Вечная кровь - Алексей Анатольевич Евтушенко

– Пан Тадеуш прав, – нарушил молчание Ярек. – Ты думаешь, зачем мы автомобиль у господина полицмейстера одолжили? Как раз с этой целью. Ваш-то сломался.

– Я не умею водить «руссо-балт», – сказала Ирина, хотя на самом деле хотела сказать совсем другое. Она хотела поблагодарить Ярека и Леслава. Эти ребята из Российской империи оказались… хорошими ребятами они оказались, чего уж там говорить.

– Ничего, – просипел Леслав. – Я отвезу.

– А я помогу, – сказал Ярек. – Жаль, конечно, что Андрея с Симаем нет. Но я уверен, что с ними все в порядке. Просто задержались. Поэтому мы сначала отвезем вас, а на следующую ночь вернемся. Глядишь, и они появятся. А?

– Да согласна я, – Ирина поднялась. – Тут и думать нечего. Кирилла надо спасать, это самое главное.

Собрались быстро. Ярек и Леслав аккуратно перенесли Кирилла на заднее сиденье «руссо-балта» и укрыли пледом. В течение всей операции раненый так и не открыл глаз, охваченный тяжелым сном. Ирина взяла свой рюкзак. Вместе с паном Тадеушем они вышли к машине.

– Дзенкую бардзо, пан Тадеуш, – сказала Ирина. – Вы нас спасли.

– Не за что, пенкна пани, – ответил старый врач. – Вам спасибо. Благодаря вам я узнал, что мир не так скучен, как мне остатней час выдавалосе. Удачи вам и счастья!

Он наклонился и поцеловал Ирине руку.

– Машину я оставляю вам, – сказала Ирина. – Найдите толкового механика, пусть он залатает дыры в радиаторе. Думаю, этот автомобиль произведет у вас настоящий фурор. А если подойти к вопросу с умом, то может принести большие деньги.

– Спасибо, – поклонился пан Тадеуш. – Я подумаю.

Яруч завел рукояткой мотор, уселся за руль. Вспыхнули фары. Ярек сел рядом. Ирина устроилась сзади, положив себе на колени горячую голову Кирилла. На часах было три ночи. Пан Тадеуш направился к воротам.

– Поехали, – сказала Ирина.

«Руссо-балт» развернулся. В свете фар показалась человеческая фигура, приближающаяся к воротам со стороны шоссе. Фигура прикрылась от света ладонью.

– Это я, Рошик! – подала голос она. – Рошик Лошадник!

– О, Господи, – сказал Ярек. – Этот парень вездесущ.

Они не стали глушить мотор.

– Привет, Рошик, – сказал Ярек на манер своих новых знакомых из двадцать первого века, когда извозчик подошел вплотную. – А где Гамма?

– Убили Гамму, – ответил молодой извозчик и совсем по-мальчишески шмыгнул носом. – Вампиры убили. А господина Андрея и цыгана этого, Симая, с собой забрали. Меня тоже хотели, но я сбежал по дороге, – торопясь, но довольно внятно он рассказал, что случилось в трактире «Разбойник и пес» и потом. – Пан Андрей и Симай без чувств были. Сразу к вам я не мог пойти, надо было семье помочь из города выбраться, они у меня все как с глузду съехали. Не только они, все в городе… – он помолчал. – Ну вот. А как помог, сразу к вам. Дать знать.

– Спасибо, – сказала Ирина. – Ты настоящий товарищ, Рошик. – Значит, они у вампиров… И нашли Богдану. Выполнили контракт. Ладно. Понятно. Что-нибудь еще слышал?

– Да, – ответил Лошадник. – Слышал, что сегодня ночью их собираются через врата на вашу сторону переправить. Якобы какой-то человек, с которыми они имеют дело, обещал за них хорошую награду. За живых.

– Кожевников, – сказала Ирина. – Больше некому.

– Кто такой Кожевников? – спросил Ярек.

– Потом расскажу, – сказала Ирина. – Если живы будем. Это все, Рошик?

– Нет, – ответил Лошадник. – Я еще слышал… Эта ночь… она предпоследняя, когда еще можно перейти туда и назад. А последняя – завтра. Потом все.

– Успеем, – прохрипел Леслав.

– Люблю оптимистов, – сказал Ярек.

– Прорвемся – сказала Ирина. – Должны. А иначе зачем все? Давай, Леслав, поехали. Чует мое бабское сердце, что теперь надо торопиться по-настоящему…

Это оказалась кладовка. Света, проникающего из камеры в пролом, хватило, чтобы оглядеться. Помещение размером примерно метр двадцать на два с полками по стенам. На полках – какие-то банки и пластиковые бутылки с различными моющими средствами, упаковками тряпок и салфеток и еще какой-то ерундой, имеющей отношение к санитарно-гигиенической уборке помещений. На полу – два пластиковых ведра. Швабра. И пластиковая же пятилитровая канистра.

Сам не понимая пока, зачем он это делает, Олег присел у канистры на корточки, открутил крышку и понюхал горловину. В нос ударил характерный запах уайт-спирита…

Полосы везения и невезения существуют. Это вам любой скажет, кто хоть как-то следит за событиями своей жизни и не равнодушен к ним. Олегу не везло слишком долго и по-крупному. Теперь же он почувствовал, что фортуна, кажется, начинает поворачиваться к нему лицом. Только нужен свет. Вон, кстати, и выключатель. Рядом с дверным косяком, как и положено. А дверь-то открывается, интересно? Или на замке?

Замка не оказалось. Снова везуха.

Олег медленно приоткрыл дверь и высунул голову.

Слабо освещенный коридор, уходящий вправо и влево. Облупленные до кирпича стены и сводчатый потолок. Судя по всему, он в подвале. Это он предположил еще сидя в своей камере, а теперь предположения подтверждались. Значит, для начала нужно прорываться наверх. Что ж, время вооружаться. Олег вернулся в кладовку и приступил к делу.

Всего он нашел две стеклянные бутылки и две пластиковые. В пластиковых бултыхалась какая-то негорючая химия для мойки чего-то там, и он безжалостно вылил ее в раковину (для этого ему пришлось пролезть сквозь дыру обратно в свою камеру). А вот стеклянные бутылки были пустые. Обычные пустые бутылки из-под водки. Каждая объемом 0,5 литра. На то, чтобы заполнить емкости уайт-спиритом и соорудить четыре импровизированных «коктейля Молотова» у него ушло не более десяти минут. Правда, тряпки не нашлось, и на фитили пришлось пустить майку, разорвав ее на полосы. Здесь же, в кладовке, нашелся и пластиковый пакет с ручками.

Три бутылки – две пластиковые и одну стеклянную – он сложил в пакет и взял его в левую руку, где уже была зажигалка. Четвертую подхватил правой рукой и поднялся.

– Что ж, посмотрим, как вам это понравится, – сказал вслух и вышел из кладовки.

Он прошел по коридору направо и увидел слева ступени, ведущие наверх. Восемь ступеней и дверь.

Поднялся, прислушался. Вроде, тихо. Потянул на себя позеленевшую от времени и сырости медную ручку. И эта дверь оказалась