Между добром и злом. 2 том - Кирико Кири

указал на линии вскрытия на груди. — Так врачи не вскрывают. Он резал от шеи до паховой области, когда мы вскрываем так.

Пальцем он начертил в воздухе букву «Y».

— Это устаревший метод вскрытия. Сами края неровные, небрежные, в некоторых местах он смог разрезать кожу даже не с первого раза. Тут явно не скальпель. Кости тоже… рёбра, их буквально ломали, не пилили. Обычно мы режем по хрящам, так как это банально проще и удобнее, а он ломал кости, словно не зная об этом. Это дилетант.

— Мясник?

— Даже мясник примерно понимает, как правильно вскрывать тушу, как проще, где начинать и так далее, так как тело человека похоже на тушу животного. А этот… он просто резал, будто…

— Процесс ради процесса.

— Именно. Ещё вопросы?

— Девушка была изнасилована? ­— поинтересовался Кондрат.

— Ну… она не девственница, но… нет, не изнасилована. Следов борьбы я не нашёл, хотя на теле их в таком состоянии и не найдёшь.

Кондрат задумчиво оглядывал тело девушки, после чего спросил:

— Это вы проводили вскрытие прошлых жертв убийцы?

— Да, меня приставили к этому делу, — безрадостно согласился патологоанатом.

— В прошлых случаях то же самое?

— Да. Только там по вскрытию было ещё хуже. Ублюдок явно учится делать своё дело лучше.

Значит маньяк измывался не над трупами, а над ещё живыми жертвами. Зачем? Это было сделано ради удовлетворяя своих извращённых фантазий или во имя какого-то обряда?

Да, бывают жуткие обряды над живыми жертвами, всевозможные жертвоприношения, однако там никогда не было жестокости ради жестокости. Жертву резали, обезглавливали или вырезали части тел в целях обряда, но не ради того, чтобы помучить её лишний раз. Здесь прослеживалась другая картина.

В голове Кондрат пытался представить, что чувствовал убийца. Наслаждение, радость от контроля над беспомощной жертвой, власть, возбуждение… Но вместо этого в голове появилась иная картинка. Картинка девушки, что лежала перед ним на столе. Как она пыталась вырваться, как кричала, пока маньяк срезал один кусочек с её тела за другим, как она хрипела под конец, когда смерть казалось избавлением…

Такая патологическая жестокость не может появиться внезапно из неоткуда. Нет, она культивируется внутри человека, копится, закручивается как буря и в какой-то момент прорывается наружу.

— Ладно, благодарю вас, — кивнул Кондрат, после чего подтолкнул Вайрина к выходу.

— Да было бы за что… — поспешно накрыл мистер Брунс тело простынёй.

Они вышли из морга через другой вход сразу наружу, чтобы Вайрин смог вздохнуть чистого воздуха. Да и сам Кондрат был не против подышать чем-то кроме вони начинающей гнить плоти.

— Знаешь, у меня есть отличный план, что сделать с этим ублюдком, когда мы его поймаем, — произнёс Вайрин.

— И какой же?

— Колесование. Это где ублюдка привязывают к колесу и ломают ему все суставы и кости, оставляя так подыхать. Думаю, это будет неплохая для него смерть. Вроде такой вид казни ещё даже не отменили…

Кондрат был в глубине души солидарен с Вайрином, как бы сам ни был против подобного. Убийца явно не сумасшедший, явно не страдающий каким-нибудь отклонением, не позволяющим контролировать собственные действия. Нет, он понимал, что делал. Понимал и готовился к этому, так что такой вариант с невменяемостью можно было смело отбрасывать. Ну а для таких упырей…

Кондрат поморщился, отбрасывая мысли, которые могли сбить его с толку.

— Хочешь поесть? — предложил он Вайрину, который посмотрел в ответ с отвращением.

— Ты издеваешься?

— Нет.

— Боги, Кондрат, мы только что из морга, мне до сих пор кажется, что я чувствую этот мерзкий мясной запах. Как-будто… — он принюхался к себе. — Я словно сам им провонял! А ты предлагаешь мне поесть?

— Да.

— Ладно, я в деле. Куда пойдём?

Они выбрали небольшую светлую забегаловку, противоположность «настоящим мужским заведениям», где подавали чай в маленьких чашечках на маленьких блюдечках и всевозможные штрудели, пышки и прочие антиподы стройной талии.

Кондрат и Вайрин сидели в самом центре зала в окружении обеспеченных дам, как молодых, так и в возрасте, и были единственными мужчинами в этом заведении, привлекая удивлённые взгляды.

Оба заказали сразу по три маленьких чашки чая и два штруделя у не слегка удивлённой официантки, которая тем не менее приняла заказ.

— Вряд ли в ближайшую неделю я смогу есть мясо, — поморщился Вайрин. — Не понимаю, как они там работают.

— Привычка. Для них это уже не люди, а предмет, как кусок мяса, туша животного.

— Ну это уже как-то бесчеловечно.

— Это защитная реакция. Ко всему привыкаешь, — пожал Кондрат плечами и залпом осушил чашку, в которой было на два глотка. Непонятно, чего так долго пьют остальные.

— До сих пор в глазах эта снятая кожа с ног… — выдохнул он удручённо. За соседним столиком дружно поперхнулись чаем две молодых девушки в платьях. — Ещё и вырванные ногти с отрезанными пальцами… — за другим пирожным подавилась пожилая дама.

Кажется, Вайрин решил перебить всех свидетелей их диалога самым извращённым методом.

— Потише, — понизил голос Кондрат. — Главное, что мы знаем одно — они были живы в тот момент.

— От этого ещё хуже.

— Да, но теперь можно точнее понять, кого именно мы ищем.

— Я понял, о чём ты, ­— вздохнул Вайрин. — Ну… это мужчина, и точно не врач или мясник. Этот человек вряд ли когда-нибудь вообще занимался разделкой животных, так что это, скорее всего, кто-то из городских. Приезжие обычно из деревень, и частенько они умеют разделывать туши животных.

— А ещё он изначально издевался над животными, — добавил Кондрат.

— С чего ты взял?

— Маньяками не становятся сразу по щелчку. Обычно с этим связана какая-то травма, чаще всего, детская. И с неё растут корни такого садизма. Вряд ли убийца сразу перешёл на людей. Он наверняка пытался сдерживаться, и вымещать свою жестокость на тех, за кого не будет никаких последствий. Животные, домашние или дикие. Сначала он начинал с них, но потом этого стало не хватать, чувство неудовлетворения начало расти, пока вновь не вырвалось наружу.

— Сработал триггер, — произнёс Вайрин.

— Верно. И он совершил первое спонтанное убийство, положившее начало всем остальным.

И вот в голове у обоих был примерный образ того, кто им нужен. Да, очень расплывчато, но это было хоть что-то. И тем не менее