И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

вы в добром здравии, господа. Не будем ходить вокруг да около, чтобы не задерживать вас в моем замке. Я знаю, зачем вы здесь, и готов назначить встречу с Максансом, уверен, он жаждет ее не меньше.

Пока мужчина говорил, глядя, как густая бордовая жидкость в его бокале окрашивает тонким слоем стеклянные стенки, Беньямин Де Кольбер прикрыл резную дверь кабинета и прошествовал к книжному шкафу в углу комнаты.

– Благодарю, Матэуш. Мы признательны тебе за содействие, но, боюсь, нам нужно кое-что еще.

Элайн не торопилась говорить, зная, как произнесенное может унизить достоинство супруга, а это, в свою очередь, доставит немалое удовольствие хозяину замка. Матэуш поставил бокал на стол, сцепив руки на дубовой столешнице в замок, принявшись откровенно разглядывать бывшую возлюбленную. Он понимал, что сам заведомо проиграл в своей же игре, но не мог ничего поделать с желанием вывести Элайн и Эгона на какие-либо эмоции, способные умаслить уязвленное самолюбие.

Ведьма поерзала под провокационным пристальным взглядом вампира, но старалась держать зрительный контакт. В былые времена женщина таяла от этих украденных тайком взглядов глубоких болотно-зеленых глаз, ломала пальцы, желая коснуться темных кудрей и манящих губ, но все давно изменилось – с тех самых пор, как при дворе ей встретилась ее истинная судьба.

– Когда-то, кажется, это было только вчера, ты называла меня Матом, а теперь вдруг так официозна. Не потому ли перемены, что ты чувствуешь вину передо мной, а теперь еще и вынуждена просить о чем-то большем?

– Моя супруга всего-навсего старается быть вежливой и учтивой, как того требует этикет, Матэуш, надеюсь, ты еще помнишь значение этого слова, – парировал Эгон, колким взглядом отражая удар, но противник не принял бой, даже не взглянув на бывшего слугу. Зоэ-Моник наблюдала за поединком, не в полной мере понимая его суть, но успокоилась, встретившись глазами с Беньямином, улыбнувшимся ей уголком губ. Причмокнув, Матэуш отклонился на спинку кресла, теперь рассматривая дочь Элайн, совершенно не похожую на нее внешне.

– Матэуш, прошу тебя, помоги нам, я буду у тебя в долгу.

– Черта с два, Элайн, ты в самом деле собираешься чем-то отплатить ему? А если он попросит что-то, чего ты дать не сможешь?

Элайн Мелтон-Гобей поджала губы, стараясь не смотреть на супруга, она знала, что рискует, но ради любимой дочери не пожалела бы ничего на свете.

– Тогда в долгу буду я, ведь это мне нужна помощь, – подала голос Зоэ-Моник, удивив всех присутствующих. Девушка не боялась вампира и не благоговела перед ним, но теперь понимала, почему ее матушка когда-то была в него влюблена. Матэуш хмыкнул, бросив взгляд на сына, не отрывавшегося от дочери человека, которого он по праву мог считать врагом.

– Я ошибся, Элайн, изначально полагая, что твоя дочь на тебя не очень-то похожа, пожалуй, сейчас она копия тебя прежней.

– Нет! Матэуш, послушай, она еще ребенок…

– Хватит, – произнес Де Кольбер-старший, вмиг посерьезнев, в его голосе послышались стальные нотки вперемешку с внутриутробным рычанием.

– Что еще вам от меня нужно?

– Отец, у тебя есть артефакт, позволяющий ненадолго переместиться в Астрал тем, у кого нет кровной связи с Такка. Позволь им воспользоваться. У родителей должен быть шанс защитить Моник в случае опасности, – ответил вместо гостей Беньямин, делая шаг вперед, к столу.

С минуту между отцом и сыном происходил немой диалог, но вскоре король вампиров дал положительный ответ. Прозвенел ручной колокольчик, и тотчас в кабинет ворвалась молодая служанка, призванная проводить гостей в их временные покои, чтобы обсудить дальнейшие действия и немного передохнуть после путешествия меж пространством и временем, ставшее возможным благодаря амулету на шее Беньямина Де Кольбера с заключенными в него новыми душами из Астрала.

Оставшись наедине, отец и сын по обыкновению делали вид, что все в порядке, касаясь рабочих моментов, но не личных до тех пор, пока Беньямин не изъявил волю отправиться в Астрал вместе с Эгоном и Моник, игнорируя доводы Матэуша. Вампир вздохнул, подливая еще ароматной свежей крови в бокал, и когда сын уже коснулся ручки двери, произнес тому в спину:

– Я понимаю, что ты чувствуешь, сын, но поверь, это не сделает тебя счастливым. Только не Зоэ-Моник. Она разобьет тебе сердце так же, как сделала это со мной ее мать. Лучше позаботься о том, чтобы как следует исполнять свой долг.

– Ты не прав, отец. Если мадам Гобей по воле судьбы сделала тебе больно, то это говорит лишь о ее чистом сердце и благих намерениях по отношению к вам обоим. А твоя неспособность отпускать прошлое сделала твое сердце черствым, словно камень, я уже не верю, что ты изменишься, но мама верит, так что позволь мне исполнять долг не только перед вами, но и перед Господом и самим собой.

* * *

Неприветливый замок короля встретил гостей сонной тишиной, разбавляемой едва слышимым скрипом петель и шелестом листьев дикого винограда, увивающего каменные стены. Проходя через многочисленные идентичные коридоры, Зоэ-Моник ухватилась рукой за одну из стен, когда споткнулась о неприкаянный камень, смахнув облако пыли. Отголоски воспоминаний вели ее к тому самому залу, где примерно шесть лет назад они с дочерью Максанса встретились. Могла ли Моник подумать, что та встреча окажется роковой и теперь именно ей предстоит спасать Сеголен?

Заслышав шаги, Максанс Дю Тревилль поднялся с трона, встречая долгожданных гостей, и немало удивился, увидев среди них старого знакомого, которого давно считал мертвым.

– Эгон?! Это действительно ты? Эгон, мальчик мой, подойди ближе, я взгляну на тебя.

Вампир, распахнув глаза, нырнул прямо в объятия Максанса, он ожидал этой встречи не меньше, но все равно удивился постигшим короля теней изменениям. Благородная серебристая седина полностью покрывала голову, некогда стальные глаза потеряли блеск, став тусклыми и почти прозрачными. Как давно вампир не принимал необходимую для вампиров кровь? Максанс Дю Тревилль похлопал Эгона Гобея по спине, а после, сжав его плечи, отстранил от себя, вглядываясь в знакомые черты.

– Как давно была наша последняя встреча, мальчик мой, почему ты не приходил раньше? Я открыл врата в Астрал каждому, в ком течет кровь Такка. Никто не пришел на зов, я думал, весь наш клан вымер…

– Я не мог, богини знали, как хотел, но просто не мог, дядюшка. Так вышло, что я отдал половину своей души нареченной и вместе с этим утратил силу.

Влажные глаза Максанса понимающе смотрели на мужчину, король кивнул, принимая ответ.

– Богини давно простили тебя, и я прощаю. Ты сделал правильный выбор, следуя законам трех Мари. Верю, что спасти твою нареченную было судьбой твоей, и ты принял ее с