Молчание Сабрины 2 - Владимир Торин

так ненавидеть этот бедный потолок?»

– Спросите ее, мадам Бджи, это она стреляла? – осторожно сказал хозяин балагана, опасаясь угодить под горячую руку кухарки. – И это было до или после ее… гм… неловкого падения?

Мадам Бджи взвилась, как пыльное облако от удара ладони по старому дивану:

– Сэр, о чем мы только что говорили?

– Стою и молчу, – хмуро ответил Брекенбок.

– Непохоже.

– А вот и похоже.

– А вот и нет.

– А вот и да!

– Сэр… – негромко позвала гадалка. – Пошлите за доктором… Пошлите за доктором… Мне плохо… очень плохо…

– Да, мадам Шмыга. Уже иду.

Брекенбок развернулся и выбрался из фургончика. Оказавшись на улице, он бросил раздраженный взгляд на Сабрину.

– Будь здесь, – велел он кукле. – Нам еще нужно кое-что обсудить…

– Что обсудить?..

– То, как ты понимаешь некоторые вещи, – непонятно пояснил хозяин балагана. – К примеру, такое понятие, как «вранье».

– Я не…

– Будь здесь, – прошипел Брекенбок и торопливо покинул кухонный навес.

Заплата обнаружился у сцены – забрался в пустой сундук и пытался устроить в нем себе логово.

Хозяин балагана за шиворот вытащил его наружу и выдал ему указания, присовокупив к ним парочку угроз и на всякий случай выдав поощрительный подзатыльник.

Заплата бегом ринулся к выходу из тупика Гро, едва ли не теряя башмаки по дороге.

Сам же Брекенбок тем временем отправился кое-что проверить.

Оказавшись у своего фургончика, он застыл в холодной ярости. Дверь была распахнута настежь.

– Что за треклятый сквозняк? – прорычал он. – Ну только доберусь до тебя: будешь знать, как вламываться в чужие фургончики, треклятый сквозняк.

Ключ торчал в замочной скважине, хотя должен был висеть на цепочке с часами… Кажется, сквозняк стащил его прежде, чем забраться в фургончик.

Достав его, Брекенбок поднялся в свой дом на колесах и завертел головой, оглядывая жилище: все ли на месте?

– Вроде бы, все.

Ничего ли не украдено?

– Вроде бы, ничего.

Брекенбок направился к письменному столу и выдвинул нижний левый ящик.

– И ты на месте… – пробормотал шут. – Неужели это был не ты?

Дрожащей от волнения рукой Брекенбок взял револьвер. Знакомая тяжесть в ладони тут же попыталась нагнать неприятные воспоминания, связанные с… но шут тут же прогнал их прочь. Сейчас не до мыслей о…

– Прочь, я сказал, – зарычал Брекенбок на неугомонные воспоминания. – Мне надо проверить…

Он отщелкнул барабан и выдвинул его наружу.

– Один, два, три, четыре… – Хозяин балагана начал пересчитывать патроны. – Ах, вы беглецы…

Догадка подтвердилась: двух патронов, как и следовало ожидать, не доставало.

– Вот, значит, как… – пробормотал Брекенбок. – Но как же?.. Она появилась из дамского фургончика, а потом… все время на глазах… Нет, не все время…

«Неужели кукла успела сбегать сюда, положить его на место и вернуться обратно, пока я толокся у постели мадам Шмыги? – раздумывал Брекенбок. – Или это была не она? Да она и не умеет…»

И тут хозяин балагана вспомнил этот завиральный голосок, нагло отвечающий ему: «Врать нехорошо». Вспомнил ее взгляд в пол.

«Выстрелы раздались в двух шагах от кухонного навеса. А что там в двух шагах? Верно, дамский фургончик. Вряд ли стреляла мадам Шмыга – она ведь вообще еле стояла на ногах – упала, как же! Нашли дурака! Это заговор! Рыжая как-то с этим всем связана…»

– Ну все! – Брекенбок засунул револьвер обратно в стол и, задвинув ящик, потопал к двери, скрежеща зубами. Он выяснит у лживой куклы, зачем она брала его револьвер, куда (или вернее, на кого) потратила два патрона, и что все это, проклятая Осень, значит.

Брекенбок распахнул дверь фургончика и едва не натолкнулся на поджидавшего его на улице человека. Черный костюм, цилиндр, пальцы в перчатках нервно постукивают по кожаному боку саквояжа.

– О, вернулся! – хмуро отметил Брекенбок. – С пустыми руками, надо полагать…

– Нет, я его достал, – ответил Мэйхью. – Но суть не в руках. А в ушах. И в том, что они услышали… Я выяснил…

– У меня сейчас совсем нет времени… – начал шут, запирая дверь фургончика.

– …кто организовал полицейский рейд, кто убил вашего Пискляка и кто из кожи вон вылезет, чтобы сорвать твою новую пьесу.

Брекенбок застыл. Какое-то время он ошарашено глядел на свою облезлую дверь, после чего резко повернулся.

– Проклятье! – выругался он. – Ты не мог об этом сказать, пока я не запер дверь? Теперь снова ее отпирать!

– Я пытался… Но ты не давал мне и слова вставить.

– Хватит винить меня во всем. Надоело быть виноватым! Рассказывай, что узнал!

– В общем…

– Шшш! – Брекенбок шикнул на Мэйхью. – Шшш! Шшш! Ну не здесь же!

Он отпер дверь и вернулся в фургончик. Мнимый мистер Несбит последовал за ним. Когда они оказались внутри, а дверь снова была заперта – для надежности еще и на засов, Брекенбок кивнул, давая понять Мэйхью, что уже можно говорить: их не подслушают. Как же он заблуждался, этот Брекенбок. Порой он и сам был наивнее той куклы, которую постоянно винил в наивности.

– В общем, – начал Мэйхью, – я сделал, как ты и велел: сразу же отправился к Мамаше Горбин и…

И тут в дверь постучали.

– Да что же это такое?! – разъярено закричал Брекенбок. – Сперва мне не дадут выяснить все у треклятой куклы! Теперь не дают услышать тайны, которые принес Мэйхью! Чтоб вам всем провалиться!

Он пошагал к двери, отодвинул засов и при этом снял с вешалки зонтик, намереваясь без лишних разговоров огреть им того, кто осмелился стучаться, но…

Или вернее – Но.

Уж как ни был шут зол, он ни за что не мог предположить, кого увидит за дверью.

Стоило хозяину балагана оказаться на пороге, а зонтику взвиться для удара, как Брекенбок от неожиданности даже закашлялся, словно поперхнулся горстью булавок.

Перед ним в тумане стоял окровавленный человек… даже меньше, чем человек.

Перед Брекенбоком стоял… Пустое Место.

Конец второго действия.