Ужасы интернета - Влад Райбер

Я сказал Семёнову:

– Ну, не томи. Что с ними? Отравлены?

Если дело поступило в убойный отдел не сразу, значит, их точно не зарезали и не задушили. Здесь должно быть нечто посложнее.

Коллега что-то жевал и говорил с набитым ртом:

– Серёга, этого пока никто не знает. Химический анализ ещё делают, но ты обалдеешь, когда посмотришь на лица!

И я действительно обалдел, когда приехал в морг… Никогда такого не видел! У этих смертей были общие признаки. Люди будто мгновенно окоченели, а на их лицах застыла последняя эмоция: чудовищный страх. Широко открытые глаза и рот, растянутый от крика. Лицевые мышцы затвердели в таком положении, словно эти молодые девушки и парень до сих пор смотрели на что-то и вопили от ужаса.

Это было бы возможно, только если температура их тел снизилась до нуля за несколько секунд. А на улице плюс десять… Парня нашли в прогретой машине, девушку в квартире. С чего бы им там настолько замёрзнуть?

Мы ждали результатов экспертизы. Думали: вдруг в молодёжной среде появился какой-нибудь новый наркотик? Но кровь и желудки трупов оказались чистыми. Неизвестных веществ в организмах не нашлось – все трое умерли от резкого снижения температуры и остановки сердца. Из них словно вытянули энергию – всё живое тепло без остатка.

Я решил, что первым делом надо проверить их телефоны. Гаджеты могут многое рассказать о последних минутах жизни человека. Мы, сами того не подозревая, постоянно оставляем предсмертные послания – ведь каждое сообщение, звонок или фотография могут стать последними в нашей жизни. Не задумывались об этом?

С разрешения родственников погибших наши айтишники взломали все три телефона меньше чем за час. И я увидел в них больше, чем искал! Оказалось, что все трое перед смертью открывали в своих телефонах фронтальные камеры, чтобы сделать последнее фото. И все три снимка получились невероятно странные!

На них были не хозяева телефонов… Хотя по качеству снимков трудно судить, кто попал в объектив. Все фото получились смазанными. В кадре одно и тоже зернисто-серое лицо. Над головой не то пряди тёмных волос, не то капюшон. Носа нет. Вокруг глаз чёрные круги – в них еле заметны желтоватые белки и блики зрачков. И самое жуткое – улыбка. Эта рожа растянула рот до ушей, демонстрируя крупные жёлтые зубы.

Лицо этого пугала было размыто, словно оно влезло в кадр в последний момент перед съёмкой.

Я два часа сидел в кабинете за компьютером и листал снимки по кругу. Три разные фотографии, три разных места и одно лицо… Я ещё ничего не знал, а только почувствовал – это и есть убийца. Смерти неслучайны.

– Кто ты такой? Что ты с ними сделал? – спрашивал я вслух.

Эта история затянула меня с головой. И тут опять вызов. Ещё одна загадочная смерть в городском парке. Почерк тот же. И на этот раз есть свидетель! Я сел в машину и уже минут через десять был на месте.

У кленовой аллеи стояли несколько машин: наши ребята и скорая помощь. Тело лежало на асфальте, его укрыли синей пластиковой плёнкой. Я пролез под сигнальной лентой, показал «корочку» и сказал:

– Откройте лицо!

Санитар поднял плёнку. И опять юная девушка – рыжие волосы, веснушки, выпученные глаза, рот открыт, мышцы замерли в напряжении, как заледеневшие. Снова эта гримаса чудовищного страха.

Я коснулся её шеи кончиками пальцев. Кожа твёрдая и холодная, словно камень. На улице, конечно, не жарко, но тело не могло остыть так быстро.

– Где свидетель? – спросил я.

– Её подруга в машине, – санитар указал мне на скорую помощь.

Внутри сидела заплаканная блондинка в голубой курточке. Она плакала и прятала лицо в ладони. Я опустился перед ней на одно колено, чтобы она видела меня, и сказал:

– Здравствуй. Я капитан полиции Шадрин Сергей Игоревич. Расследую гибель твоей подруги. Нужно, чтобы ты сейчас собралась, успокоилась и вспомнила всё, что случилось. Это очень-очень важно!

Девушка всхлипнула, моргнула красными глазами и протянула мне руку:

– Лена.

Мне было не привыкать разговаривать с теми, кто недавно пережил потерю близких людей. Я подержал её маленькие пальцы и холодно ответил:

– Приятно познакомиться, Лена. Расскажи всё, что ты видела.

– Мы просто гуляли, разговаривали. Марго захотела сделать селфи. Она любит фоткаться… – девушка всё ещё не свыклась с тем, что случилось, и рассказывала о подруге, как о живой.

– Что было дальше? – спросил я.

– Она решила сделать совместное фото, но я сказала, что выгляжу как чухня… Ну, то есть неопрятно… Марго достала телефон, начала примеряться, как лучше встать на фоне деревьев. Я отошла и просто смотрела. А потом она так закричала, как будто увидела что-то страшное. Я не успела ничего понять. Она вся посинела и упала. Её рот и глаза были открыты, даже когда она… умерла!

Лена посмотрела на меня так, словно сама удивилась тому, что сказала. Ей было дико это произносить. Люди часто долго не могут осознать: как это – почему их близкий человек вдруг умер? Сколько удивления в их глазах. Они думают, что так не бывает. А я имею дело со смертью каждый день.

– Кто-то был рядом с вами? Ты кого-нибудь видела?

– Нет. Мы шли по дорожке. Марго радовалась, что наконец-то можно пройтись ботинками по асфальту, а не по снегу. Она говорила, что ждёт, когда зацветут деревья и будет по-весеннему красиво…

У девушки на глазах выступили слёзы. Я не мог позволить ей погрузиться в скорбь. Мне было нужно только то, что она помнит:

– Не отвлекайся на это! Скажи, ты знаешь, как разблокировать телефон Марго?

– У неё графический ключ буквой «Гэ» вроде, – ответила Лена.

Я выбежал из скорой, попросил мобильный погибшей и снял блокировку. Как я и ожидал, последним фото в галерее был смазанный портрет страшного лица. Это пугало таращилось в камеру и скалило жёлтые зубы. Казалось, что оно и держало телефон, чтобы сделать селфи. На фоне было пасмурное небо и мокрая кленовая аллея – то место, где теперь лежало тело юной рыжей девушки…

Я вернулся в салон скорой помощи. Лена успела снова удариться в слезы. Мне некогда было ждать, когда она успокоится…

– Сейчас ты посмотришь на фотографию и скажешь, видела ли кого-то похожего, – я показал ей последний снимок в телефоне погибшей. – Посмотри!

Лена так и дёрнулась:

– О господи!