Погасшие следы - Евгений Прядеев

раз довериться старой ведьме. Все равно других вариантов не имелось, а риск появления напавших на избу Марии Васильевны действительно рос с каждой секундой.

— Эй, — крикнул один из оборотней. — Остановитесь!

Мария Васильевна продолжала идти вперед, не обращая внимания на оклик. Стоявшие у входа оборотни занервничали, но Латунин с удовлетворением отметил, что охранников по-прежнему осталось двое. Никто не появился им на помощь, а это уже шанс.

Расстояние до здания становилось все меньше, а нервозность охранников все сильнее.

— Эй, стоять! — предпринял еще одну попытку убедить ведьму с Латуниным оборотень. — Я буду стрелять.

В голосе оборотня явно слышалась угроза. Петрович поднял голову, чтобы отреагировать на возможную угрозу, но не успел. Движения ведьмы Латунин не увидел. Просто один из стоящих у входа мужчин внезапно захрипел и прижал руки к горлу. Между пальцев хлынули густые потоки крови. Второй оборотень просто всхлипнул и начал оседать на землю.

— Как-то я постарела, — прохрипела Мария Васильевна. — Раньше подобные вещи получались проще. Спускаемся внутрь.

Внутри было практически темно, но Латунин сумел разглядеть детей, лежащих на сваленных вповалку матрацах.

— Все здесь, — посчитала детей ведьма. — Семь девочек и мальчик.

Две девочки не спали и смотрели сейчас на Марию Васильевну и Латунина расширенными от ужаса глазами. Кроме того, на сбитом из досок деревянном топчане спала связанная по рукам и ногам женщина.

— Не бойтесь, — мягко сказала Мария Васильевна. — Скоро всё закончится, и вы вернетесь домой.

— А вы можете развязать мою маму? — спросила одна из девочек. — Она уже давно спит и никак не проснется. Только плачет иногда.

Латунин растерянно посмотрел на ведьму, не зная, как реагировать на просьбу девочки. Сон женщины очень напоминал странное состояние Даниила, и Петрович начал догадываться, кто именно лежит на топчане. Непонятно, конечно, почему женщина связана, но и ответить на этот вопрос было некому.

— Девочка, мама немного болеет, — ласковым голосом проворковала Мария Васильевна, цепким взглядом оглядывая детей. — Ей пока лучше не двигаться, иначе поранится. Вот смотри, мой внучек тоже болеет, поэтому спит, как твоя мама. Тебе пока тоже лучше поспать.

С этими словами старая ведьма легонько коснулась лба девочки, и та немедленно начала заваливаться на бок с закрытыми глазами. Глаза ее подружки широко распахнулись, но она не успела даже вскрикнуть. Еще одно легкое прикосновение и вторая девочка тоже уснула. Мария Васильевна придержала детское тельце, а затем заботливо поправила на ней платьице.

— Пусть спят, — пояснила она Латунину, который пристраивал на матрац Даниила. — Нам скоро не до них будет, а они и так напуганы сверх меры.

— Хорошо еще, что они не знают, какая участь им была уготована, — вздохнул Петрович. — До сих пор не понимаю, ради чего можно детей приносить в жертву.

— Не ради чего, а ради кого, — проворчала Мария Васильевна и показала рукой на девочку, которая волновалась о маме. — Все ради нее. Ну и ради тщеславия двух не особо здоровых ведьм. Я так понимаю, что они хотят её силой напитать. Мальчик вот этот слепой, а значит богами отмеченный. Есть в нем какая-то сила, даже если он сам ее не осознает. Вот и задумали такую пакость устроить.

— И что дальше? — не успокаивался Латунин. — Неужели можно сотворить подобное безумие, и все просто разведут руками, как будто ничего не случилось? Или в вашей системе координат такие вещи само собой разумеющееся?

— Рот закрой! — грубо оборвала Петровича старая ведьма. — И не мели того, о чем не понимаешь. За такие вещи в любой системе координат наказание будет. Просто наказывать надо не дураков, кто лицами светит, а кукловодов, которые придумали всю эту канитель.

— Ну так вот же она, — кивнул в сторону топчана Латунин. — Сами же говорите, что все ради того, чтобы дочке силу передать.

— Да нет, — покачала головой Мария Васильевна. — Сама бы она это не придумала. Ритуал — это не математика. Просто собрать ингредиенты для получения нужного результата не получится. Здесь еще и сила нужна. А я вот не верю, что у этой девочки столько силы найдется, как, впрочем, и у матери ее.

— Ну а кто же тогда? — искренне недоумевал Петрович. — Как-то же можно это выяснить?

— Как-то можно, — пожала плечами старая ведьма. — Но думаю, что об этом потом надо думать. Сейчас надо как-то не отдать им детей и не допустить проведения ритуала. Слышишь?

И Латунин действительно услышал шум автомобильных моторов. Судя по всему, на поляну возвращались те, кто совсем недавно грозил сжечь избу Марии Васильевны.

— У тебя оружие есть? — поинтересовалась Мария Васильевна.

— Вот, — показал Петрович клинок, который на время дал ему Даниил. — Ваш внук одолжил, а я все никак вернуть не могу.

— Вот паршивец, — выругалась ведьма. — Нож от матери достался, а он его взаймы дает, как безделушку какую-то.

— Да там, понимаете… — начал было оправдываться Латунин, но Мария Васильевна перебила его, не дав договорить объяснения.

— Считай, что Даня тебе жизнь подарил. С этим ножом у тебя есть шанс выстоять. Нам надо не пропустить их в подвал.

— Легко сказать, но трудно сделать, — грустно усмехнулся Петрович.

— А вот ты возьми и сделай! — жестко ответила ему ведьма. — Все равно другого варианта не видно.

Петрович вышел на улицу и непроизвольно поежился, то ли от ветра, то ли от нервного напряжения. Скорей всего от второго. Все-таки, сложно смотреть в глаза своей будущей смерти. На краю поляны стояли две женщины и шесть мужчин.

— Я не знаю, кто ты, — крикнула одна из женщин. — Но если ты уйдешь прямо сейчас, то останешься жить. Это не твое дело.

Петрович только усмехнулся и внимательно осмотрел площадку перед входом. Бетонная крошка порадовала, поскользнуться в самый неподходящий момент не хотелось. Хотя, с другой стороны, он бы не отказался от арматуры или хотя бы обломка кирпича. Нож, конечно, штука хорошая, но при таком численном соотношении пригодится любое оружие.

— Эта ночь предначертана богами, — нараспев прокричала вторая женщина. — Сегодня все получат то, что желают и заслужили. Бесполезно противиться воле богов.

Латунин посмотрел на часы и удивился, что этот длинный день никак не закончится. Казалось бы, он вышел