НекроХаник 2 - Олег Николаевич Борисов

– Знаешь, тебе надо, ты и смотри. Но я теперь и близко к девятой не подойду... Удумали, нечисть по подвалам пихать.

Вздохнув, второй надзиратель поднялся и побрел к камере.

– Вечно тебе что-то мерещится. То паук какой-то странный в углу устроился. То крыса здоровая пробежала. Ты меня так заикой скоро сделаешь.

Скрипнула дверца. Через несколько секунд медленно закрылась и необычно молчаливый напарник подошел к столу.

– Ты прав... Утром в церковь сходим. И без попа больше дежурить не станем. У нас – семьи.

Ветер зацепил оставшиеся слова и утащил в вышину, поднял над домами, рассыпал по черным крышам, на которые медленно начал падать снег:

– Черный ворон, весь я твой...

Глава 14

Дорогу домой Сашенька Найсакина запомнила плохо. Ей вообще показалось, что она закрыла глаза в одном мире и открыла в другом.

Сначала смешливый шофер вез на грузовике до Бенгази. На улице пекло солнце, а в кабине было вполне терпимо, хотя и душновато. Как объяснил бывший фельдфебель, у господина губернатора остались работать двое головастых русских, кто умудрился придумать интересную охлаждающую штуку. Спрос на их поделки – запредельный, но волевым решением властей большую часть скупают и устанавливают на местный транспорт.

– Я вообще считаю, фройляйн, что мы вас недооцениваем. Подумайте сами. Лучшие инженеры – немцы, с этим не поспоришь. Этот грузовик – собран у нас дома и через море привезен в Сахару. Но вот если нужно что-то выдающееся, что никакой нормальный человек представить себе даже в кошмарном сне не может – это уже к вам. Раз – и я больше не должен жариться в духовке. На крыше кабины можно жарить яичницу, а я катаюсь в мундире отставника. Чем не чудо?.. Или когда мы в холмах давили мертвых. В рукопашную ходили, от томми отбивались. Кто тогда пошел первым ночью резать колдунов? Ваши, русские. Ругались страшно, даже без перевода понятно было. Но пошли, дали всем прокашляться и мы дочистили остатки... Да что далеко ходить. Наверное, вы меня не помните...

– Помню. Имени вашего не знаю, простите. У вас было два пулевых в левый бок.

– Вот! Парни смогли только перевязать, а вы меня с того света вытащили... Кстати, меня Ульрих зовут. Довезу в лучшем виде. Если что-то надо – только намекните, я в порту всех знаю. Любую контрабанду для вас организуем и лучшее место на борту пробьем.

Потом был Бенгази, с неожиданно многолюдными улицами и суетой. Сашенька пробыла в гостинице сутки, после чего ее пригласили в первый класс парохода на Одессу. Действительно знавший всех и вся в городе Ульрих привел к ней в номер миловидную даму, которая сокрушалась, что не сможет пошить заказанное платье и придется подогнать готовое. Выбрав светло-голубое с белым отложным воротником, девушка попыталась узнать цену, на что немец заявил, что об этом и речи быть не может. И что его дома в Тазили закопают, если он позволит лучшему доктору Африки открыть кошелек.

Во время плавания на людях Сашенька бывала, только когда выходила в кают-компанию для завтрака, обеда или ужина. В остальное время или дремала в каюте, наслаждаясь неожиданно свалившимся бездельем, или стояла на носу, разглядывая редкие облака над головой. В первую прогулку рядом попытался пристроиться офицер с горстью новеньких медалей на груди и желанием скрасить одиночество. От него удалось отделаться единственной фразой:

– Прошу прощения, ваше благородие, но меня только неделю как выписали из чумного барака. Не хотелось бы вас заразить.

До Одессы ее больше не беспокоили и даже за столик никто не рисковал подсесть.

Скорый Московский Первый запомнился говорливой дамой с двумя внуками. В кассе долго сокрушались, что не было возможности госпоже продать отдельную каюту и придется делить досуг с попутчицей. Но Сашеньке понравилось. Она смеялась незатейливым шуткам, помогала раскрасить картинку младшему непоседе и даже пыталась музицировать со вторым, старшим. Когда расставались на перроне вокзала, пожелала всего наилучшего и направилась к городовому. Попросила совета, какая гостиница неподалеку лучше всего подойдет одинокой путешественнице. Два дня гуляла по купеческому городу, разглядывала новинки в огромных витринах. Купила шубку, теплые сапожки и пушистую шапку. В Имперском банке попросила проверить, активен ли ее счет, после чего положила туда толстую стопку золотых марок, полученных в благодарность за отличную работу в госпитале и тоненькую пачку рублевых ассигнаций.

Еще одна ночь в поезде – и вот родной дом. Солнышко изредка показывается из-за мохнатых облаков, холодный ветер морозит щеки. Ноябрь, но до сих пор по газонам пожелтевшая трава и хрупкий ледок на редких лужах. Зима только собирается с силами, дает возможность каждому хорошенько подготовиться. Готова ли Сашенька? К темным ночам, сугробам и взрослой жизни, в которую так неожиданно шагнула?

Решительно вздохнув, девушка нажала пальчиком толстую кнопку звонка. Она – дома. Она – вернулась.

* * *

Два дня на младшую дочь Найсакины не могли налюбоваться. Суетились, старались предугадать любое желание. Во второй вечер мама’ не утерпела и вошла в ванную, “проверить, достаточно ли пены”.

Девушка как раз задумчиво сооружала белоснежную башню. Посмотрела на мать и грустно улыбнулась:

– Я уже не ребенок, мама’. Мне шестнадцать, до дня рождения рукой подать.

– Если бы! Май месяц – еще полгода ждать!

– Хорошо... Если ты пытаешься высмотреть на мне шрамы, то зря. Я всю службу провела в тылу, лечила порезы и ушибы. Когда в песках разогнали дикарей и немцы поставили госпиталь, ассистировала двум отличным хирургам.

– Но у тебя в комнате...

– У меня в комнате на полке бархатная подушечка. На ней две награды от господина военного губернатора. Такие награды – у всех, кто помогал его роте и позже батальону наводить порядок в Сахаре. Мама’, со мной все в порядке. Я съездила на практику, где были бытовые проблемы и больше досаждала постоянная жара днем и холод ночью... У тех, кто воевал, наградное оружие. А у меня официальная лицензия врачевателя первой степени, которую подтвердили в штабе добровольческого корпуса. С ней я заеду в университет и узнаю, можно ли засчитать первое полугодие, чтобы с января начать учиться. И Рейх оплатил мне место в любом университете. Всю учебу, целиком... Не надо расстраиваться. Да, я совершила огромную глупость, посмев поехать в одиночку, не получив вашего разрешения. Но все закончилось. И закончилось хорошо.

Нина Августовна подошла к ванне, встала на колени, обняла дочь, прижав ее голову к груди:

– Мы так волновались, Сашенька... Ты не представляешь.

Девушка всхлипнула:

– У