром с первыми лучами солнца, я попил холодной воды, хотя никаких признаков похмелья у меня не было. Просто хотелось попить как после пребывания в жаркой пустыне, где излишнее потребление воды так же вредно, как и отсутствие самой воды.

Дом был пуст. Иванцова не было. Вероятно, он вообще не приходил домой. Его красный Запорожец стоял в гаражике и никуда не ездил.

После купания в море я заглянул к новому знакомцу Коврову и застал его сидящим в беседке вместе с Мальцевым.

— Молодая смена, — радостно приветствовали они меня, — давай, заходи, нужно продолжить наше знакомство и закрепить его ковровским изделием.

— Иванцов куда-то пропал, — сказал я, — машина его на месте, а самого нет. И мне всю ночь какие-то странные сны из Библии снились.

— Мне тоже всю ночь снилось, что будто я это и есть Метелкин и все, что было наяву тогда, то происходило именно со мной, — как-то задумчиво сказал Мальцев. А ты запомнил имя вчерашнего тибетского монаха?

— Конечно, запомнил, — сказал я, — его имя Савандорж.

Вот именно, — сказал Мальцев, подняв вверх указательный палец, — Савандорж! В деле был монах Савандорж, который при помощи бронзового сосуда и металлического била проводил обряд инкарнации. После этого и я внутренне стал Метелкиным, ты перенесся в библейские времена, а Иванцов улетел в свою Шамбалу, скрылся где-нибудь в пещерах у