Адвокат вольного города 11 - Тимофей Кулабухов

— А Вы вообще кто? — он смерил меня взглядом.

— Вот я там в спокойной обстановке и расскажу. Пойдёмте, у Вас всё равно особо дел нет.

…

Вышел на улицу и ждал его почти десять минут, постепенно теряя терпение.

Он вышел. Худой, остроглазый и накинув на плечи потёртую куртку пехотного императорского сержанта.

В чайхане Казгирея знали. Я заказал нам два полноценных обеда, он добавил несколько фраз на своём. Владелец чайханы переспросил, в итоге Казгирей буркнул на русском:

— Большой кувшин чая, только хорошего, а не как всегда.

Владелец заворчал, но ушёл на кухню отдавать распоряжение.

Мы со степняком прошли в глубину помещения. Кроме нас в другом конце помещения был только старичок, который курил и подслеповато щурясь, смотрел в дверной проём.

— Итак, Вы кто? Чиновник?

— Ха. Кстати да, я вполне себе чиновник. Меня зовут найом Бугуйхан.

— Вы меня простите, — оскалился Казгирей жёлтыми зубами с вкраплением двух серебряных, — но Вы не похожи ни на найома, ни на Бугуйхана. Скорее на Петровича.

— Не вижу ничего плохого в отчестве Петрович. Я Ефимович, если на то пошло. Могу Вам вернуть любезность, сказав, что Вы мало похожи на сына хана-бия Агиша.

Степняк ощутимо помрачнел.

— Так вот. Я найом в каганате Южный Алы Тау.

— Слыхал, у Вас там война.

— Ага. С ногайцами, — я посмотрел на его реакцию. Степняк лишь пожал плечами.

— Ну да, я ногаец. И что? Степняк из благородного рода.

— Не просто благородного. По своим связям я узнал про ни много ни мало шесть членов семьи ханов, способных претендовать на престол.

— У ханов нет престолов, — огрызнулся он. — Что Вы вообще про меня знаете?

— Ну, Вы сын хана Агиша, прежнего правителя одного из ханств ногайцев. А Ваш брат Кувват-бий…

— Не единоутробный. У нас разные матери. Не забывайте, он на четверть англичанин, его бабка была из какого-то там Борнео.

— Поэтому, значит, его англичане называют «четвертак»? Не суть. Вы его брат и претендент на престол.

— Нет у нас никаких престолов. Вы вообще знаете наши традиции? Когда к власти приходит один из принцев-тигэнов, то старается тут же убить других тигэнов.

— Чудесно, мать его! Это объясняет, почему Вы выросли за пределами Степи.

— Я всё равно степняк, — поиграл желваками Казгирей. — Мне об этом напоминали сослуживцы примерно каждый день.

— Расскажите свою историю, господин тигэн.

Он усмехнулся.

— Ну, когда мне было одиннадцать лет, отец… Я не испытывал к отцу тёплых чувств, видел-то его от силы дюжину раз, в один из которых он избил мать так, что она харкала кровью и стонала по ночам ещё неделю. Так вот, отец упал на охоте, пролежал без чувств в походной юрте три дня и отправился к предкам.

— Умер.

— Да, так бывает.

— А Вы?

— Мой, как Вы его назвали, брат, в первые два дня убил семь моих братьев и, на всякий случай, сестёр. А некоторые из нас сбежали. Мы с мамой сбежали через всю степь. И до восемнадцати лет я почти что бродяжничал.

— Денег не было?

— Откуда бы это? Тем более Кувват, сын шакала и шлюхи из стойбища, искал своих родных и убивал. К другим ногайцам идти было никак нельзя. Даже к любым жителям Степи. Однажды нас приютили аварцы.

— Где, если не секрет?

— Да какой теперь секрет! Самара. Там жило несколько семей. Это народ, которому я рад. Кормили нас, работу давали мне и матери. Мой приятель, Рамиз, собрался записаться в солдаты. Ну, я тоже пошёл, тем более что для русского вербовщика, меня за аварца легко принять.

— На войну отправились?

— Русский царь много воюет.

— Не поспорю. И как?

— Ну, у меня есть медаль «За храбрость». А потом мне надоело, я думал в Самару вернуться. Мать попросила поближе к Степи, чтобы похоронили по нашим обычаям. В Кустовом много степняков, мы тоже живём. По старой памяти, держимся аварцев.

— У вас отличная биография… для будущего царя ногайцев.

— Глупая шутка, найом.

— Не глупая. Я не волшебник. Вас, то есть, членов рода Темсабуев, в городе аж шесть. Прыщавый подросток-юнец, выживший из ума кумарный дед, пьющий мужик и две старенькие бабуси. И Вы, бывший солдат. Ещё крепкий и битый жизнью, но не старый.

— Ну, член рода и что?

— Я не добрый волшебник, Казгирей. Моё предложение — не подарок судьбы. А может и подарок, но он не украшен лепестками роз и золотыми ленточками.

— Ну, обедом Вы меня кормите… Послушаю, почему нет?

— Начнём с чего? Есть четыре ханства в степи у ногайцев. Четыре лидера, четыре зоны влияния. Англичане вовсю опираются на народ ногайцев для трансляции своих интересов в Степи.

— Можно и так сказать. Вам-то что?

— По сути, на меня напали англичане. У английских элит есть выражение «би тул», быть инструментом. У них считается, что ты можешь быть пойманным как пьяный блюешь в бассейн, как убегаешь от полиции под порошком, но ты не должен позволить себя использовать. Это и есть слабость, лоховство, падение. Ногайцев использовали против меня как инструмент, как таран. Инструмент не ценят.

— Вы же вроде изгнали хана Каратая?

— Да. Мы заключили с ним и его ханством мир, я позволил ему отступить с оружием и знамёнами. Ну, может, часть оружия отжал, но я сохранил ему честь.

— Честь — это важно. Но мир будет касаться только его подданных.

— Да, хотя он увёл свою орду, остались малые группы под руководством Вашего дорогого брата.

— Единокровного. И? Хотите, чтобы я с ним воевал? Может, даже видите вокруг меня войско?

— Знаете, вижу… Не глазом, а метафорически. Я могу убить Вашего родственника.

— Не думаю, что это будет просто.

— Согласен. Но, допустим, смогу. И… И это мне внезапно ничего не даёт! Англичане установят другого полководца. Он не будет мне другом.

— Хотите подбросить им меня?

— Не совсем так. Допустим, мы объединим усилия. Ваше имя, мои возможности. Завалим Вашего братана, как последнего оленя. Вам нужна политическая сила, чтобы встать на трон.

— У Куввата есть свои дети.

— А у меня есть много-много денег. Я хочу, чтобы Вы вышли в стойбища, в Степь и провозгласили себя претендентом на ханство