Край неба - Андрей Александрович Васильев

этого момента, очень интересно посмотреть, что случится на этот раз. И как человеку, и как врачу. Саша, придержи, пожалуйста, нижнюю челюсть пациентки. Да салфетку возьми, не голой же рукой! Она стерильная, а ты нет.

Следом за тем он двумя пальцами сжал нос Бэллы и аккуратно вылил зелье ей в открытый рот. В горле девушки что-то булькнуло, но, и как в пошлый раз, заветная живительная влага, похоже, отправилась по назначению.

Через пару секунд девушка глубоко вздохнула, и я увидел, как по тонкой и нежной коже ее горла словно огненные змейки пробежали. Одновременно с этим серый предвестник смерти, который, понятное дело, никуда не делся, судорожно сжался, после распрямился, точно линейка, а затем скукожился до размеров небольшого ужика. Да еще и потускнел настолько, что его почти не видно стало.

— Вот и славно, — потер ладоши Вагнер. — Сегодня, конечно, результаты не так бросаются в глаза, как в прошлый раз, но все равно понятно, что девочка наша идет на поправку.

— Идет, — подтвердил я. — Факт.

— И только одно меня беспокоит — почему не просыпается? Спит и спит. Это не летаргия, не, прости господи, кома, просто сон, но очень уж он затянулся.

— Не знаю, — честно признался я. — И спросить не у кого. Давайте просто подождем три дня, последнюю дозу дадим и поглядим, что произойдет. Авось проснется?

— Признаюсь, я ее разбудить пытался, — сложил руки на животе Петр Францевич. — Никакого результата. Спит и знай во сне улыбается. Саш, а может, ты?

— Что я? Чем мое «Бэлла, вставай, в институт пора» от вашего отличаться будет?

— Так ты классический рецепт используй, — предложил мне врач, и в тот же миг в его глазах блеснули искорки лукавства.

— Это какой? — уже ожидая подначки, осведомился у него я.

— Поцелуй ее, — мой собеседник показал рукой на мирно сопящую девушку, — а вдруг?

— Очень смешно, — фыркнул я. — Ладно, Бэлла за спящую царевну сойдет, ибо красавица и умница, но вот из меня королевич Елисей — как из хрена оратор.

— Почему только красавица и умница? — отсмеявшись, сообщил мне Вагнер. — Она и по другим статьям вполне себе царевна. Бэлла у нас девочка не бедная.

— В смысле?

— В самом прямом. Ей досталась часть состояния отца, который у них с Ольгой один на двоих, и мамы, царство ей небесное. Полина Анатольевна была женщиной далеко не бедной.

— А Ряжская мне сказала…

— Бэлла не любит афишировать то, что она очень богатая невеста, — тонко улыбнулся Вагнер. — И вообще говорить обо всем, что связано с деньгами, у нее другие интересы. Да она ими и не пользуется, все средства находятся в доверительном управлении старшей сестры и ее мужа.

— Н-да, — я глянул на девушку, которая лежала и улыбалась во сне, — может, и правда поцеловать?

— Вы будете очень красивой парой, — уже без тени насмешки сообщил мне Петр Францевич, а после добавил: — И Яна Феликсовна придерживается того же мнения.

Помню я Яну Феликсовну, как же. Умная, властная и очень хорошо знающая, что ей нужно, женщина. И, сдается мне, собирающаяся вернуться в общее с мужем дело, иначе к чему этот разговор? Похоже, она насладилась материнством, забыла страхи трехлетней давности и начала выстраивать новые бизнес-схемы, в которых нашлось обязательное место для меня.

Хотя, может, я и ошибаюсь. Вернее, очень надеюсь на это.

— С рождением ребенка моя супруга стала крайне сентиментальна, — как видно, прочтя что-то по моему лицу, пояснил Вагнер поспешно. — И всем на свете желает счастья. Ну, почти всем. Есть некоторое количество граждан, которых она по-прежнему недолюбливает, но ты в их число не входишь.

Я уж было хотел спросить, кто же тогда в этот круг входит, но не успел, поскольку в кармане задергался смартфон. Глянув на экран, я почти моментально вышел из палаты, даже не скорчив извиняющуюся гримасу, как того требовал этикет.

— Привет, — произнес я. — Что, есть какие-то новости?

— Есть, — ответила Вика. — И они не ахти. Я не смогла найти рецепт нужного тебе зелья. Если честно, очень удивлена. Ладно бы речь шла о чем-то запретном, связанном с жизнью и смертью, там составы зелий действительно хранят за семью замками, причем не доверяя их бумаге. Только память, только из уст в уста и лишь прямой родне. Но тут-то что? Обычное обманное зелье с забавной загогулинкой. И на тебе, никто ничего путного сказать про него не может. Было такое, но детально никто ничего не знает. А ведь я с хорошими знатоками общалась, причем по обе стороны баррикад.

— Действительно странно, — даже не особо скрывая разочарование в голосе, сказал я. — Хотя, может, дело как раз в этом?

— В чем?

— В бесполезности, — пояснил я. — Его никто не варил за ненадобностью, вот рецепт и затерялся в веках.

— Как вариант, — согласилась со мной девушка. — Хотя и не совсем. Соседушка-то твоя, похоже, знает рецепт.

— Поди знай. Соседушка моя соврет — недорого возьмет. Ей веры у меня нет напрочь. Кстати, не исключено, что она про это зелье как раз потому и упомянула, что в курсе про его отсутствие на рынке. Мол, побегает и ко мне же прискачет.

— Гипотетически найти недостающие элементы реально, — продолжила Вика. — Основа-то та же, по идее, надо только к ней добавить что-то еще. Но что? Гадать можно до бесконечности. Может, крыло летучей мыши, может, сухой цвет багульника, собранный на исходе лета, может, корень рогоза с болота, в котором в ночь летнего солнцеворота утонула девственница. Вариантов масса. Потому, собственно, и гипотетически. Так что извини, Саша, не сильно я тебе помогла. Вернее — мы. Нифонтов тоже особо ничего не раскопал, что и просил тебе передать.

— Печалька, — вздохнул я. — Но спасибо за то, что хотя бы постаралась.

К Вике у меня претензий нет, что могла — то сделала. А вот Николай, подозреваю, не особо даже и старался. А чего ему? Он же знает — я дальше все равно землю носом рыть стану в поисках колдовской книги, так чего ради напрягаться? Может, оно, конечно, и не так, может, я на него грешу, но вот думается именно так.

Блин, а чего делать-то? В какую степь кидаться? Не к Даре же на поклон идти? А больше я никого из серьезных экспертов не знаю. Нет, конечно, есть mon ami Жозефина, которая отлично разбирается во многих областях познаний и обладает колоссальными связями среди европейских ведьм, но вот какая заковыка — специфика. Какие-то вещи, конечно, интернациональны, особенно те, что относятся к черной стороне бытия и очень не одобряются не то что Ровниным и его коллегами из-за рубежа, но и рядом обитателей Ночи. Ритуалы