Новый путь - Алекс Ключевской

был действительно очень лёгким, даже маленький ребёнок смог его удержать. Только вот этот ребёнок не хотел его просто держать, а сразу же потащил его в рот, заливая всё вокруг слюной.

— Нет, Гриша, не нужно его в рот тянуть, давай я тебе лучше кусочек вот этой груши дам. Лео, ему грушу можно? — запоздало спросил Роман, снова поднимая взгляд на Демидова, у которого от увиденного зрелища дар речи пропал.

— Грушу ему можно, в отличие от пистолета. Зачем ты дал ему пистолет? — Лео даже немного привстал.

— Но он же его хотел, — Ромка смотрел на него непонимающе.

— О, — протянул Эд. — Запомни на будущее: когда у него появятся дети, нужно так загрузить Романа, чтобы он шевелиться не смог. Иначе воспитание пойдёт насмарку.

— Почему? — посмотрела на него Ванда таким же непонимающим взглядом, что и Рома.

— Детей не следует слишком баловать и давать всё, что им хочется, — терпеливо пояснил Эд. — Да, Ванды, похоже, моё предостережение тоже касается.

— Давайте я его покормлю, — улыбнулась Зоя, протянув руки к Грише. — Всё-таки это обед, и я взяла с собой вкусную кашу.

Но Гриша, который в этот момент целенаправленно пытался оторвать пуговицу с пиджака Ванды, сидя при этом на коленях у Романа, не захотел уходить и начал капризничать. Пуговица отлетела на пол с громким звоном, а Гриша заплакал ещё громче, теперь цепляясь за пуговицы рубашки совершенно не возмущающейся Ванды, глядевшей на ребёнка с нескрываемым умилением. Зоя растерянно посмотрела на Лео, и Демидов снова громко зашептал:

— Рома! Отпусти уже моего сына! Ему нужно покушать. И хватит ему потакать. Он сейчас Ванду разденет на глазах у всех собравшихся.

— Да ладно тебе, я что сам не смогу покормить ребёнка, — пробормотал Гаранин, осторожно освобождая рубашку Ванды от крепкого захвата ребёнка. — Не считай меня настолько беспомощным.

— И это глава убийц, — хмыкнул Эд, произнеся это громким шёпотом.

— Не следует об этом писать, — простонал Гомельский. — Вы же помните о магическом соглашении между Советом Гильдий и прессой.

Зоя покачала головой и вытащила из сумки дорожный обеденный набор. Поставив его на стол, она снова потянулась к Грише, задевая при этом Рому. Как мне показалось, она делала это нарочно. Ванда слегка кашлянула и придвинула Гришину кашу поближе к себе, смерив Зою неприязненным взглядом. В ответ получила не менее злобный взгляд.

— Похоже, подружками они никогда не станут, — хмыкнул я, снова поворачиваясь к Гомельскому и взглядом указывая на журналистов. — Долго они ещё здесь пробудут?

— Ещё пара снимков, — прошептал Артур Гаврилович. Мне почему-то начало казаться, что этот обед шёл совсем не по тому сценарию, на который мой поверенный рассчитывал. Да и переглядывающиеся между собой журналисты полностью подтверждали мои опасения.

— Ой, Гриша, не надо так делать, — проворковала в этот момент Ванда, выпутывая свои кудряшки из детской ручонки, вцепившейся мёртвой хваткой в её шевелюру. Усадив мальчика к себе на колени, она улыбнулась Роме. — Знаешь, когда я его вот так держу, то начинаю мечтать о сотне детей, — и она уткнулась в пахнущую молоком и чем-то непередаваемо детским макушку.

— Что? — Гаранин встрепенулся. — А сотня — это значит один ребёнок? Или два?

— Заткните его, — прошипел Гомельский мне на ухо. — Ради Прекраснейшей пусть он замолчит.

— Как? И что не так он сказал? — я повернулся к нему, и Артур Гаврилович выпрямился и хлопнул в ладоши.

— Всё! Господа, думаю, что на этом всё! Не будем мешать Семье… Наумовых обедать, — и он замахал руками, словно не журналистов просил удалиться из зала, а куриц разгонял. — Приятного аппетита, — слегка наклонив голову, он вышел последним и закрыл за собой дверь. Не удивлюсь, что сейчас он даст последние наставления и отредактирует всё, что они могут написать таким образом, чтобы наши акции если не пошли сразу в плюс, то хотя бы замедлили падение.

Как только мы остались без назойливого внимания, все заметно расслабились.

— Что произошло с Гильдией? И почему ты весь исцарапанный? — я повернулся к Эдуарду.

— Меня поцарапала кошка, а Гильдию спалил её глава, уронив свечу на мою кровь, — Эдуард дотронулся до щеки и зашипел. С этой дрянью не справлялась даже знаменитая Лазаревская регенерация.

— Ты проиграл бой кошке? — я недоверчиво посмотрел на него, переводя взгляд на мои практически зажившие царапины, которыми наградил меня Кинг. У меня, как бы это ни было странным, подобных проблем не оказалось. Может, всё зависит от конкретного животного или породы?

— Я не проиграл бой кошке, она меня поцарапала, — рявкнул Эдуард.

— Тебе нужно обработать эти царапины, — ответил я, с трудом отводя взгляд от тонкой кровавой линии на его безупречном лице. — Или ты думаешь, что шрамы украшают мужчину?

— Шрамы, может быть, и украшают каких-то мужчин, но не меня и не кошачьи царапины, — он снова дотронулся до щеки. — Зараза.

Эдуард швырнул салфетку на стол и уже собирался подняться, но тут раздался вопль Лео.

— Рома, хватит! Отдайте мне сына! Вы его просто неприлично балуете, и я уже сейчас вижу, что нанесённый сегодня ущерб невозможно исправить! — он вскочил и бросился к Гаранину, вырывая у него своего наследника, со счастливой улыбкой державшего в руках всё тот же пистолет. — Гриша, отдай Роме его игрушку. Тебе она пока не подходит, — он попытался отобрать у ребёнка пистолет, но тот в него вцепился и заорал.

— Лео, что ты делаешь, немедленно отдай ему мой подарок! — Ромка тоже вскочил и смотрел на Лео, скрестив руки на груди.

— Думаю, пистолет нужно оставить, — вмешалась Зоя, ловко беря Гришу на руки и прижимая его к себе. — Ничего страшного в этом нет. А когда он подрастёт, дядя Рома научит его стрелять, — проворковала она, успокаивая ребёнка и доказывая, что Демидов платит ей за работу няни не зря. — А сейчас мы поедем домой, чтобы поспать. Лео? — она вопросительно посмотрела на Демидова, прожигающего гневным взглядом Ромку.

— Да, конечно. И, Рома, если ты будешь продолжать потакать моему сыну, то я ограничу ваше общение, — пригрозил он.

— Тебе не кажется, что ты слишком остро на всё реагируешь? Это же ребёнок, —