Второй кощей - Дмитрий Александрович Билик

невольно привыкаешь. А теперь появилось четкое понимание, что не прокатит.

Я добежал до прохода в предыдущий зал и растерянно почесал затылок. Нет, Инга говорила, что чем больше крови, тем эффект станет ощутимее. Однако я не предполагал, что настолько.

Все пространство, куда не кинь взгляд, теперь было во власти Бешеной Маковки. Скажу больше, она напоминала какой-то общий разум, полностью состоящий из флоры. Так сразу и не разберешь, где отдельные растения. Просто все слилось в единое нечто с зелеными крохотными коробочками-плодами. Противоположная сторона зала уже утопала в этом буйном цвете, поэтому речи о том, чтобы туда добежать, не было.

Больше того, судя по продолжающемуся росту, создавалось ощущение, что как бы и соседние помещения не постигла участь предыдущего. Как-то я переборщил. То ли с семенами, то ли с кровью.

— Что делать сс… будем?

— Сухари сушить, — сказал я, беря в руки меч. Эх, надо было хоть на пару сходок реконструкторов выбраться. И то бы толк какой-никакой вышел. — Юния, ты главное, не суйся, хорошо?

Лихо не ответила, напряженно вслушиваясь в звуки подземелья. А они были мечтой суицидника. С одной стороны — хруст растущей Бешеной маковки. С другой — медленная, но тяжелая поступь защитника лабиринта. Хотя нет, было еще что-то — глухой скрежет чего-то внушительного о кирпичный пол. Словно балку волочили. Внутреннее чутье подсказывало, что это волот тащит мне подарок. Даже без упаковки. И как всегда, когда дело касалось всяких неприятностей, я оказался прав.

Балкой была огромная, потертая дубина. Я даже прикинул, сколько ударов смогу выдержать? Примерно… ни одного. Но самое пристальное внимание оказалось приковано к волоту. Или тому, во что превратился великан.

Нельзя было назвать его мертвым. Выглядел гигант почти так же, как его соплеменники. Разве что цвет кожи и лица у него был серее. Это и понятно, солнышка он не видит, витамин D не употребляет. Лицо угрюмое, худое, беспорядочно заросшее спутанной и грязной бородой. Хотя даже в таком состоянии она выглядела здоровенной совковой лопатой.

Глаза небольшие, да еще близко посаженные друг к другу, смотрели внимательно. Впрочем, без всякого интереса. Наверное, так глядят охранники торговых центров, дежурящие подряд несколько суток — без любопытства, но вынужденные выполнять свою работу. Ногти волота отросли и пожелтели. Даже сейчас, когда великан сжимал дубину, они царапали его пальцы.

Одежда оказалась местами порвана и висела клочьями. Рубаха лишилась левого рукава, а штаны при неторопливых шагах напоминали пораженные картечью паруса. Разве что широкий кожаный пояс остался неизменным, пережив все невзгоды.

Я ожидал увидеть нечто вроде зомби, которых показывают в фильмах. Даже думал, что волот будет бегать за мной с противными звуками, вытянув руки. Ну, чтобы откусить кусочек или сожрать мозги (хотя был риск, что он мог их и не обнаружить). Наверное, всему виной масс-медиа, которые пичкали меня с детства всяким дерьмом. Нет, есть же обычные нормальные мертвецы.

Что волот относился к последним, я не сомневался. Не могу сказать почему. Да, глаза не горят зеленым пламенем, он не славит Нер’зула и вообще выглядит вполне как нечисть. Было всего лишь два нюанса. Первый — я не чувствовал в нем хиста. Нет, великан оказался заполнен силой. Только создавалось ощущение, что она заемная, чужая. В какой-то мере он был похож на Алену, потому что собственного промысла в нем не оказалось.

А второй… Вот не двигаются так живые. Каждый шаг, каждый взмах руки, поворот головы этого согбенного гиганта был неестественным. Будто кто-то его долго изощренно пытал, заставляя отказаться от собственного «я», пока наконец личность брата Коловрата не перестала существовать. Это оказалась невероятно сильная и темная магия, к которой я даже не желал соприкасаться. Но был вынужден.

— Градислав, — протянул я, стараясь двигаться как можно медленнее. Нам же не надо, чтобы волот решил, что я собираюсь напасть? — Я пришел с миром. От твоего брата.

Ноль внимания. Нет, я знал, что великаны крутые перцы и на слезы счастья об упоминании родственника не рассчитывал. Однако можно было проявить хоть какую-то эмоцию.

Нет, волот шевельнулся, только мне это не понравилось. Заскрипели обломанные желтые ногти, касаясь друг друга. Великан ухватил поудобнее дубину и двинулся ко мне.

Вот ведь! Я торопливо вытащил Ярый Рог, набрал побольше воздуха и дунул, что было сил.

Казалось, что задрожал весь лабиринт, наполняясь чудовищным ревом. А еще я понял, почему Рог зовется ярым. Вместе с оглушающим звуком грудь обожгло чем-то приятным.

Меня никогда нельзя было назвать храбрым человеком. Нет, я не давал заднюю, когда того требовали обстоятельства. Но при этом всегда подрагивали коленки, плескался адреналинчик в крови, да и неприятно кололо возле сердца. Теперь я вдруг ощутил, что мне все по плечу. И даже если этот громадный идиот не остановится, я попросту уничтожу его.

И выходило так, что все шло именно к этому варианту. Потому что волот не очнулся, как обещал Коловрат. Не извинился за холодный прием и не предложил попить чаю. Хотя великаны и предпочитали больше горячее вино, напоминающее глинтвейн.

Он пробурчал всего три слова: «Татей и воров…», а после боковым ударом попытался припечатать меня дубиной.

Я успел перекувыркнуться и уйти от атаки, оказавшись за его спиной. А потом наотмашь несколько раз полоснул Градислава по спине, распарывая рубаху. И почувствовал, как меч вязнет в толстой, как броня, плоти. Увидел нечто влажное на клинке. Ощутил вкус победы. Только рано.

— Надобно убивать… — повернулся ко мне Градислав, теперь действуя намного проворнее. Словно все это время он разогревался.

Увернуться от следующего выпада оказалось уже значительно труднее. Отступая, я даже влетел плечом в кирпичную стену. Зато успел ударить волота по предплечью. И судя по тому, как задрожал меч — дошел до кости.

— Аптекарем укрытое… — продолжал волот, наращивая темп и не замечая ранения.

Я с изумлением глядел, как это громадина передвигается по залу. Почти как боксер-легковес, мгновенно меняя направление и порхая как бабочка.

Уйти от следующего удара не удалось. Точнее, я подумал, что у меня почти вышло, но вскоре дубина ткнулась в грудь. Да, по касательной и не со всей силы, однако мне хватило. Ярый рог полетел в одну стороны, а я в другую, брякнувшись на задницу. Хорошо хоть меч не выпустил. Или, может, он перешел в автоматический режим, поняв, что от хозяина нет никакого толку.

— Надобно оберегать, — закончил свою присказку великан.

И навис надо мной. А я глядел на руку,