А. Смолин, ведьмак - Андрей Александрович Васильев

— Ага, — подтвердил я и глянул в бумажку. — Потом она закипит, тут же успокоится, вода посветлеет, и на дно опустятся несколько белых… Там непонятное слово, но чего-то опустится, и оно будет белое. Это и есть наша цель.

Как только я это произнес, гладкая блестящая поверхность получившегося варева на секунду покрылась белой пеной, такой, будто в нее карбид бросили, потом она опала, и я увидел сквозь воду, ставшую прозрачной как слеза, как на дно котелка медленно и плавно опустилось пять белоснежных миниатюрных кристалликов.

Глава тринадцатая

Врать не стану — в этот момент я ощутил себя то ли Менделеевым, то ли Верховным Алхимиком Всея Руси. Просто у меня даже в школе на уроках химии, когда на «лабораторных» опыты ставили, сроду ничего не получалось, а тут — на тебе. Это вам не какой-нибудь гидролиз, прости господи, а любовное зелье. По сути — практическая магия.

Хотя тут надо оговориться — только с определённой долей вероятности у меня получилось любовное зелье. Со стопроцентной гарантией я этого утверждать не могу. Может, это не оно, может, это вообще какой-нибудь хлорид натрия.

Кристаллики лежали на дне котелка, мы трое смотрели на них.

— Хозяин, доставай, — сказал мне Родька. — Это ты должен сделать. Кто зелье варит, тот его и разливает, так с давних пор заведено. Ну или из котла вынимает. Оно должно запомнить тепло рук создателя, чтобы войти в полную силу.

— Нелогично, — возразил ему я. — Ну тут ладно, тут кристаллы. А если разливать — так тепло рук половник помнить будет, а не зелье. Прямо так и скажи — не хочу лапы в котелок совать. Опасаюсь.

— Кто, я? — вытаращил глаза-пуговки Родька. — Да я ничего не опасаюсь, после этой…

И он поглядел на духовку, которую теперь числил в личных врагах.

— Я тоже про такое слышал, — поддержал его Вавила Силыч. — Зелья вообще штука такая, особая. Там много разных условностей. Это тебе не порчу навести, там как раз все просто. А тут — нет.

Да знаю я про это. Прочел уже. Так, кобенюсь из принципа, потому что немного не по себе.

Я снова посмотрел на кристаллы, лежащие на дне. Ну что, надо так надо, хотя совать туда руку было и страшновато. По сути, самым простым способом было бы слить воду, да и все. Но про это в рецепте слова не было сказано. Напротив, там значилось, что следовало запустить конечность в воду, которая, по утверждению Митрия, будет «холодной, ровно лед по зиме», и достать оттуда результат трудов. Мало того — именно в этот момент, когда кристаллики уже будут в моей руке, но еще не покинут котел, мне надо назвать слово. Митрий присвоил ему название «заветное». Я бы сказал проще — «активатор». Это же слово надо будет произнести, когда потенциальная жертва зелья употребит его внутрь, и именно тогда оно и начнет действовать. Как по мне — очень разумно придумано. В духе нашего времени, хочу заметить. Еще раз подчеркну — этот Митрий был не промах, соображал, что к чему.

Вот говорят иногда по телевизору, что наши предки были… Не то, чтобы дикие, но, мол, незамысловатые. Ничего подобного. Все у них было разумно и гармонично, не хуже чем у нас. Вот хоть бы даже здесь — все по уму. Скормил кристаллик девице-красавице, повертел головой, убедился, что отца и братьев рядом нет, сказал слово — и делай свое дело.

А в некоторых моментах они нас вообще уделывали по полной. Например, в вопросах экологии.

Ладно, лирика это все.

Я посмотрел на котел. Поверхность воды была ровной, словно застывшей.

Написано — как лед. А все равно стремно руку туда совать — я сам видел, как только что эта вода кипела и пеной исходила.

Но — надо.

Я не стал пихать в котел всю руку сразу, ткнул в воду пальцем и удивленно признал — ну да, это никакой не кипяток. И вправду холоднющая вода-то, как в реке зимой. И еще — она стала какой-то… Упругой, что ли. И даже немного вязкой. Не подберешь других слов и сравнений.

Опустив руку в котел и преодолевая небольшое ее сопротивление, я нащупал на дне пять кристаллов и сгреб их в горсть. Были они совсем маленькими, размером с пшенное зерно, и почти невесомыми.

— Слово сказать не забудь, — напомнил мне Родька, глядя на происходящее во все глаза.

— Ага, — ответил я ему, сжал кристаллы посильнее и, вынимая руку из котла, громко произнес: — Сингулярность.

— Эва как, — крякнул Вавила Силыч. — Да ты, Александр, эстет.

Родька глянул сначала на меня, потом на него, как видно, гадая о том, какими именно словами являются «сингулярность» и «эстет» — научными или же матерными?

Странное дело — я вообще-то хотел слово «карнавал» произнести. Откуда вылезла эта «сингулярность»?

Впрочем — и ладно. Такое я точно случайно не произнесу, только умышленно.

— А как же, — посмотрел я на подъездного и потряс сжатым кулаком, стряхивая капли. — Не без того.

Разжав ладонь, я уставился на пять белоснежных крупинок на ней. Они лежали, касаясь друг друга краями и поблескивая под закатными лучами солнца, бьющими в окно кухни.

— А цель какая у них? — поинтересовался Вавила Силыч, глядя на результат наших с Родькой трудов. — Чего они делают?

— Девок привораживают, — объяснил ему мой помощник. — Ну, чтобы с ними, значит…

И он изобразил достаточно похабный жест, которого я от него даже не ожидал.

— Александр! — укоризненно покачал головой Вавила Силыч. — Вот уж не думал, что тебе такое понадобится. Ты ж вроде не дурак и не урод. Неужто без зелья никак не обойдешься уже? Вот они, ваши компьютеры-то!

— Да нет, — пояснил ему Родька. — Это для пущей сговорчивости. Чтобы время не терять.

— Все равно, — неодобрительно проворчал подъездный. — Не дело это. Хотя, если на продажу…

— Вот вас разобрало, — я немного смутился — Не собираюсь я их продавать. Как, собственно, и лично пользоваться. Нет, попробовать пустить их в ход было бы интересно, просто в качестве эксперимента, но лично я не рискну.

Вообще-то, мысли об этом у меня вертелись в голове еще в процессе варки, когда мы с Родькой сидели и ждали закипания воды. Несмотря на огромные сомнения в успехе данного предприятия, надежда на то, что результат воспоследует, была. Но вот путей использования этого результата в практических целях я не видел.

— Почему? — удивился Родька. — Что тут такого?

— Ну в первую очередь,