Смотритель - Олег Васильевич Северюхин

— Станция Березай, кто приехал — вылезай!

Катя подпрыгнула, руками за чемоданчик, а потом увидела меня, и вся закраснелась.

— Давай, вставай, заходи, — пригласил я ее, — рассказывай, какими судьбами здесь оказалась?

— А я к вам приехала, замуж за вас выходить, — сказала Катя и заплакала.

— Ну, что ты, девочка моя, разве от этого плакать нужно, радоваться надо, — приговаривал я, гладя ее то по голове, то по плечам, а рыдания все никак не стихают. — Я сам хотел ехать за тобой, да вот только работа все не отпускала, так недели через две сам бы приехал и сказал: уважаемая Катерина Ивановна, выходите за меня замуж, соскучился, и жить без вас не могу. И еще боялся, как бы вы мне отказом не ответили.

— А я бы согласилась, — сказала Катя и засмеялась.

Боже, что за существа эти женщины, только что рыдала, а сейчас уже смеется.

— Ставьте чайник, — приказала она, — чай будем пить с ватрушками. Сама готовила.

— Если сама, то я с превеликим удовольствием, — улыбнулся я. — А, может, ты хочешь подкрепиться основательнее, тогда пойдем в ресторан. Здесь очень недурно кормят.

— Нет, я в ресторан не хочу, — твердо сказала девушка. — А вы и вправду хотели за мной ехать или просто так сказали, чтобы меня успокоить? Вот ведь, дуреха, втемяшила себе в голову, бросила все и поехала к вам. Нормальные девушки так ведь не делают? — спросила она, и глаза ее снова стали наполняться слезами.

— Правда, я хотел за тобой ехать, — уверенно сказал я, — а нормальные девушки только так и делают как ты, коня на скаку остановят, в горящую избу войдут, а взглядом — как рублем одарят. Добро пожаловать домой.

Катерина вся расцвела. Я так долго гнал от себя чувства к ней, а они оказались взаимными и намного сильнее моих. Это судьба, и от судьбы никуда не уйдешь, сколько бы ты от нее не убегал.

— Завтра отпрошусь с работы, пойдем в отдел записи актов гражданского состояния, — сообщил я как о давно решенном. — У тебя паспорт с собой?

— С собой. Прямо завтра регистрироваться? — вдруг растерялась девушка.

— Прямо завтра, — подтвердил я. — Потом я друзей приглашу, и мы отпразднуем нашу свадьбу. Ты фамилию свою будешь носить или мою возьмешь?

— Мужняя жена должна мужнюю фамилию носить, чтобы и дети были под этой фамилией, — серьезно сказала Катя.

— Давай, устраивайся в квартире, — сказал я. — Сейчас я затоплю титан, воды нагрею, помоешься. Спать будешь пока на кровати, а я на кушеточке. После ванны наденешь армейское нательное белье, а я тебя более основательно покормлю.

Пока Катерина приводила себя в порядок, я сбегал в ночной коммерческий магазин, купил вина, кусок ветчины, коробочку конфет и печенья.

Я отсутствовал минут двадцать, а дома меня уже встречала фея в чалме из полотенца, в огромной нательной рубахе и подогнутых чуть ли не наполовину кальсонах с завязками. Как я ни сдерживался, но я засмеялся, увидев ее в таком виде. Еле успел ее остановить, так она бросилась переодеваться в свою одежду.

— Запомни, это сейчас твой дом, — успокоил я ее, — и то, что я смеюсь, это просто домашнее веселье.

Мы выпили немного вина, попили чай с ветчиной, с конфетами и печеньем. И легли спать. Я провалился в свой глубокий сон и проснулся как обычно в шесть часов. Катя еще спала. На службу было рано, поэтому я занялся приготовлением завтрака. Поджарил оставшуюся ветчину, хорошо заварил чай, налил в стакан. Все приготовленное поставил на большую разделочную доску, за неимением подноса пойдет и это, и отнес в постель спящей принцессе.

— Доброе утро, — сказал я. — Завтрак подан.

Это нужно видеть самому, как любимый человек поглощает приготовленный тобою завтрак. Об этом пишут стихи, сочиняют баллады и описывают в романах. Я рассказал об этом всего лишь в двух строках.

Перед уходом на работу я забрал ее паспорт и сказал, чтобы она здесь обустраивалась.

Что я знал о Кате? Совершенно ничего. Был бы я простой человек, то мне и знать о ней ничего не надо было. А так придется проверить ее по учетам, потому что я должен доложить о предстоящей женитьбе руководству и получить номинальное одобрение, чтобы будущая жена не состояла ни в родстве, ни в связях с теми, с кем мы боремся.

Десятое подразделение через пять минут дало справку. Все чисто, нигде не значится и по связям не проходит, фамилия редкая, в глаза бросается. Доложил начальнику. Пригласил на воскресенье на свадьбу. Обещал прийти. Пригласил свой отдел и всех начальников отделов.

Регистрация брака прошла быстро. Написали заявление. Нас записали в книгу. Свидетелями стали сама регистраторша и секретарь из канцелярии.

Мы расписались в книге записи актов гражданского состояния, нам поставили штамп в паспорт и в мое удостоверение. Поздравили друг друга поцелуем и пошли домой. Сотрудники обещали прислать жен на помощь.

Свадьба была скромной. Было где-то человек пятнадцать. Невеста с фатой на голове, я в мундире с работы. Поздравили нас, покричали горько, выпили водки и разошлись.

— Вот так, Катерина, — сказал я, — теперь ты моя жена и на тебя свалилась обязанность заботиться о великовозрастном ребенке, каковым являюсь я. Вот тебе все деньги, зарплата у нас раз в месяц, пятнадцатого, так что будем планировать жизнь по своим доходам.

— А я работать пойду, — сказала моя жена.

— Пойдешь, пойдешь, — подтвердил я, — только сейчас ты освойся в доме и присмотри, что нам нужно для обзаведения, чтобы гнездышко было уютным.

Мы так устали за эти дни, что в нашу первую брачную ночь мгновенно уснули, крепко обнявшись и чувствуя биение наших сердец.

Только под утро я разбудил Катерину долгим поцелуем, который продолжался ровно столько, сколько мы могли выдержать, обладая друг другом. Обессиленные мы лежали в кровати, не в силах вымолвить ни слова, только счастливо улыбаясь друг другу.

Возмездие

Сейчас я женатый человек и у меня есть привязанность, которую я не могу бросить, если мне будет грозить опасность. В первую очередь я должен думать о своей судьбе, а затем о себе.

Я работал на губернском уровне и поэтому не могу похвастаться тем, что мы вели следствие в отношении великих полководцев, писателей, ученых с мировых именем, широко известных артистов. Хотя наша губерния не последняя в Российской Федерации, тем не менее, особо громких дел и процессов, которые освещались бы на весь СССР, у нас не было. Была рутина, решаемая внесудебными органами — тройкой, и лишь немногие дела доходили до