Первый Артефактор семьи Шторм - Юрий Окунев

и подтолкнул в спину. Ничего не оставалось, как идти.

Двери за спиной плавно закрылись, и мы оказались в достаточно большой комнате, похожей на кабинет: балконная дверь справа, откуда лился дневной свет; большой рабочий стол с пузатым компьютером, документами и статуэткой каркающего ворона. Слева — шкаф с книгами и бар за прозрачными дверцами.

— Ну, хоть вина есть! — радостно выдохнул я, вызвав у Вороновой удивление.

— Родители тебе разрешали? — Она сейчас звучала не как женщина, только что убившая чужака в своём доме, а как обычная бабушка, увидевшая повзрослевшего внука.

— Ваши люди, видимо, действительно что-то сделали с моей памятью. — Я пожал плечами. — Я не помню у себя настолько молодой и привлекательной бабушки, но вот вкус отличного вина помню так, словно не выпускал бокал из рук.

Воронова замерла с чуть глуповатой улыбкой, пытаясь разобраться в сказанном, после чего махнула рукой и засмеялась.

— Работа Лизы, смотрю, пошла тебе на пользу. Комплименты научился делать.

Она подошла к бару, достала две бутылки:

— Каберне или темпранильо?

— А Шираза нет?

В этот момент моя бабушка — блин, да как так? Она же чуть старше Сергея! — нахмурилась, но бутылки поставила на место и вытащила другую. Затем вытянула бокалы, налила вина себе и мне, поставила на край стола, кивнула.

Медленно дойдя до стола, я аккуратно взял бокал рукой в металлической перчатке, поднёс к носу, вдохнул.

О, звёзды! Какой аромат!

Спустя пару глотков я вспомнил, где нахожусь и посмотрел на Воронову. Та, сложив руки на груди, тихонько потягивала вино из бокала и наблюдала за мной.

— Не смог удержаться, — улыбнувшись, сказал я. — Так что вы хотели обсудить? Надеюсь, компенсацию за нанесения вреда моему здоровью? Готов принять в дар пару ящиков этого вина, — подняв бокал, заявил я.

Девушка покачала головой:

— Беру свои слова обратно — Лиза перестаралась.

— А вы не думали, что перестарались вы? — как бы в невзначай спросил я.

Бабушка поперхнулась.

— С чего бы?

— Ну, молодой парень, психика нежная, — говорил я о себе в третьем лице, — а тут на его глазах в его дом врываются, родителей сжигает подруга. Женщина, которой он доверял самое сокровенное, оказывается предательницей, а за спиной всех стоит бабушка, выглядящая как старшая сестра, которой нужен какой-то Инъектор. Мне кажется, что это всё вполне могло повлиять, ну, хоть чуток. Не находите? Не говоря про пытки и возможно запрещённый Дар, за который вы только что убили человека своими… Крыльями?

Допив вино, я с удовольствием выдохнул. На нёбе остался приятный осадок. Я вывалил все факты, что смог сложить в одну картину. С первых жизней любил конструкторы.

Воронова молчала долго, изучая меня, словно видела впервые. Хотя, это было недалеко от истины.

— Видят мёртвые боги: ты изменился. Стал больше похож на своего отца, чем на мою дочь. А может даже на деда. — Она пожевала губами, как делают обычно пожилые люди, и я впервые подумал, что может быть она действительно немолода. — Я задам тебе пару вопросов. От ответов на них зависит твоя судьба.

— Моя судьба зависит от вас. Остальное лишь красивая обёртка, — серьёзно сказал я.

От моих слов девушка-бабушка дёрнулась, как от пропущенного удара.

— А говорили сил нет. Эмпатия твоя бьёт почище ветра, которого у тебя никогда не было, — недовольно протянула она. — С ветра и начнём: как ты получил Дар?

— Понятия не имею, — искренне ответил я. — Упал, очнулся — Дар!

— Почему атаковал моих людей?

— Да не трогал я их! Это само.

Я сделал движение рукой, будто отмахивался от мухи. Ничего не произошло, но Воронова подошла ближе, изучила меня своими красными глазами, взяла за руку, потрогала пальцы сквозь перчатку.

— Интересно, очень интересно. Чувствую всплеск, но проявления слабые. — Она вернулась к столу, достала лист бумаги, что-то записала. — Где Инъектор?

Она подняла голову и к моей шее устремился жгут из перьев. Он медленно сжался, создавая давление, но не пережимая горло. Пока.

— Понятия не имею.

Перья сжались. Щекотно. И больно.

— Да не знаю я! Даже если знал — забыл после ваших пыток!

— Запомни, Серёжа, никто тебя не пытал. С тобой вели беседу, а ты сопротивлялся, — чётко по словам пояснила Воронова. — Твои родители совершили преступление и были наказаны, как террористы. Ты же проходишь как свидетель, но можешь стать соучастником.

Красиво звучит, да ответить не могу — даже руками удержать чёртовы перья не дают. Возможно мой синеватый оттенок кожи или хрипение дали понять, что Воронова переборщила.

— Госпожа? — подала голос привратница.

— Да-да, — недовольно ответила девушка и ослабила петлю.

Воздух! Никогда не любил игры с удушением, вот вообще не возбуждает.

— Я понял, как вы остаётесь такой молодой и красивой, бабушка, — откашливаясь сказал я. — Вы высасывает чужие силы, как вампир и получаете вечную молодость.

Она усмехнулась, отпуская перья и давая им исчезнуть в воздухе, будто их и не было. Птичка Марка Констатиновича уже не казалось такой пугающей.

— Кто-то научился разговаривать. Видимо от книжек тоже есть толк. Кто бы мог подумать. Что мне с тобой делать, а, Серёжа?

— Отпустить домой и дать выспаться, — предложил я.

— Зачем мне отпускать пострадавшего от нападения внука? Вдруг кто-то решит завершить начатое? Ведь теперь все князья знают, что задумали твои родители. — Она жутковато улыбнулась. — Плюс, теперь ты у нас маг, пусть и слабоватый. Если с тобой что-то случится, как жить дальше старой бабуле?

— Не прибедняйтесь, уважаемая, Вы ещё ого-го, фору дадите пятерым таким как я. — Я подмигнул.

Воронова широко улыбнулась и упёрла руки в бёдра, чуть выгнувшись. Во, сразу другое дело — красавица, а не убийца!

Видимо последнее я сказал вслух, потому что она ответила:

— Одно другое дополняет, Серёжа. Что ж, у меня есть к тебе предложение. Я тебя отпущу.

— Спасибо, — сказал я.

— Нет! — сказала привратница.

— Но будут условия, — закончила Воронова.

Было бы странно, если было иначе.

— Слушаю.

— Ты найдёшь семейный Инъектор и передашь его на хранение мне, как старшей в роду.

— Я же сказал — я не знаю где он. — «И что это такое», продолжил мысленно.

— Найдёшь, — уверенно сказала она.