Инициация тьмой - Ольга Кандела

мог?! – Реакция Ская оказалась совсем не такой, как я ожидала. Он неожиданно взорвался, повысил голос так, что я подскочила на месте. – Вот скажи мне, чего ты от меня ждала? Что я потащу одурманенную девицу в постель? За кого ты меня вообще принимаешь?

Я опасливо оглянулась через плечо. Теперь я не была уверена, что идея оставить дверь открытой такая уж хорошая. Кажется, его крик слышал весь этаж.

Я же окончательно растерялась. Я хотела просто поблагодарить его и уж точно никак не ожидала, что Монтего станет на меня орать. Что мои слова его оскорбят.

Но самое противное… я ведь действительно считала, что он способен на подобное…

– Ну, я не знаю. Мы ведь с тобой уже… – я откашлялась, не зная, как выразиться приличнее, – делали это.

– О, Всевышний! – простонал Скай и с нажимом провел ладонью по лицу. – Ты ведь так и не вспомнила, да? – Монтего неожиданно подался вперед, подвинул меня в сторону и все-таки захлопнул дверь, отрезая нас от коридора, в котором в любой момент мог кто-то появиться.

– Не вспомнила о чем?

– Проклятие, Изабель. Да ничего не было! Слышишь! У нас с тобой ничего не было! – произнес он почти по слогам. – Ты чиста и невинна, как майская роза. Если для тебя это так важно.

– То есть как? – откровенно опешила я.

Я не верила своим ушам. Да и как я могла поверить, когда отчетливо помнила, как мы были в моей спальне. Как он снимал с меня одежду и белье. Целовал живот и колени…

От одних этих воспоминаний меня бросило в жар. Горели щеки, уши и, кажется, даже шея. И тем не менее я нашла в себе смелость озвучить свои мысли Скаю. Благо теперь нас никто не мог подслушать.

– Ну, а дальше? – настойчиво потребовал он. – Что было дальше, расскажи-ка мне.

Скай выжидательно скрестил руки на груди и оперся плечом о дверной косяк, преграждая мне путь к бегству.

Он попросту не оставил мне выбора…

Поэтому я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, прикрыла глаза, и… Картинки прошлого цветным калейдоскопом заплясали перед глазами. И в каждой был Монтего. Нежный и заботливый. Какой-то невообразимо родной и близкий. И я откуда-то точно знала – все, что он делал, было мне приятно. Мне нравились его прикосновения и его поцелуи. Я помнила свои эмоции. Свое смущение и одновременно восторг. Странное нетерпение.

Но как я ни пыталась, я никак не могла уловить главного. Воспоминания как-то странно обрывались, ускользали от меня, как хвост огненной саламандры.

– Не выходит. Все прерывается, – сообщила я Скаю, не открывая глаз.

– Вот именно! Потому что нас прервали. Вспомни, чащобник, сломанный ангар…

Стоило ему это произнести, как мозаика мгновенно сложилась. Два куска, которые никак не хотели клеиться друг к другу, вдруг повернулись правильными сторонами, срослись, восстанавливая целостную картинку прошлого.

– Святые Прародители! Я вспомнила. Ну конечно! – Я распахнула глаза и неверяще посмотрела на Ская. – Нас прервали. На академию напал чащобник, и ты побежал на выручку.

Я рассмеялась, прикрывая рот ладонями.

– Так ничего не было? Правда? – Мне не нужен был ответ, теперь я и сама это знала. И на меня свалилось такое огромное облегчение, что хотелось плясать и прыгать от радости.

Кажется, что-то подобное я и сделала. Счастливо крутанулась на месте, а потом порывисто обняла Ская за шею.

– Спасибо, спасибо, спасибо!

– Рад, что ты счастлива, – сухо обронил Монтего, и в отличие от меня в его голосе не было ни грамма веселья.

Я тут же отстранилась, понимая, что делаю что-то не то. Но в груди по-прежнему горел огонь дикой всепоглощающей радости. Не помню, когда я последний раз была так счастлива.

– У тебя сейчас рот треснет, – мягко поддел Монтего, и уголок его губ невольно пополз наверх.

– Спасибо! – в последний раз выдохнула я и, окрыленная прекрасным известием, наконец отправилась к себе.

Глава 16

Сегодняшняя тренировка на полигоне должна была стать одной из самых запоминающихся. Потому что сегодня нас вновь ждали полеты на полночниках.

Погода стояла на удивление ясная и безветренная. После нескольких дней затяжных дождей приветливое солнышко все же решило выглянуть из-за туч и дать нам немного тепла перед предстоящими заморозками.

И все равно ребята заметно утеплились. Из-под кожаных курток торчали широкие воротники свитеров, а на руках красовались черные матерчатые перчатки, призванные защитить пальцы от холода. Несмотря на тишь у земли, на высоте свирепствовал ветер, так что я их прекрасно понимала.

У меня самой, правда, перчаток не было. Как-то не подумала захватить из дома. Зато вместо короткой куртки загонщиков я сегодня надела теплое шерстяное пальто. И выглядела среди своих белой вороной.

Впрочем, какая разница, как я выглядела, если полеты для меня все равно были под запретом. Мне по-прежнему не разрешали приближаться к полночникам, так что оставалось лишь завистливо кусать локти, наблюдая, как на полигон выводят грациозных гибких зверей. Как старшекурсники привычно крепят на их шеи седла, а мои сокурсники нетерпеливо переминаются с ноги на ногу в ожидании мгновения, когда можно будет подняться в небо.

Мне стало совсем грустно и тоскливо. Казалось, все, о чем я грезила, рассыпалось на куски. А лучик надежды даже не маячил вдалеке.

– Не понял, это что за наряд? – проходящий мимо наставник уставился на мое пальто.

– Так мне все равно запрещено летать, – напомнила я и пожала плечами. – А ждать остальных как-то зябко.

Да, все же мерзлявость не лучшее качество для загонщика. А последние дни я мерзла постоянно. Быть может, сказывалось бедное питание. С каждым днем порции в столовой урезали все сильнее, и даже я чувствовала постоянное чувство голода, сосущее в желудке. Что уж говорить о парнях, которые были в два раза крупнее и нуждались в куда больших порциях.

– А, точно, – капитан провел рукой по лбу и пригладил короткие волосы. – В таком случае Джек в твоем распоряжении. – Он кивнул на помост, где стоял уже ставший родным тренажер.

– А может… – начала было я, но капитан меня прервал:

– Нет, извини, но до полетов я тебя пока допустить не могу. И, наверное, это и к лучшему. Тебе сейчас надо сосредоточиться на другом.

Я обернулась к барьеру, прекрасно понимая, о чем толкует Джеймс Байрон. Дикие бестиаллии сегодня были на редкость агрессивны и напористы. Ежесекундно атаковали купол, пытаясь проломить крепкую преграду. Уж не знаю, что на них так подействовало: вышедшие из загонов полночники или толпа адептов, каждый из которых мог стать отличным завтраком для какой-нибудь твари. Мне отчего-то казалось, что звери голодны. Так же, как и мы. Ведь если аномалия уничтожила лес, то погибла и живность в нем.

– Если хочешь, можешь идти на занятие к профессору Магриусу. Тебе ведь потом все равно туда?

Я кивнула.

Каждый день, после окончания основных дисциплин, я ходила заниматься