Гнездо желны - Софья Сергеевна Маркелова

– Варя?.. – слышится из кухни обеспокоенный голос Ольги, до которой, видимо, донеслись мои восторженные возгласы. Она почти мгновенно возникает на пороге – и сразу же поражённо застывает на месте.

– Анфиса!.. Невозможно! Это правда ты?! – Оля подбегает к тёте и крепко обнимает её, чего раньше никогда не делала. Вскоре в спальне становится совсем тесно: на радостные крики Ольги сбегаются Лера и Дима, и они тоже хотят как можно скорее коснуться Анфисы, обнять и расцеловать её, чтобы убедиться, что это не морок и не сон.

– Как тебе это удалось? – пристаёт с расспросами Оля, пока Дима плачет от счастья у матери на груди, а она молча осторожно гладит его по спине.

– Видимо, я просто смогла подобрать нужные слова, – отмахиваюсь я от старшей сестры.

– Не знаю, что ты ей сказала, но ты молодец, Варька, – хвалит меня Оля, потрепав по плечу. – С Анфисой наши дела уже не так безнадёжны.

Лерочка приплясывает рядом, не в силах иначе выплеснуть переполняющую её энергию от таких хороших новостей, но при этом засыпает Анфису вопросами:

– А где ты была? А что ты видела? Ты слышала, как мы с тобой разговаривали? А что ты последнее помнишь?..

Анфиса мрачнеет на глазах. Руки и плечи у неё вдруг безвольно опускаются, и даже Дима отступает на шаг, пытаясь понять, с чем связана такая перемена в настроении матери.

– После смерти Инессы я была сама не своя. Эта потеря далась мне гораздо тяжелее, чем я думала. Надеясь побыть в одиночестве и справиться с нагромождением собственных мыслей, я отгородилась от вас, дети. Моим состоянием и воспользовался тот иномирец, о котором вы постоянно говорите. И я стала тонуть в своей печали, захлёбываясь в ней, не чувствуя дна под ногами. Я выпала из реальности. Даже не помню, что я делала и говорила… Была ли я в гнезде или в других измерениях… Мой разум плавал совсем в иных водах. Я думала о смерти сестры, о том, что никогда не смогу стать похожей на неё даже приблизительно, не справлюсь с обязанностями старшей и не поставлю вас на ноги. Эти мысли стали якорем, тянущим меня на дно, не давая ни единого шанса сделать новый вдох. А потом добавилось кое-что ещё…

– Что, мама?..

Мы слушаем молча, затаив дыхание и не сводя глаз с тёти. Она впервые с нами так откровенна и делится своими переживаниями и печалью как с любимыми детьми, хотя мы сами себя никогда такими не считали. И в этот миг мы готовы простить ей абсолютно всё.

– В моём сне… если это действительно был сон… В нём обнажились все мои старые грехи, которые разъели мне душу. И тогда моя надежда покинуть этот океан скорби истаяла на глазах. Я осталась один на один со своим отчаянием, медленно растворяясь в нём.

– Что это ещё за старые грехи? – тихо спрашиваю я.

Анфиса поднимает на меня взгляд, полный горечи. Мне кажется, что я не хочу знать ответ на свой вопрос, но понимаю, что тётя всё равно ответит – чтобы сбросить с души этот тяжкий груз.

– Вы знаете, что род наш много веков был стражами Леса. В каждом поколении у трёх сестёр рождаются три дочери – так продолжается род, и так мы передаём знания дальше, неся бремя своего долга. Кровь Царя не дозволяет, чтобы в одном поколении было больше трёх детей…

– Что-то я не пойму – при чём тут это? – спрашивает Ольга. – Получается, что мы нарушили закон? Ведь в нашей семье ещё есть Дима…

– Вот именно, – кивает Анфиса и, отбросив покрытый плесенью плед, пересаживается на чистый уголок кровати. – Я многие годы хранила тайну, о которой знала лишь Инесса, и она молча осуждала меня за мой поступок. Но теперь сестры не стало, а выбравшись из сна, я поняла, что так больше продолжаться не может. Я должна открыться перед вами, перед моей семьёй, иначе обреку вас на жалкое существование в иллюзиях, как обрёк меня иномирец.

В моей душе нарастает недоброе ощущение, но я молчу, как и сёстры.

– Когда София, ваша матушка, одну за другой родила вас, трёх своих дочерей, то все мои надежды рухнули. Я мечтала иметь хотя бы одного ребёнка, но теперь это было невозможно. Отныне я больше не могла забеременеть, потому что в нашей семье уже появились три дочери. И тогда я решилась на ужасный поступок: я прорыла ход в один из знакомых мне миров, где живёт омерзительное создание, крадущее спящих младенцев у нерадивых матерей, а когда они подрастают, их превращают в живых кукол…

– Кукольная хозяйка!.. – слова сами срываются у меня с губ.

– Да, Варя. Ты была в этом мире однажды, ты своими глазами видела кукольную хозяйку. Её младенца я и украла из колыбели больше одиннадцати лет назад.

Я слышу судорожный вздох Леры. Все мы в шоке, не зная, как реагировать на подобные новости. Конечно, лаз в иное измерение в спальне Анфисы вызывал у нас определённые вопросы, но такого поворота событий никто не ожидал.

– Ты хочешь сказать, что Дима не твой сын? – едва слышно уточняет Ольга, и на её лице одновременно проступает отвращение и удивление.

– Он просто невинный ребёнок, из которого хозяйка рано или поздно сделала бы послушную куклу и, выставив в своём доме и любуясь его слезами, каждый день питалась бы его отчаянием и ужасом. В какой-то мере я спасла его от такой горькой участи, подарила ему шанс на хорошую жизнь и получила то, чего так желала сама – дитя.

Дима с каждым её словом бледнеет всё больше и больше. Я смотрю на него – и не знаю, что нужно делать в такой ситуации. Наконец он, пошатываясь, отступает назад и, нервно сглотнув, спрашивает у Анфисы:

– Значит, ты мне совсем не мать?.. И я не имею никакого отношения к стражам Леса, к этой семье и даже не должен находиться в этом гнезде?..

Видно, как тяжело ему это всё даётся. Лера хватает Диму за руку, надеясь утешить его, но наш всегда радостный, весёлый и добродушный брат грубо отталкивает её и делает ещё один шаг назад. Его губы подрагивают, на глазах выступили слёзы, а на лице такая обида и огорчение, что на это даже смотреть больно.

– Ты всё равно был и остаёшься членом нашей семьи, – заверяет его Анфиса, протягивая к нему руки, но её жест остаётся без ответа. – И я люблю тебя как родного.