Грани пустоты - Алекс Рауз

пути. Где-то там вдалеке за спиной догорает Седьмой Оплот. И проклятое солнце палит так, будто я все еще в этом пекле.

Седьмой Оплот… Цветущий оазис в выжженных землях. На побитых щитках вдоль дороги по-прежнему висят призывы для страждущих. Всего тридцать миль от рая. Сорок. Сорок пять.

Я иду медленно, несмотря на все предостережения нынешних медиков. Считается, что нахождение вне Оплотов убьет вас за пару дней. Ха. Ха-ха. Я лишь поправляю тряпку, пропахшую пылью и медикаментами, которая покрывает почти все мое лицо. В первый день я прятал под ней даже глаза, но это сильно замедляло скорость. Теперь глаза режет, а я мечтаю об очках. Но, как назло, вокруг ни души, ни следа былой цивилизации.

Я снова бегу от войны, как делал это всегда. Я не трус, не зря меня прозвали волком. Я просто хочу быть выше этой низменной грязи, что зовется человеческой природой. Даже сейчас, когда большая часть зеленого мира покрыта пеплом и пылью, люди остаются при своем. А из-за чего драться – всегда найдется. Зачем людей создают такими? Неужели у наших богов нет выхода?

Нет, это неизбежность. Но тогда зачем нам память? Она не учит ничему тех, у кого она есть. И безудержно мучает меня с недавних пор. С тех самых, когда я осознал, что у меня ее нет.

Мои лучшие месяцы прошли в Седьмом Оплоте. Там были вода и улыбающиеся люди, которые не хотели умирать. Я не хотел вместе с ними и не думал ни о чем другом. Дурак.

Я не могу вспомнить, как попал в этот погибший рай! Что было до него? Кто мои родители? Откуда эта щемящая тоска в сердце, нарастающая с каждым днем? И почему я был так рад выжить?

Вопросов всегда больше, чем ответов. И откуда я знаю это? Как и пустыню, пепел, ставший песком, который разлетается в стороны под моей подошвой. Знакомые щитки с рекламой Седьмого, лучшего из лучших.

Пятьдесят миль. Солнце клонится к горизонту и уже не жарит. Я достаю потрепанный пуховик из рюкзака, скоро станет невыносимо холодно. И лишь перед рассветом смогу недолго вздремнуть.

Мусолю в зубах последнюю самокрутку из пачки – как награду за еще один день, в котором я зачем-то не умер. Эта сигарета со мной, сколько себя помню. Но ведь когда-то пачка не была пустой? И когда-нибудь я найду зажигалку, чтобы поджечь ее. А пока мой удел – вкус зажеванного табака на губах.

Первая звезда загорается над головой. Жалко, она не может греть. Каждый щиток Седьмого Оплота пестрил этой надписью, отпечатавшейся в моей голове. «К югу от первой звезды вас ждет долгожданное счастье». А значит, я иду на север.

Все же самое мерзкое в этой ситуации то, что я напрочь забыл, зачем хотел выжить… Это бешеное, неудержимое желание так жгло меня в Седьмом Оплоте. Как и прочие, я радовался новому дню и новому глотку отравленного войной воздуха. Была ли у меня цель? Пожалуй. Разве люди могут хотеть выжить просто так?

Инстинкты. Они всегда подсказывают нам верную дорогу к новому куску хлеба, капле воды или шее врага, которую стоит перегрызть ради всего этого. Никогда не любил убивать. Но ощущения подсказывают, что я не из тех людей, кто дрогнет и сдастся в решающий момент.

Семьдесят миль, семь дней пути. Первая кровь на моих руках. Ради чего выжил именно я, а не вчерашний прохожий?

Его лицо и руки были покрыты язвами, никакой защиты он не предусмотрел. Здешнее солнце бессердечно к таким. Обычный человек, путник, выживший в этом пекле. Наша разница лишь в том, что я прихватил больше запасов с собой. Или экономнее их расходовал, что для него уже неважно.

Рефлексы. Свист ножа, летящего в мою спину. Прыжок, кувырок с неудобным рюкзаком. И вот уже мой собственный нож торчит у незнакомца из груди. Он не успел удивиться. Он был слаб, а выживает сильнейший. Тот, в ком не дремлет животное начало.

Узнал ли я о себе что-то новое? Почувствовал жалость к нему? Проклял себя?

Инерция. Я делаю новый шаг по пыли и пеплу, я смотрю лишь вперед, я убиваю, чтобы жить. Хотеть жить в мире, где все умирает. Каким знакомым это кажется. И с каждым днем все глупее. Бессмысленнее. Возможно, стоит пропустить следующий нож. Разве что-то изменится, если он прилетит в цель…

Восемьдесят миль. Мне кажется, сильные живут ради кого-то. Они защищают слабых, для которых смерть – это худший страх. Сильные берут их за руку и помогают идти дальше. Потому что они не боятся ничего. Ничего, кроме потери тех, кого защищают.

Слабые бомбят Седьмой Оплот. Они боятся, что цветущий рай наберет силу и начнет новую разрушительную войну за оставшиеся ресурсы. Они наносят превентивный удар. Чем меньше людей в этой пустыне, тем больше ресурсов для всех. Земля уже никого не прокормит.

Я выносил из огня задыхающихся женщин, мужчин, детей. Всех, кто уже не мог идти сам. Но они остались там, на руинах. Со слабой надеждой восстановить свой рай. Им проще строить и ждать новой атаки, чем отправиться в пугающую неизвестность выжженных земель. Это тоже своего рода инерция. Но теперь и они возведут орудия для превентивных ударов.

Закат. Скоро здесь не останется никого. А я продолжаю шагать. Миля за милей. Мои ноги помнят цель пути лучше меня. Но и им я перестану доверять, рано или поздно. Если не рай, то что еще я могу искать?

Отчаяние. Еще одна забытая эмоция. Отчаяние свойственно тем, кто за что-то борется и проигрывает. Кто утыкается носом в провал и больше не чует выхода. Пожалуй, сейчас это про меня. Отчаяние двигает нас на грань безумия. И оно рисует невозможные картины перед нашими глазами. Я сошел с ума?

На горизонте застыл силуэт. Человек тоже заметил меня и приветственно помахал рукой. Я остановился и с силой зажмурил глаза. Надолго. А потом снова их распахнул. Человек все еще ждал меня.

И я прибавил шаг. Впервые за долгое время сердце громко заухало в груди. И неповоротливая память наконец-то со скрежетом закрутила проржавевшими винтиками…

Я так долго искал ее, что она сыграла со мной злую шутку. Лавина воспоминаний захлестнула уставшее сознание, фигура вдали поплыла, горизонт растаял призрачной дымкой. И весь мир погрузился во тьму. Падения я уже не почувствовал.

Томительное небытие длилось долго. Так знакомо и мучительно, будто меня снова не было в мире живых. Поэтому