Адвокат вольного города.12 - Тимофей Кулабухов

— Куда вы выдающиеся? В каком-то конкретном месте? — бесстрастный судья спрашивал их без тени улыбки, в ответ делегаты проблеяли что-то неопределённое.

— Так, раз вы адвокаты, то, наверное, и права вам ясны, предусмотренное нашим бийским гражданско-процессуальным кодексом?

— Да, права известны и ясны.

— А Вам, коллега? — спросил меня судья.

Я встал и подтвердил, что тоже вполне себе ясны. Секретарь прошлась и собрала по этому поводу подписи в протоколе.

— Кстати, это представитель Патронного завода и всего города Николай заодно. Бугуйхан Аркадий Ефимович, — махнул в мою сторону судья.

— А можем мы взглянуть на его доверенность? — надменно спросил член британской группы, но судья лишь смерил его долгим строгим взглядом, в котором читалось, на что и в каком месте тот сможет взглянуть.

— Порядок такой… — Митрофанов взял дело раскрыл примерно на середине. — Ну, я как судья, предлагаю, а вы можете не согласится, поспорить, поплакать в конце концов, тут же суд, он видел много слёз. А потом всё равно будет, как я скажу. Согласны?

— Ээээ. Так какой же будет порядок? Общий порядок, доклад по иску, возражения? — поднял руку кто-то из москвичей.

— Нет. Для начала я вам открою глаза во всю ширину нашей реки Бия близ моста. У нас один инженер померял, триста пятьдесят четыре метра. Сразу видно, что человек, во-первых, учёный, а во-вторых, заняться ему нехером.

Англичанин не понял, к чему это, но на всякий случай кивнул.

— Так вот. Открываю вам вторую Америку. Вы подали иск с нарушением территориальной подсудности, и я готов его прекратить что называется, сей же час.

— Но как же, а в какой же суд нам идти⁈ — возмутился Кнашевский.

— У меня есть судебная практика, по которой Вы никак не можете прекратить дело, — самоуверенно заявил Берштейн.

На судью их слова не произвели особого отношения.

— Велика река Бия, — пафосно протянул он. — И всё же размер того фаллоса, что я возлагаю на ваши недовольства, больше. Поэтому. Я посижу тут, следующие дела полистаю, а вы промеж себя поговорите. Диалог. Если о чём-то договоритесь, то заключайте мировое. А если нет, не велика печаль. Если доехали легко, то так же легко и уедите в Москвы́свои с Ландо́нами.

Английская делегация заверещала, как ведьмовской ковен, на который плеснули святой водой.

— Эй, болезные. К порядку! — рыкнул на них я. — Харе бакланить, давайте поговорим как почти что цивилизованные люди. Давайте с простого, кто из вас самый уполномоченный?

На пробу ткнул в англичанина пальцем, тот скрестил руки на груди и высокомерно задрал нос.

— Воспитанные сэры не указывают пальцем.

— Когда увижу их, передам обязательно. Давайте по существу? Ваша фирма владеет правами на винтовку Энфилд?

— Мы, собственно, и есть Энфилд. И модель SMLE наша собственная разработка, защищённая патентный законодательством Соединённого Королевства.

— Ага. И чё вы нам выкатываете?

— Что за вульгарная терминология?

— Знаменитая Алтайская юриспруденция. Давайте по существу!

— Вы без нашего согласия модифицировали нашу винтовку, — англичанин достал папку с делом, но даже не открыл, шпарил по памяти. — Мы провели экспертизу образцов, которые приобрели в Шымкенте.

— Блин, далеко…

Я прикинул, что мы продавали только ограниченные партии товаров, в порядке эксперимента, а они добрались до предгорий Чаткальского хребта.

— То есть, Вы признаёте? — попытался подловить меня Ронстайн.

— Ничего мы не признаём, не имеем такой привычки. И что?

— Мы обвиняем Вас в том, что Вы без разрешения нас, как правообладателя, внесли модификации в наше оружие. В частности, был переработан затвор, усилен ствол, увеличен магазин.

— Сплошные плюсы, — перебил его я, потому что приблизительно представлял, что он расскажет. — Даже если предположить, теоретически, что это мы, у нас нет законодательства, которое бы мы в каганате нарушили, как его нет по всей Степи. У нас, степняков — обычаи, где про оружие ни слова.

— Но Российская империя подписала конвенцию по патентным правам.

— А мы никоим образом не входим в состав Российский империи.

— И тем не менее, наши права нарушены!

— Ну спрашивайте, чего хотите? Только при условии, что закон на вашей стороне не стоит.

— Нет, наши права нарушены, — эмоционально взмахнул руками англичанин.

— Троечник, «нет закона — нет нарушения». Ты диплом на виски выменял, брателло?

— Не пытайтесь меня задеть, представитель.

— А Вы не повторяйтесь, — поддел я англичанина. — Представим, что мы подпишем соглашение по применимому праву и подсудности. Теоретически. Как говорил один… скажем, так, полицейский «Какие ваши доказательства?».

— У нас есть заключение экспертизы, — уверенно ответил Ронстайн.

— Погодите. Цитирую большими буквами наш процессуальный кодекс — каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается, как на основания своих требований и возражений.

— Ну, я и говорю, — англичанин раскрыл дело и взмахнул одним из его разворотов. — Заключение. Его подписали, между прочим, два доктора технических наук.

— А доктора подписались, что оружие модифицировали прямо мои парни с Патронного завода? Или что, представленное на экспертизу… Которая, кстати, статуса судебной не имеет, оружие было модифицировано. Есть документ, подтверждающий, что ваши права нарушили мы, а не неизвестные науке и суду безликие степняковские слесаря?

— Да они максимум коня могут подковать, ваши степняки.

— А ты не гони на моих степняков, болезный. Ты как юрист возрази. Доказательства того, что это всё сделали мы, наша сторона?

— У нас есть копия доклада министерства обороны с выкопировкой донесения сэра Дьюснэпа. Он лично видел противоправный процесс на заводе и результат модификации.

— Стоп, — судья, до этого мирно возившийся в деле о краже постельного белья (так было написано на его обложке), хлопнул о стол. — Истец, у Вас есть свидетель? Или это пустая болтовня?

— Да, но мы хотим, чтобы его представил ответчик.

— Схе… В смысле? Почему ответчик? — нахмурил брови Митрофанов.

— Ну, — англичанин стрелял в меня глазками, наивно рассчитывая, что за него отвечу я. — Потому что сэр капитан Дьюснэп удерживается стороной ответчика. А если точнее, он военнопленный в городе Николай.

— А этот ваш Дьюснэп, который всё видел, он сейчас с нами в одной комнате? — невинно спросил я.

— Что?

— Говорю, какого он гражданства?

— Мой соотечественник, подданный Британской короны.

—