Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12 - Алексей Аржанов

заподозрил бы рак лёгких, но я точно вижу, откуда пошло основное заболевание. Видимо, рентгенологи, которые обследовали Игоря Щербакова, допустили слишком много ошибок. Такое иногда бывает. Чаще всего — из-за загруженности.

Это вечная проблема клиницистов. С одной стороны, стоит всегда доверять только своим выводам и больше никому, но с другой, хороший рентгенолог или УЗИ-диагност — это лучший друг любого клинициста. Но тут явно описание делали люди, которые за своё дело взялись совсем недавно. Либо же успели устать от работы за долгие годы труда и стали описывать снимки и УЗИ «на отвали».

— Я могу поклясться, что это — не онкологический процесс. Но расслабляться не стоит, доктор Щербаков, — чётко проговорил я. — У вас вовсю цветёт инфекция. И связана она в первую очередь с вашим аппендицитом.

— Но ведь воспалённый аппендикс уже вырезали! — возразил он.

— А вы попробуйте подумать, как хирург. Вы ведь именно в этой сфере и стали известным. Как считаете, что может объединить живот и грудную полость, в которой находятся лёгкие? — дал ему подсказку я.

— Ну… Делит эти две полости диафрагма. Так с чего же вдруг она могла… Ох, чёрт подери… Неужели? — выдал обрывистые фразы Щербаков.

— Да, Игорь, судя по результатам ультразвукового исследования брюшной полости, где-то в районе диафрагмы имеется абсцесс. А может быть — имелся. Подозреваю, что его содержимое уже частично вышло. Странно, что ваши УЗИ-диагносты не заметили этого.

— Это я виноват… — промычал Щербаков. — Мне мои коллеги очень доверяют, а я им сказал, чтобы не обращали внимания на эту полость. Просто у меня есть киста в брюшной полости, которая у меня там торчит ещё с глубокого детства. И она никакого дискомфорта мне не приносила.

— Подозреваю, что эта самая киста трансформировалась в нечто иное, — ответил я. — А если говорить точно — в поддиафрагмальный абсцесс. То есть — в шарик с гноем, который лежит прямо под диафрагмой. И стала она такой из-за некачественного соблюдения правил асептики и антисептики во время удаления воспалённого червеобразного отростка. Дайте отгадаю, вас оперировал совсем молодой хирург, да?

— На самом деле — нет, — ответил он. — Но… Даже стыдно говорить об этом. Мне кажется, что такое только у нас может быть… В общем, меня оперировал пьющий хирург. И я даже подозреваю, что во время операции он был пьян. Либо, что ещё хуже, был с похмелья.

— Не стоит так клеветать на свою страну, доктор Щербаков, — усмехнулся я. — Если думаете, что алкоголизм среди врачей в России находится на пике, вам точно нужно как-нибудь побывать в Японии. Такие проблемы везде есть. Это всё из-за хронического стресса. К сожалению, все врачи находятся в зоне риска. Очень уж тяжёлая у нас с вами работа. Чтобы поддерживать себя, нужен стержень. А если его нет… Сами понимаете, что происходит.

— Вы правы, доктор Кацураги. Но я так и не понял, а что в итоге случилось с этой кистой? Она превратилась в абсцесс — в гнойный пузырь. Это понятно. А дальше-то как это распространилось? — спросил Игорь Щербаков.

— Из гнойного пузырька инфекция распространилась дальше — вверх. По венам, лимфатическим сосудам или же по жировой клетчатке. Сами знаете, что в диафрагме есть несколько отверстий для важнейших структур вроде пищевода и сосудов. Вот через них инфекция и попала в лёгкие. А точнее — в плевру. Сами внимательнее посмотрите на снимок. Там виден уровень жидкости. То есть в полости между двумя листками плевры, окружающими лёгкие, начала скапливаться жидкость, которую создают воспалённые клетки. Другими словами, у вас кроме поддиафрагмального абсцесса имеется ещё и плеврит.

— То есть у меня плеврит? Не пневмония? Как же рентгенологи могли настолько… ошибиться? — с трудом сдержав эмоции, спросил Игорь Щербаков.

— Подозреваю, что плеврит на момент снимка было практически не видно, — ответил я. — Скорее всего, ваше общее состояние настолько сбило всю работу иммунной системы, что микрофлора лёгких сразу же разрослась и вызвала пневмонию даже при том, что вы не контактировали с больными людьми. Такое бывает при выраженных иммунодефицитах.

— Да что б меня… — выругался Щербаков. — Значит, у меня одновременно абсцесс, плеврит и пневмония? Поверить не могу, что такое могло произойти… Хотя сейчас, мысля чуть более здравой головой, могу сказать, что симптомы плеврита меня действительно беспокоили. Сначала были острые колющие боли в груди, потом начала повышаться температура, возникла слабость. Потеть начал так, будто пробежал километров пять! А уж про кашель вообще молчу. Ничего мучительнее со мной ещё не было.

— Видите? Как только я освежил вашу память, вы сами с лёгкостью смогли поставить себе диагноз. Не беспокойтесь, завтра с утра я свяжусь с вашими коллегами, передам им всю информацию, а потом вас прооперируют. Удалят абсцесс, проведут мощную антибиотикотерапию, и вы будете как новенький. Никаких признаков пневмонии не останется, уверяю вас.

— Боже… — вздохнул Щербаков. — Так это всё-таки не «Фебрис-12»… Доктор Кацураги, вы даже представить не можете, как сильно меня обрадовали. На самом деле я опасался, что заразил своих родственников и коллег. Сразу после возвращения из Европы я заехал к родителям и… Когда почувствовал, что появились первые симптомы, стал опасаться, что заразил этим смертоносным вирусом и их в том числе.

— Думаю, что вы никому не навредили, Игорь, — успокоил его я. — Лучше побеспокойтесь о том, как привести себя в порядок. В противном случае вся Европа останется без защиты. Кто, если не вы, будет защищать её от нового вируса?

— Вы правы, — твёрдо ответил Щербаков. — Спасибо, доктор Кацураги. Я обязательно верну вам должок. Если бы не ваша помощь, я, наверное, сидел у себя в квартире до тех пор, пока меня не убила бы лихорадка.

— Вот именно поэтому я и советую вызвать скорую помощь прямо сейчас. Госпитализируйтесь.

Разговор с Щербаковым был окончен. Я был рад, что мне всё же удалось его уложить в стационар. Теперь — дело за малым.

На следующее утро я доверил Дайго Рэну и Кучики Акеми провести часть приёма за меня, а сам параллельно проконсультировал русских врачей. Передал им, что на самом деле случилось с их коллегой Щербаковым. Уже через час они прислали мне новые обследования через телемедицинский канал. Там было чётко видно, что я не ошибся. Хотя в этот раз я даже не мог воспользоваться «анализом».

Абсцесс — плеврит — пневмония. Именно по такому пути прошло развитие заболевания Щербакова. Но теперь, когда все его коллеги прекрасно понимают, откуда взялись симптомы, беспокоиться уже нет смысла. С таким любой инфекционист разберётся.

Когда я вернулся в свой кабинет, Дайго Рэн