Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

в проеме на виду у всей гуляющей першпективы статуей Давида в Лувре, и пальчик на отлете держу, как конченый педераст. Абзац, в общем.

И я даже не иду собирать трофеи. Не вижу смысла. Ти-фоны наверняка поплавились, а ради какой-то сраной золотой цепочки неохота спускаться, а потом подниматься, а потом снова спускаться… зажрался, короче.

Ну а Мишель навела шороху, как настоящая прозевавшая покушение охрана. Сбегала и туда, и обратно, вызвала полицию и в приказном порядке выдернула князя Брана. Из чего следовало, что они помирились. Но — когда⁈ Чего-то я в этой жизни не понимаю.

Князь Бран тоже не растерялся, в приказном порядке выдернул фирму, ставившую здесь бронированные окна, фирма быстренько подогнала автовышку, и рабочие поставили за полчаса новый стеклопакет бронированней прежнего.

Одному мне не нашлось дела. Разве что стекла подмести. Поэтому на хозяина магазина напротив, прибежавшего с жалобами на шум, вызверился, как на организатора покушения, и чуть не зарубил. Ну и что, что он от самих Лихачевых? Пусть лучше узнает, есть у патриарха Лихачевых во дворе фонтан или нет!

Последним на шум заявился князь Кирилл. Коротко обнял засмущавшуюся Веру, выслушал… что характерно, не меня, а Мишель, потемнел от гнева, принес формальные заверения о непричастности Меньшиковых и сквозь зубы процедил, что в Москве окончательно потеряли берега. Чья бы корова мычала. Пусть лучше спросит, что думают поместные князья о некоторых зажравшихся повелителях Старого Донца, будет очень удивлен.

Глава 23

Дела императорские, непризнанные и преступные, охо-хонюшки-хо-хо… Ни полежать, ни отдохнуть, всё в работе, всё в работе. Сказал бы, что кручусь, как белка в колесе, но нет, истина дороже, не кручусь. Сижу в нашей гостиной, рассматриваю кандидаток в фрейлины. Рядом со мной Вера и Мишель, смотрят сурово и взыскующе. Еще бы — одной решать, подпускать ли опасных чужачек к дочерям, другой решать, пускать ли опасных чужачек в наш дом, в защищенную (в будущем) крепость.

А я просто смотрю, мне ничего решать не надо. И что я вижу? Три девушки, возраст… да фиг поймешь. У девушек он — величина непостоянная и очень субъективная. По мне — лет пятнадцать-шестнадцать. Но выглядят постарше, потому что рослые, спокойные и неулыбчивые.

Что еще? Худощавые. Обостренным Зрением рассматриваю их мышцы. Ого. Эти, пожалуй, не только коня, но и трактор на ходу остановят, и экскаватору ковш набок свернут. Как успела сообщить Жанна — спортсменки. Команда колледжа по легкой атлетике, выступают во всех видах, но специализация — прыжки с шестом. Сами купили шесты, сами наняли тренера, арендовали площадку, сами ездят на соревнования. Целеустремленные особы, мне нравятся. И отличницы, да, в прямом смысле слова — учатся, а не то, чем занимаются в колледже все остальные.

Только ничего им в жизни не светит, потому что простолюдинки. Они прыгают за пять метров, и что? Впечатляющий результат. Только одаренные на эту высоту прыгают без шеста. Потому и согласились сразу на нелепое предложение близняшек, что в отчаянной ситуации. Рвутся из всех жил, а путь все равно лишь один — на конвейер.

А еще у них нет денег. Зрение — хорошее Чувство, позволяет разглядеть мельчайшие детали одежды, даже мелкие буковки на лейблах. Одеты соискательницы в дешевенькие польские джинсы не первой новизны. Духи — что-то уровня детских ванильных. Про обувь, рубашки-кофточки вообще молчу, полный отстой. Не, так-то стильно, со вкусом — но дешевка… И девочки это отлично понимают. Потому и мрачные. Не в лучшем виде перед возможным работодателем.

— Пройдитесь, — требует Вера

И недовольно поджимает губы. Ну да, не подиумные модели. Двигаются — как будто смотрят, кому в рожу дать, таковы особенности существования в колледжах. Сестрички, кстати, от них недалеко ушли. Разве что Вера их танцевать научила, и это немножко сказывается на пластике. А в остальном — те же хулиганки, до стандарта наследниц обтесывать топорами не один год.

— Стрельбой занимались? — спрашивает Мишель о своем профессиональном, чисто девичьем.

Девушки отрицательно мотают головами. Естественно, какая им стрельба, это дорогое удовольствие. Они непонятно где на шесты денег наскребли. А прыгают, наверно, вообще не на маты, а в опилочную ловушку.

— Берем, — решаю я.

— Рой, они…

— Берем. Девочкам не на балах блистать, сама должна понимать. По крайней мере, в ближайший год. А за год ты их научишь. Ускоренный курс императорских фрейлин, взлет-посадка, типа того.

Вера думает и молча кивает. Она понимает и одобряет мои скрытые мотивы. Через простолюдинок сложнее подсунуть шпионок, потому что сроду не угадаешь, кого мы возьмем. Я сам колледж сестричек даже не рассматривал, думал приглядеть кого-нибудь в танцевальных студиях или в школе гимнастики — но тоже простолюдинок.

Мишель смотрит на Веру, на меня и больше не вылезает со своей стрельбой. Понимает, что ее же и припрягу обучать. А я припрягу — и по стрельбе, и по рукопашке. И по диверсионной работе. Нам пока что требуются фрейлины с боевым уклоном.

— Хотелось бы узнать о финансовой стороне вопроса, — подает голос одна из девушек, как понимаю, капитан команды.

— Финансовой? — озадачиваюсь я. — Ну… Служебная форма. Для тренировок, для сопровождения в городе, в Магической академии, на балах и приемах. Табельное оружие скрытого ношения. Бесплатный тир, полигон, спортзал. Питание… в рабочее время за счет заказчика и вместе с заказчиком. А рабочее время у вас круглосуточно. Соответственно жить будете при охраняемых телах, то есть здесь. Что еще… права есть? Значит, школа вождения и собственно права. Служебные «Спитфайеры» в гоночной комплектации. Ну и по мелочам скажете главе фрейлинской службы, она перед вами.

— А деньги?

Пожимаю плечами. Они еще не понимают. Их берут в семью. Наши деньги — их деньги. Разве что на карманные расходы?

— Мама, сколько фрейлинам надо на шпильки-булавки-шляпки?

— Фрейлине младоимператорского двора — пятьсот, — тут же отвечает Вера. — Будем придерживаться этого стандарта, он разумный.

Девушки поражены. Пятьсот. При том, что зарплата у тех же Лихачевых на конвейере — двести. Только на конвейере двести в месяц, а у фрейлин — пятьсот в неделю.

— Мы согласны, — с достоинством отвечает капитан команды.

— И-и-и! — в восторге комментируют близняшки.

— Вы не о том визжите, — охлаждаю их пыл. — Как делить будете? Три на два не делится вообще-то.

Сестрички озадаченно замолкают.

— Да мы же всегда вместе… — неуверенно бормочет Жанна.

— Не всегда. Академия. Балы.