Здесь, на знакомых тротуарах... - Денис Георгиевич Кащеев

– Так и я не ввязываюсь, – буркнул Соловей, поспешно гоня прочь и впрямь проклюнувшуюся было мыслишку: а не затеять ли невзначай собственную игру. Шутка ли: Жар-Птица! Заманчиво! Но нет, тут простодушный банник совершенно прав: не по Сеньке такая шапка… Зато теперь понятно, что потом просить у Бессмертного в награду! Первое оброненное перо – именно его! Небось, посадив в золотую клетку Жар-Птицу, в этом Кащей верному помощнику не откажет…

– Вот и правильно, – похвалил его между тем зампред. – Мудр ты, Соловушка, не по годам – далеко пойдешь… Кстати, чайком не побалуешь – раз уж я все равно здесь, у тебя?

– Эллочка! – привычно вызвал секретаршу Разбойник. – Тебе же черный? – уточнил на всякий случай у банника.

– С лимоном, – кивнул тот.

Через минуту они с Макарычем уже вовсю чаевничали – Эллочка снова оказалась на высоте – а еще через четверть часа, аккурат после ухода восвояси довольного угощением банника, сияющий Елисей Елисеевич принес Соловью успешно решенную задачу.

Глава третья

Иван

В больничном коридоре было прохладно – так, по крайней мере, казалось на контрасте с теплым летним пятничным вечером за порогом – но при этом невыносимо душно. Густо пахло гремучей смесью лекарств и чистящих средств, и до кучи почему-то – сладким столовским чаем. В одноразовом халате-накидке на плечах, голубых бахилах поверх кроссовок, нелепой полупрозрачной шапочке на резинке и медицинской маске Иван, высокий молодой человек неполных девятнадцати лет от роду, потерянно шагал вслед за уже хорошо знакомым ему врачом.

С самого начала недели, когда ему впервые разрешили навестить мать, юноша приходил сюда ежедневно, строго к началу приемных часов. Надолго его в палату не пускали – пациентка была слишком слаба – но минут десять-пятнадцать урвать обычно удавалось. На этих коротких свиданиях мать по большей части молчала – сейчас каждое слово давалось ей с заметным трудом, и Иван сам умолял ее поменьше напрягаться. Поэтому говорил в основном он – о сданной без «троек» сессии за второй курс, о бесяче-глючащем телефоне, который, по-хорошему, неплохо бы заменить, а то в самый неподходящий момент предательски подведет, о восстановлении мэром в Москве троллейбусных маршрутов, один из которых снова должен был идти от их дома на восточной окраине города до ближайшей станции метро, о нашумевшем концертном туре мегапопулярной поп-певички… В общем, о чем угодно, только не о том единственном, что было сейчас для них обоих важно: мать Ивана умирала.

Так не могло быть. Вот просто не могло, и все! Еще две недели назад мать была абсолютно здорова, увлеченно строила наполеоновские планы на летний отпуск… Да что там, сколько себя помнил Иван, она вообще никогда не болела! В недавнюю приснопамятную пандемию, когда, судя по истерикам в интернете, чуть ли не полстраны лежало в лежку, а вторая половина в страхе сидела на карантине, мать, вон, даже не чихнула ни разу! Ивана та зловредная зараза, кстати, стороной не обошла – а ее, ухаживавшую за ним – пощадила. Как шутили они потом дома, умный вирус просто побоялся с ней связываться, понимал, что себе дороже выйдет.

А вот этот, дурак – не понял. Или не испугался.

Точнее, тут даже не вирус был. И не коварная бактерия. Не грибок. Не микроорганизм-паразит – или что там еще, по мнению ученых, болезни вызывает? Не инфекция, в общем. Видно, что-то хроническое, долгие годы незримо таившееся – и вдруг разом выстрелившее. Будто бы похоже на рак – но и не рак, хуже. Непонятно что и откуда взявшееся, короче!

Озадаченные медики лишь растерянно разводили руками: загадка природы, мол! Бывают же на свете чудеса со знаком плюс, а это вот такое негативное античудо. Смиритесь, типа…

Смиряться Иван не собирался – да и не сумел бы, наверное, даже если бы вдруг захотел. Однако толку от этого его несмирения, надо признать, было пока чуть меньше, чем нисколько.

– Но ведь так не бывает, чтобы ничего нельзя было сделать! – в порыве прорвавшихся чувств требовательно резко дернул Иван врача за рукав белого халата. – Должно же существовать какое-то лекарство! Наверняка должно! Пусть дорогое, не важно! Скажите, я достану деньги!

Жили они относительно скромно (все-таки растила его мать без отца, которого Иван не знал вовсе), но отнюдь не в нищете. Имелись в их маленькой семье кое-какие сбережения, как не иметься – не бесчисленные миллионы, конечно, но все же и не просто копилка с мелочью на полочке.

В крайнем случае, можно ведь взять кредит – например, под залог их просторной трехкомнатной квартиры, благо записана она на Ивана! Потом как-нибудь расплатятся потихонечку…

– Молодой человек, – остановившись, устало повернулся к нему врач. – Ну вот зачем вы снова начинаете? – вздохнул укоризненно. – Нет, я, конечно, мог бы вас напрасно обнадежить. Предложить перевести маму в платное отделение, насоветовать дорогущих препаратов, стрясти за это кучу бабла – а потом невозмутимо пожать плечами: не получилось, не обессудьте. Но не стану, – он аккуратно, но непреклонно высвободил свой рукав из обмякших пальцев юноши. – Не пойду против совести. Не сомневайтесь: все, что можно – и даже что нельзя – мы и так пробуем применить. Недавно наша клиника выиграла президентский грант на исследования редких заболеваний – в средствах мы теперь в кои-то веки практически не ограничены. Но проблема не в деньгах! Вовсе нет! Просто циничное мироздание в очередной раз продемонстрировало нам, как мало мы еще знаем о человеке и его здоровье. Показательно провело мордой по полу. Это оно умеет… – на лице доктора отразилась почти физическая боль – будто его только что и в самом деле от души приложили носом о линолеум больничного коридора. – Мне жаль, Ваня… – добавил он едва слышно, словно вдруг сдувшись. – Правда жаль – но врать тебе не стану, – на смену отстраненному «вы» в его речь незаметно прокралось проникновенное «ты». – Крепись: в случае с твоей мамой медицина бессильна. Лекарства от этой болезни еще не изобрели… Идем, – уже