Адвокат вольного города.9 - Тимофей Кулабухов

теперь толком расскажи. Вторглись уже?

— Воевода считает, что это вопрос пары дней.

— Ну да, они фуражом запасутся, провизией, найдут проводников и всё, встречай с караваем. Какую он предполагает тактику?

— Тактика? Помереть в первом же бою.

— Геройски. Но мне не нравится.

— Я согласовал с ним тактическое отступление, чтобы внимание перешло на моих казаков.

— Казаков? Которых у тебя меньше двух сотен? Или ты успел завезти ещё корпус линейной пехоты, а я по-стариковски чего-то не заметил?

— Нет, но мы укроемся за стенами.

— За стенами… — повторил за мной Шпренгер. — Такое себе.

— Так вот, среди прочего, я хочу эвакуировать сыновей Юбы.

— Считаешь, война будет обоснована претензиями на престол? А что, логично.

— Считаю. Отсюда вопрос. Могу я перекинуть их в Челябинск, передать в ответственные руки Ваших коллег, а Вы бы их пристроили учиться в столицах?

— Классический ход, приобщение к культуре через образование и водку. А что, ты их видел? Они не совсем дикие?

— Не видел. Но говорят, один имеет тягу к наукам, второй подраться любит.

— Тяготеет к военному делу. Похвально. Ладно.

— Что «ладно»?

— Привози, говорю, я возьму их под крыло. Всё беру на себя.

— Прям от сердца отпустило. Спасибо, что помогаете скромному каганату. Но, мне бы адресок, фамилию, куда везти?

— Пиши, диктую большими буквами.

Продавец терпеливо ждал, когда я завершу разговор.

…

Через пятнадцать минут я стал за тысячу сто рублей беднее и обзавёлся ружьём, обнимая которое решительно шагнул (двойным перемещением Шила) в каганскую юрту солнцеликого Юбы.

— О каган, чья красота может соперничать только с его мудростью! — каган сидел на подаренном мной кресле и тихонечко что-то трескал, при моём появлении слегка подпрыгнул.

— Аркадий, привет. Сразу говорю, денег нет, казна совсем оскудела.

— Так я, наоборот, с подарком и рационализаторским предложением.

— Давай сначала подарок, — он в предвкушении вытер руки о штаны.

— Я слышал, что Вы снова собрались на охоту.

— Да, жизнь великого кагана непроста, добываю себе пропитание охотой, как завещали пращуры.

Я вручил ему ружьё, он погладил рукоять, перехватил, словно собирался прострелить стену юрты, потом зачем-то сделал вид, что бьёт прикладом пустоту. От резкого движения его голова отдалась болью, и он обиженно ойкнул.

— Солнцеликий Юба. И предложение…

— Ну, предлагай. Предлагатель.

— У тебя же сыновья подрастают, — говорить легко и беззаботно, когда где-то за горизонтом ворочается армия вторжения, было сложно и только адвокатский опыт помогал держать себя в руках.

— Ну да, подрастают, а что?

— Мне удалось по дипломатическим каналам договориться, что их примут на обучение в лучшие учебные заведения империи, прямо среди учебного года. Будут принцы с образованием.

— Слушай, ты, конечно, молодец, инициатива, вся ерунда. Но это же кучу денег стоит? Знаю то образование, сам учился, пока…

— Я наслышан про Ваши похождения уголовного характера и всё же учёба сделала тебя, мой дорогой монарх, на голову образованнее и сильнее, чем другие каганы.

— Это да, я умный.

— К тому же мне удалось договориться, чтобы их приняли на обучение за счёт имперской казны, в знак дружбы наших стран и развития отношений.

— То есть, это бесплатно? — каган пытался вычленить из моей речи что-то важное для себя.

— Да, для нас бесплатно.

— Это прямо точно?

— Да, точно.

— Ну смотри, если что-то пойдёт не так, расходы за твой счёт!

Я прикинул, что такую фразу можно считать согласием.

— Но собраться надо прямо сейчас. Люди ждут.

— Мы, степняки, народ лёгкий на подъём.

…

Тут каган не обманул. Он вышел из юрты, развил бурную деятельность и уже через полчаса двух собранных подростков провожали всем стойбищем.

— Я ему тоже ружьё подарил, — шёпотом сообщил дяде Мише, стоя в толпе чуть поодаль.

— Спасибо, старик, — было забавно что агент, в звании, насколько я понял, майора секретной службы, старше и опытнее меня, называл меня «старик», «старичок», «старина», но у него это получалось легко, обаятельно и приятно для уха. — Он его захочет опробовать. Что-то известно про вторжение?

— Да, две с половиной тысяч конных клинков.

— Местным не выстоять. А когда?

— Архай считает, что придут сюда через дня четыре. Желательно, чтобы монаршья задница была уже далеко в самых непроходимых лесах.

— Всё будет. Он сейчас пьянку устроит по поводу блестящего образования сыновей, к чему не приложил никаких усилий, а потом мы прямо в пьяном угаре выдвинемся и ночевать будем уже километрах в пятидесяти, глубоко за полночь. А потом что-то менять будет поздно. Я тебе как министр говорю.

— Кстати, всё забываю спросить, дядь Миша, ты какой министр?

В этот момент каган, который толкал длинную, громкую и немного несвязную речь, обратился ко мне, я натянул дежурную улыбку и шагнул вперёд.

Так как кагана я не слушал (он вообще толкал свой спич, умело сочетая степняцкую речь, русские слова и алтайские), то ориентировался по обстановке.

Я пожал руки нескольким родственникам, приобнял слегка ошалелых от разворота событий парней и активировал Шило.

…

В городе Челябинск небо давило моросью, мелким дождём.

Парни, старшего звали Мустафа, младшего Сейит, крутили головами, по-русски понимали сносно, но от всей этой обстановки не издавали ни звука.

Я поймал извозчика, и он повёз нас по адресу.

— Так, вот вам по двести рублей. Как устроитесь, напишите письмо. Писать умеете?

Мустафа неуверенно подтвердил, а вот младший отрицательно помотал головой.

— Ну, надо учиться. Сейчас напишу мой адрес в Кустовом. Пишите туда. Вообще за вами люди присмотрят, но вы напишите мне, я вам немножко денег пришлю. А вообще там полное гособеспечение. Учитесь хорошо, не позорьте каганат. Договорились?

Мы приехали, я передал их в руки Юрия Павловича, солидного дядьки, главы местной резидентуры.

— Мне коротко доложили. Но в целом Яков Лаврович будет ими заниматься лично, сказал, приедет.

— Хорошо, Шпренгер — человек надежный, — согласился я. — Вот ещё что, на них нет документов. Вообще никаких.

— Ну, Степь она такая. Сделаем с их слов.

— Спасибо. Я потом пришлю паспорта.

— Так паспорта всё же есть, просто не с собой?

— Там в каганате паспорта есть только у их отца и у меня. Оба, кстати, у меня в сейфе хранятся.

— А Вы…

— А я министр