А. Смолин, ведьмак - Андрей Александрович Васильев

«цитрамон» привычней. И потом — его купить легче. Что «кетонал», что «кеторол» сейчас в какие-то там списки наркоманские занесли, их не в любой аптеке продадут.

— Ладно, — согласился со мной Силуянов, достал платок, завернул в него пузырек и положил в карман пиджака. Вот змей. За горлышко держал, стенок не касался. Ясно зачем, гадать не приходится. — Ну, пошли, что ли? Людмила Петровна, ты Катю предупредила о том, чтобы она нас вызвала, когда Романова в себя придет?

— Естественно, — кивнула Чиненкова и направилась к лестнице. За ней двинулись и мы.

Народ наверху уже догадался, что внизу что-то произошло, это было заметно по тем взглядам, которыми нас провожали. Хотя — как тут не догадаться? Сначала снизу раздавались какие-то крики, которые нельзя было не услышать, потом туда проследовали не последние люди в банке. Поднялся же наверх пока только один Южаков, причем без пиджака. Понятное дело, что всем теперь жутко интересно, что там случилось, но при этом никто в открытую этого не покажет. Себе дороже может выйти.

Еще один геморрой на мою задницу. Теперь еще и вопросами замучают, как Пол Пот КампУчию. Мой отец так говорит в подобных случаях. Не знаю, кто такой Пол Пот, все никак руки не дойдут посмотреть в сети, но звучит красиво.

В кабинете Чиненковой Силуянов первым делом взял стул, стоявший у стены, поставил его в центр и сказал:

— Присаживайся, Смолин. И начинай рассказ.

— Хорошо, — я обвел взглядом присутствующих, улыбнулся и произнес: — Зовусь я Ишмаэль. Несколько лет тому назад…

— Саша, вот зачем этот цирк? — мягко спросила у меня Немирова. — Мы все люди образованные, Мелвилла читали. Ты же понимаешь, что мы хотим от тебя услышать?

По лицу Чиненковой я понял, что про Мелвилла она не слышала, хотя кивала вполне убедительно.

— Не понимаю, Анна Сергеевна, — развел руками я. — Правда не понимаю. Вы же сами все видели. Романова с катушек слетела — вот и все, что я могу сказать.

— Все бы ничего, Смолин, да вот только как-то очень она внезапно это сделала, — Силуянов встал напротив меня, опершись задом о стол Чиненковой. — Я в камеру все видел, как раз на «цоколь» смотрел. Она поговорила по телефону, вошла в столовую, а уже через пару минут бежала за тобой, тряся грудями. Как такое возможно? С ума так не сходят. С него вообще просто так не сходят, тут нужно или врожденное заболевание, или сильное душевное потрясение, или совокупность ряда факторов, вроде алкоголизма и жизненной неустроенности. Ничего подобного за Романовой сроду не водилось, мне ли не знать?

— Ну душевные потрясения в личное дело не подошьешь, — резонно заметила Чиненкова.

— У Романовой? — Силуянов хохотнул. — Людмила Петровна, окстись. Светка по природе своей людоед. Она людей пережевывает так, что только косточки хрустят. Твоя же школа. Откуда у нее нервному срыву взяться?

— Скажешь тоже — людоед, — Чиненкова поправила прическу и бросила косой взгляд на безопасника. — Просто работу свою делает хорошо. Мы, Вадим, с персоналом работаем, а это не сахар. У всех же гонор, характер, все умные стали, юридически подкованные.

— Дико извиняюсь, — поднял руку я. — Может, мы со мной закончим, и я пойду? Работа стоит.

— Ничего, — отмахнулся Силуянов. — Подождет твоя работа. К платежам ты отношения не имеешь, а остальное все не слишком экстренно. Ань, я ведь все верно сказал?

— Возможно, — отозвалась Немирова. — Я не очень хорошо работу «фронта» знаю. Но ежедневный отчет уже ушел, это точно. Да и не Смолин его отправляет.

Печально. Опять не получилось.

— Вернемся к нашим баранам, — безопасник заложил большие пальцы рук за ремень. — Итак — душевная хворь исключается. Что же тогда так взбудоражило Романову? Анна Сергеевна, не повторишь то слово, что ты сказала внизу? На букву «нэ» которое.

Что за театральность, а? Клоун, а не безопасник. Тарапунька хренов.

— Наркотики, — выполнила его просьбу Немирова. — Я сразу об этом подумала. Но тут не сходится как раз по той причине, что вы назвали, Вадим Анатольевич. Слишком мало времени для того, чтобы они подействовали. Две минуты — это очень немного. Плюс она уже раздета была, то есть по факту и того меньше выходит.

— Ань, ты просто не в курсе, — немного покровительственно сообщил ей Силуянов. — Я еще по «конторе» помню описания действия некоторых психотропов. Это очень похоже на то, что внизу было.

— Да, но где Смолин такое добыть смог? — резонно заметила Чиненкова. — Он у нас работает, а не там, где вы раньше служили. Это же наверняка закрытые препараты, их в аптеке не купишь. И не в аптеке тоже.

— Вот-вот, — добавил я. — В ней, как я говорил, «кетонол»-то не продают. Но даже не это главное.

— А что главное? — живо спросил у меня Силуянов.

— Зачем мне Романовой такое скармливать? — строил линию защиты я. — Ей-то накой? Все знают, что она и так… Я извиняюсь, конечно, но мы тут все взрослые люди. Так вот — все знают, что к ней ключик интимного характера подобрать несложно. Вот то есть совсем. Только это никому не нужно, потом проблем не оберешься. Про Матвея все помнят.

— Есть такое, — признала Чиненкова, и Немирова тоже согласно кивнула.

История с Матвеем — она еще до меня случилась. Он работал инкассатором, говорят, был парнем веселым и заводным, и как-то раз с Романовой переспал. Ну подвернулась возможность, Матвей ее и не упустил. А на утро брякнул, что, мол, «было весело, надо как-нибудь повторить».

Романову категорически не устроил этот вариант, не хотелось ей быть девочкой на одну ночь, о чем она Матвею сразу сообщила, но тот только посмеялся.

А через месяц уволился, так она его достала своими упреками, угрозами, подставами и интригами.

— Понимаю, если бы такое с Сомовой проделать, — я мечтательно закатил глаза под лоб, причем непритворно. Так на Машу Сомову из казначейства реагировали вообще почти все мужики из нашего банка. Исключительной красоты девушка. И таких же принципов. — К ней не то что на кривой козе не подъедешь, к ней и на «бентли» не подкатишь. Но Романова? Да еще и на работе? Я что, настолько похож на идиота?

Чиненкову мои слова явно убедили, это было видно по ее лицу. Точнее — то, что я сказал, совпало с тем, что она сама думала. Что было на уме у Немировой — фиг знает. Она юрист высшей категории, потому никто не скажет, что именно она думает в настоящий момент. Силуянов же никак не унимался.

— То-то и оно, что не похож, — сказал он, морщась. — Видишь