Посланница Поднебесья - Анна Бахтиярова

— Оно не настоящее. Море. И окно… — пробормотала я, не в силах оторвать взгляд от водной глади.

Мы же в Поднебесье, черти всех дери!

— Море настоящее, — огорошил Амэй и без спроса сел рядом. — Просто оно не здесь. Вот… — он что-то нарисовал пальцем в воздухе, и картина за окном сменилась. На смену морю появился город после дождя. Но радуги не было. Только слякоть и муть.

— Мир Гор и Тумана, — констатировала я, ибо никогда не любила эту Вселенную.

— Верно. В реальном времени. Я, как и другие Высшие, можем «включить» любую точку в любой Вселенной и наблюдать. Если хочешь, можем проследить за твоей гадалкой. Как уж ее зовут? Эйла Сильвильенти, верно?

— Да, но я не хочу ничего видеть. Торр потом расскажет. Или Тайрус.

Я солгала. Сейчас было бы неплохо посмотреть, что творится в новом убежище неуемной подопечной. Но мне ужасно не хотелось это делать при Амэе. Я будто позволю ему вторгнуться в ту часть моей жизни, которая ему не принадлежала.

Я всё ещё злилась. И знала, что злость не уйдет ещё долго.

Почему? Всё просто.

Его задачей было оберегать меня. А он… Он спустился с небес и заставил влюбиться. Я была глупой девчонкой, потерявшей голову от взрослого опытного мужчины. Это было нечестно. Неправильно. Он вторгся в жизнь, находиться в которой не имел права. До психушки меня довел! Быть может, дело было не только в этом. Примешивалась еще история Сары. Моей сестры и ее личного демона в образе ангела. Сестру тоже использовало высшее существо, нарушая все правила Поднебесья.

Хотя какие правила?

Для некоторых ангелов законы не писаны. Особенно для Аскольда, Ольвета и Амэя.

Они придумывают их для других. Для тех, кого могут запросто уничтожить в капсуле забвения за неподчинение.

А сами… Сами творят дичь. Вроде романов с подопечными в земных Мирах или приватных вечеринок в Поднебесье с девушками-ангелами, у которых нет выбора.

— Не нравится вид? — спросил Амэй.

— Нет.

— Какой предпочитаешь?

— Его уже не существует.

— Верно. Но иногда… — он снова что-то начертил в воздухе, — можно заглянуть в прошлое. Не в любой момент, к сожалению. А те мгновенья, что были «записаны» для архива.

Миг, и вид снова поменялся. С моих губ сорвался судорожный вздох при виде родного города и залива за ним, а еще высотки, раскрашенной в семь цветов радуги. И это был не мертвый Мир. Он жил и дышал. По лентам дорог ехали автомобили, а небе летали птицы. Над заливом начинал снижаться самолет, ведь на востоке — в нескольких километрах от города — находился аэропорт.

— Я жила в том доме, — пробормотала я.

— Знаю. Но это уже было… без меня. В твоей последней жизни.

— Без тебя? Ты не следил за мной и Сарой?

— Нет, — на его лбу появилась едва заметная вертикальная морщинка.

Я ее помнила. Из нашего общего прошлого. Сколько раз мне хотелось протянуть руку и разгладить. Но сейчас, разумеется. Сейчас мне хотелось быть в другом месте. Но приходилось сидеть рядом на диване и вести разговор.

— Я не мог находиться рядом с тобой. Смотреть, как ты живешь с другим. Проводишь с ним ночь за ночью, растишь детей. Это было слишком. Я принял предложение Аскольда стать Высшим. И совершил ошибку. Нельзя было доверять вас с Сарой кому-то другому. Это у меня иммунитет к чарам твоей сестры. А Филипп не удержался. И всё пошло прахом.

— Он сделал ровно то же, что и ты, — я посмотрела в его светло-карие глаза насмешливо. — Завел роман с одной из парных душ.

— То же самое? — Амэй приподнял брови. — Правда? Филипп убил тебя. Покопайся во вновь обретенных воспоминаниях.

* * *

Я досадливо поморщилась. Затем развела руками. Ибо память услужливо нарисовала мерзкую картину, как я лежу на асфальте в луже собственной крови после удара ножом в живот. Филипп (он же Феликс) пришел в ярость, ведь я убедила Сару с ним порвать. Причем, сделать это раз и навсегда, а не на пару недель, как бывало прежде. Гад надеялся, что без меня сможет снова затянуть Сару в сеть.

— Ладно, не то же самое, — признала я вынуждено. — Ты никого не убивал. Молодец. Но ты нарушил правила Поднебесья.

— Ты это знала.

— Не сразу. Если забыл, поройся в собственной памяти. Я из-за тебя в дурдоме оказалась.

— Ты злишься не поэтому, Лора.

— Может и так, — прошипела я. — Ты умыл руки. Бросил нас в последней жизни в родном Мире. Меня! Ах, да. Тебе предложили пост! И на этом самом посту ты со мной играл. Наблюдал, как мечусь, не понимая, что со мной происходит. Ничего не предпринимал, пока я не прошла через якобы мертвую дверь и не переломала крылья. Ты меня нашел, но снова сказал не всё. Ты говоришь, когда не остается выбора! И не надо строить из себя обиженную сторону! Не мог смотреть на меня и моих детей⁈ Какая неженка!

Я с шумом выдохнула воздух.

Да, всё это прозвучало по-детски. Но я должна была высказаться и выплеснуть пар.

— Но это, правда, было непросто, — проговорил Амэй, и я услышала в голосе и надрыв, и колоссальную усталость. — Ты права: я нарушил правила. Но это была не какая-то блажь. Я наблюдал за тобой не одну жизнь, прежде чем решиться что-то предпринять. Ты всегда была особенной. Таковой считали Сару, и она, действительно, меняла мир. Но ты… Ты тоже делала немало, из раза в раз принося себя в жертву ради сестры. Это было несправедливо. И знаешь, может я и нарушил правила, но та жизнь — наша с тобой жизнь — была единственной, когда ты жила для себя. По-настоящему.

Я сжала зубы. Потому что он резал по живому. В его словах была правда. Жизнь была не самая худшая на свете. Следующая получилась унылой несмотря на то, что я стала женой и матерью. Но со счастьем как-то не сложилось.

— Ты должен был меня вернуть, но умыл руки.

— Я опоздал, — признал Амэй горестно. — Я не смел тебя тревожить, пока ты была юной. Это стало бы нарушением уже иных законов. И упустил момент. Ты влюбилась в другого. В юнца. Я пытался что-то исправить. Но не вышло. Ты решила, что я извращенец, пристающий к студенткам. А потом… Потом вы уже ждали ребенка, а мне поступило предложение занять пост в Поднебесье. Я не знал, как поступить и…

Я расхохоталась, ибо в голову постучалось еще одно воспоминание. Прорвалось сквозь пласты других.

— Ты пришел