Чьи-то крылья - Александра Огеньская

— теперь было уже точно видно, что женщина, — замахала руками.

— Я здесь! Здесь!

— Ох ты ж…

Крист осторожно снижался. Никаких чудовищ не наблюдалось. Лес как лес.

Женщина продолжала махать руками.

Крист на миг зажмурился, задержал дыхание и почти упал на землю.

— Слава богу! Вы меня услышали! Вы живые!

Крист не был так уж уверен.

А Стафен соскользнул с его спины и спросил:

— Лиза? Протечка в гостиной? Водоросль из потолка?

Теперь женщину узнал и Крист. Точно, та самая. Теперь она выглядела ещё более напуганной и расстроенной, и одета была, кажется, в одну только пижаму, и босая.

Женщина зябко повела плечами и ответила:

— Да, это я. А вы ведь сантехник? Вы пришли мне помочь?

— Боюсь, мы не знали, что вам нужна помощь. Мы тут случайно.

— Но вы мне поможете?

— Постараемся, — ответил Стафен, а Крист фыркнул. Поможем, как же. Причём сам же напарник не особо уверен, что весьма чувствуется. — Вам холодно? У меня в рюкзаке есть куртка.

— Да, пожалуйста.

Крист не очень-то разбирается в человеках, хотя живет среди них уже шестой год: четыре в техникуме и вот, второй год службы. Человеческие эмоции трудно понимать — в основном из-за отсутствия крыльев и хвоста. Человеческие эмоции иногда странные, даже парадоксальные: например, испуганный человек может вдруг начать смеяться, а плачут они иногда не только от горя, но и от радости. Со Стафеном не так, всё же партнерская связь, а вот с остальными… А эта женщина улыбнулась напарнику и сказала:

— Спасибо. Здесь ужасно страшно одной.

Она что, демонстрирует интерес? Тот, который половой?

***

Насчёт секса у ящеров всё просто. Секс не обязательно связан с размножением, сексом можно заниматься и для удовольствия, и маленькие ящеры в интернате много и часто друг друга ласкают, а им никто и слова не скажет. Но эти ласки для удовольствия — они не совсем настоящие. Настоящие обычно случаются в период гона. Первый гон наступает не раньше двадцати лет, а Кристу его довелось испытать в двадцать два. И, в отличие от обычных ласк, ему не понравилось.

Гон оказался пьяным, грубым, неприятным, к тому же сильно болела голова, и только собственно секс помогал эту боль уменьшить. Для гона ящеры улетают в специальные места подальше от людей, и раньше Крист думал, что это чтобы не стесняться и не смущать человеков. Оказалось, что скорее — чтобы никого из них случайно не убить.

Ящеры ведь довольно крупные, особенно если кто постарше, а не такая молодь, как Крист. И размах крыльев бывает до десяти стандартных метров. Это такие воздушные махины, с которыми Крист не рискнул бы столкнуться даже случайно, когда все мозги набекрень.

Так что гон — вещь неловкая. Летишь, сбивая всё на своём пути, и не очень-то понимаешь, куда летишь и зачем. Первый гон всегда, говорят, не очень удачен, вот у Криста он точно был совсем плохой. Во-первых, он, кажется, обидел первую партнершу. Он не уверен, он не очень-то её разглядел и лица её не запомнил. Во-вторых, его самого приняли за самку и преследовали, и даже почти поймали.

Так что да, гон — так себе удовольствие. Самое гадское, что он никак не привязан ко времени года и вообще календарю, а просто случается почти на ровном месте. Никто не может точно предсказать, когда и у кого.

Нет, секс — это так себе идея. Поэтому зря эта дамочка так на напарника смотрит, будто он ей нравится.

***

Меж тем Стафену сделалось неловко: он читал анкету, заполненную этой Лизой, как же её фамилия? Вильновски? Читал, в том числе и довольно интимные сведения. И теперь как-то вроде и особо стесняться там нечего было, и понятно, что анкету кто-то же читал, раз просили заполнить, и всё равно — немного неловко.

— Мы там костёр развели, — сказал Стафен. — Хоть немного теплее, и спасателям будет легче нас найти. Идёмте?

— Идём, — согласилась девушка, зябко кутаясь в слишком большую для неё форменную куртку сантехника. Увы, запасной обуви её крошечного размера у Стафена в рюкзаке не было, а его собственные ботинки десятого размера она надевать отказалась. Всё равно бы не смогла в них идти, они для неё как чемоданы…

Крист фыркнул. Ну да. Идём. Сюда-то летели, а туда — идти. И чёрт знает сколько, потому что особенно-то расстояние не разбирали.

— Может, я мог бы отнести вас по очереди? — робко предложил напарник, но сам же неловко мотнул головой.

— Опасно разделяться, — ответил Стафен. Первое правило всех инструкций: напарники потому и напарники, что один без другого и шагу сделать не должен. Спина к спине и всё прочее. — Нет, не стоит.

И пошли обратно. Через какое-то время Стафену начало казаться, что вовсе не обратно. Что они идут не туда и не так, и что они попросту заблудились. Потом ещё: босые бледные ноги Лизы. Узкие ступни, испачканные и наверняка уже исколотые.

— Может, хотя бы мои носки возьмёте? Или… вот что, я мог бы вас нести. Как думаете?

Лиза бледно улыбнулась и отрицательно мотнула головой.

— Потерплю. Немножко похоже, как в детстве, знаете. В деревне у дядюшки. Мы там целыми днями бегали босиком. Мне кажется, я тогда могла наступить на гвоздь и не пораниться, даже не заметить.

Крист тоже явно подозревал неладное.

— Я хоть поднимусь, проверю направление.

Хлопнул крыльями и, не дожидаясь согласия, поднялся над деревьями. Покружил в небе, озабоченно вытягивая шею, спустился, смущенный.

— Ничего не понимаю. И не видно ничего. Но пока вроде правильно идём, а?

Возможно, вдруг подумал Стафен, нет никакого правильного направления. А желание куда-то идти просто помогает не испугаться окончательно. Возможно, никакого костра нет, всё это им всем снится, или, может, в этом мире не только времени нет, но и пространства. Только лес и туман.

Ни единой звезды.

— Да, я тоже заметила. Это так странно…

— А вы-то как сюда попали?

— Я? А. Опять в гостиной. Знаете, лужа была. Я взялась вытирать. Ну и вроде как… утянуло туда, понимаете. А потом — сразу здесь. И без телефона. И даже вот босиком. Ночь же была, я думала, шел дождь и из окна налило.

— И долго вы тут?

— Долго, — вздохнула Лиза. — Думала, так и помру в одиночестве. И тут какие-то твари водятся. На меня не напали, но из кустов смотрели. Брр. Как думаете, они на самом деле могли бы меня съесть?

— Не знаю, — честно ответил Стафен. — Я сам здесь впервые. Но если есть