Нелегальный экзорцист - Григорий Константинович Шаргородский

Полторы дюжины угрюмых мужиков с дубинками и вилами, окружавшие грузовой мобиль и телегу, дожидались нас почти в центре лепившегося к городу посёлка. Одноэтажные дома плотно обступали высокую кирпичную стену, которая, скорее всего, и окружала тот самый консервный завод. Как только наша пролётка остановилась и мы выбрались на дорогу, от группы собравшихся людей отделился Арам Николаевич. Он подошёл прямо ко мне, напрочь игнорируя отца Никодима:

– С чего начнём, Степан Романович?

Кто бы мне подсказал, с чего тут нужно начинать. Впрочем, пока ехали, появились некоторые идеи по этому поводу. Рвач говорил, что, когда я выглядываю из себя и в особенности высовываюсь подальше, окружающие люди чувствуют тревожное беспокойство. А что, если духи реагируют похоже? Плюс к этому моё обострённое восприятие вне тела.

– Где обычно происходят нападения? – спросил я у часовщика.

– На окраинах посёлка. Всегда в разных местах.

Это не очень хорошо. Не уверен, что учую одержимого на большом расстоянии, даже частично покинув тело. Значит, придётся выглядывать из себя несколько раз, а это утомительно. Но что-то делать всё равно нужно. Я уже собрался попросить отвезти меня к месту последнего нападения, но передумал. Осмотрелся вокруг, взглянув на хорошо видимую в лунном свете высокую заводскую трубу, и обратился к Араму Николаевичу:

– Найдите мне укромное местечко неподалёку. И уберите своих людей подальше.

– Прямо тут? – удивился часовщик. – Но в центре он никогда не нападал. Хотя… – задумался явно неглупый человек и понимающе кивнул. – Лиса никогда не душит курей близко от своей норы.

Честно говоря, об этом я не подумал, просто понадеялся на то, что повезёт и сумею уловить отголоски присутствия одержимого прямо из центра посёлка. Но здравый смысл в словах часовщика был, так что стоит попробовать. Место мне нашли действительно неподалёку – в ближайшем переулке, под кустом почти расцветшей сирени. Посторонних, за исключением моих спутников и самого часовщика, убрали подальше. Отец Никодим хотел погнать и своего недруга, но я не позволил. Арам, учитывая странности с его игрушками, обо всех этих духовных странностях явно знает больше, чем говорит, и его нужно привлечь к общему делу.

Отхлебнув зелья Виринеи, я устроил маленькое представление, в котором никакой нужды не было. Что-то ребячество одолело, слишком уж напряжёнными были лица у остальных. Достав из ножен свой старый кинжал, я начал чертить им на земле на ходу выдуманные диковинные знаки. Похоже, перестарался, потому что отец Никодим помрачнел и даже перекрестился.

Ладно, хватит корчить из себя скомороха. Усевшись в подсмотренную у Акиры позу, я принялся гортанными вибрациями раскачивать свой дух. Простого выглядывания не хватило, а вот когда поднапрягся и высунулся из тела по грудь, чётко ощутил злобный страх прямо со стороны завода. Чувствовал я и другое внимание со стороны леса, но ближний посыл был самым ярким. Может, на заводе засел и не наш бесноватый, но начинать проверку стоит точно с него. Вернув дух в тело, я озадаченно посмотрел на часовщика:

– Он прячется на заводе.

– Однако… – озадаченно протянул часовщик.

– Мы сможем туда попасть? – высказал я вслух свои сомнения, но Арам Николаевич лишь отмахнулся:

– Не думаю, что это станет проблемой. У нас тут половина парней местных. Они почти все работают на заводе. Если сторож упрётся, вызовем управляющего. Этот пустит нас как миленький. У них тут дело скоро до бунта дойдёт.

Управляющего звать не пришлось – сторож, как только узнал, что нечисть прячется прямо у него под боком, был готов открыть не только все помещения завода, но если попросим, то и кабинет управляющего вместе с его сейфом.

Перед тем как зайти на территорию завода, мы с Димой проверили духовые ружья. Соваться в это мутное дело без подстраховки огнестрелом я не собирался, но перед тем как вытащить дробовик из мешка, ещё раз спросил у священника:

– У меня точно не будет проблем с городовыми?

– Это дело проходит с разрешения епископа, пусть и не через скорбных братьев. Всё будет хорошо.

На это я лишь с сомнением вздохнул и повесил дробовик на спину. Мы ведь явились сюда не убивать, а спасать.

Ощутить бесноватого без шаманских практик получилось не сразу. Мы уже почти закончили обход территории завода и я уже подумывал повторить выход из себя, как вдруг почувствовал чужое, явно недоброе внимание со стороны приземистого ангара, от которого исходил крайне неприятный запах с нотками застарелой крови, гнили и навоза. Похоже, я пялился в ту сторону слишком выразительно, потому что стоявший рядом сторож печально вздохнул и прошептал:

– Кто бы сомневался, что нечисть схоронится на скотобойне. Но её ж бесогоны первой проверили.

Отвечать на вопрос сторожа я, конечно же, не собирался. Больше меня интересовала реакция священника. Он встрепенулся и зашагал в сторону издающего неприятные запахи здания. Подошёл почти вплотную, затем повернулся ко мне и удивлённо сказал:

– Я чувствую. Там что-то есть. Тогда почему этого не заметили братья? – В его голосе смешались боль, злость и непонятная мне обида.

Не дожидаясь, пока батюшка разберётся со своими чувствами, я знаком показал Акире, чтобы он прикрыл Диму, и первым вошёл в ангар. Местные идти за мной не собирались и полукругом оцепили выход из здания. Арам Николаевич тоже не спешил геройствовать, лишь поспешно передал Диме мощный фонарь. Получилось хорошо – свет шёл у меня из-за спины и не слепил. А вот опомнившийся от удивления отец Никодим явно решил вспомнить молодость и последовал за нами. Внутри помещение воняло ещё хуже. Да и интерьер здесь был очень специфический. С потолка свисали ржавые крюки и цепи, размещённые над специальными стоками для крови и других отходов. Эти стоки сходились у правой стены и явно уходили наружу в какой-то накопитель. Небольшое углубление, заполненное всякой гадостью, было покрыто засохшей коркой. Именно оттуда исходило злобное внимание к моей персоне. Ещё я чувствовал страх и даже подумал, что бесноватый сейчас сбежит наружу через выгребную яму, но его злоба оказалась сильнее страха. Клоака взорвалось брызгами и удушающей волной вони, которая подействовала на меня даже сильнее, чем вид облепленного нечистотами невысокого человека. Правда, двигался он не так, как все люди, а как-то по-паучьи, перебирая всеми четырьмя конечностями. Глупо сейчас гадать, кто именно подселился в слабого духом бедолагу, как и то, что я припёрся на бой с бесноватым, сжимая в руках однозарядное духовое ружьё с отравленным дротиком, который даже обычного монаха свалил не сразу. Менять оружие было поздно. Выстрелить я, конечно же, успел и тут же, на голых инстинктах сиганул в сторону. Уже в прыжке понял, что