Личный демон для Мин Джихо - Эмма Рид Джонсон

на месте намного раньше назначенного времени. Он был в облике лисы и появился до того неожиданно, что я сперва и не понял, что именно вцепилось Рю Усоку в ногу. Ёнхён зверски раздирал его сухожилие на правой ноге, заставляя тем самым отвлечься от нас.

Мое сердце нещадно ныло. Мне до одури не хотелось, чтобы Ёнхён оставался с ним один на один, но выбора не было. Получив столь уникальную возможность, Сом И мигом направился к рваному порталу. Мы не летели, он не прыгал. В небе будто была невидимая лестница, по которой он отчаянно взбирался из последних сил.

Пара мгновений.

Невыносимая головная боль, что только усиливалась с каждой секундой.

И блаженная тьма, окутавшая мое сознание.

Хочу не похороны, а суперпомирашки

Я не знаю сколько прошло времени, прежде чем я очнулся.

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, – серое безжизненное небо и блеклый солнечный диск, ослепивший меня на несколько секунд. Пришлось вскинуть руку, чтобы прикрыть ладонью свет.

В висках все трещало, а кровь на лице неприятно стянулась и запеклась. Я поскрёб щеку ногтем, собирая под ним сухие темные комочки. Хотелось пить.

Оглянувшись по сторонам, заметил множество высоких деревьев, окруживших нас со всех сторон, но они были какими-то странными и неправильными. Обстановка вокруг выглядела такой же, как и небо над головой, – серой, невзрачной, утратившей любые краски. Еще и тишина сковала всю округу. Я слышал свое дыхание, шорох, с которым двигался, сидя на промозглой земле, но никакого шелеста листвы, дуновений ветра или пения птиц. Я будто оказался в сцене черно-белого немого кино.

Сом И сидел поодаль на сухом бревне. Хотя, наверное, больше он не был Сом И: красные традиционные одежды; нефритовая подвеска, привязанная к поясу, частично лежала на его коленях. Белые волосы распущены и небрежно рассыпались по плечам. Осунувшееся лицо с тонкими и резкими чертами. Я приметил, что только один глаз у него был с двойным веком, отчего его лицо казалось немного несимметричным. На лбу – алый узор.

Только сейчас я смог разглядеть его лучше, чем тогда, в отражении зеркала, или когда был окурен дурманом из курильницы. Он действительно походил на небожителя, пускай и обитал не на небесах.

Плавными и легкими движениями он оборачивал красную нить вокруг своих пальцев, создавая своеобразную паутинку. Смотрел на нее до того пристально и внимательно, что не сразу заметил, как я пришел в себя.

Я тихо повернулся. Рядом лежали Саён и Хаюн, и только у последней под головой была импровизированная подушка из верхних одежд Менбусина. Мои подруги безмятежно спали.

Большим и указательным пальцами я принялся растирать переносицу. Не мог избавиться от чувства тяжести в груди и непонятного звона в ушах.

– Где мы? – хрипло спросил я, не поднимая взгляда.

– В хагэ, – ровным голосом ответил Менбсуин. – Доброе утро.

– Что с Ёнхёном? – Я вспомнил, как он отвлек Рю Усока, чтобы у нас был шанс прорваться к порталу. – Он в порядке?

– Не знаю. – Сом И покачал головой. – Скорее всего – да.

Меня такой ответ ни капельки не удовлетворил, но что я мог поделать? Ничего.

Тяжело выдохнув, я поднялся и подошел к Менбусину. Глядя на него, испытал некоторую жалось. Вблизи он выглядел паршиво: изнуренный и какой-то иссохший. С глубокими синяками под глазами, чуть впалыми щеками. Напоминал утонченный ходячий труп.

– Когда? – Я вскинул подбородок и скрестил руки на груди.

Сом И прекратил плести паутинку и с недовольным выражением лица поднял голову:

– Что «когда»?

– Спрашиваю, когда начнешь свой ритуал, и все это уже закончится?

– Ночью. – Он перевел взгляд с меня на небо. – Когда взойдет луна.

Я сел рядом, обхватывая колени руками. Сил не было, эмоций уже тоже не осталось. Мне так надоело все происходящее, что я уже не просто свыкся с уготовленной участью, но и желал поскорее привести этот приговор в исполнение. Минута страха и боли, а потом – покой и умиротворение. Что могло быть лучше?

– Ты когда-нибудь умирал? – спросил я как бы между делом. – Ну, чувствовал, каково это?

– Нет, – сухо отрезал он. – Я не могу умереть.

– Какой ты скучный, – протянул я, пихая его плечом. – Когда ты был рогатым и мрачным, ты был намного веселее.

– Неужели?

– Забыл, как смешно пихал пальцы в рамён, пил с нами и постоянно играл с карточками от кипера?

Менбусин одарил меня уничижительным взглядом и фыркнул:

– Забудь об этом.

– Ни за что. – Я выдавил искреннюю, пускай и немного грустную улыбку. – Кстати, ты намекал, что поможешь мне выжить, это правда? Ну, типа я просто хочу знать, что будет после. Как пройдет ритуал. Как я умру, что меня будет ждать и все такое. Ты как бог смерти должен знать много нюансов, мне кажется.

– Почему такой мальчишка, как ты, обращается ко мне столь фривольно? – холодно одернул он, распутывая свою паутинку и убирая комок красных нитей в карман. – Могу сказать так: смерть твоя будет не самой приятной. После нее тебя ждет суд, но я сделаю все, чтобы твоя бестолковая голова могла все еще функционировать. В качестве благодарности, разумеется.

Я задумчиво похлопал себя по щеке, глупо уставившись в одну точку. Звучало сносно, конечно, хотя все еще непонятно.

– Буду верить в тебя, друг. – Я шутливо ударил его по спине. Его постоянно недовольное лицо меня стало забавлять. – Проведем вместе вечность, да?

– Надеюсь, что нет, – едва слышно огрызнулся он. – Отправлю тебя к Юри, вы поладите.

Оставив его одного, я прошелся по всей опушке в томительном ожидании, когда очнутся девочки. Они были собеседницами в миллиард раз лучше Менбусина.

Было в этом месте что-то загадочное и поэтичное.

Остановился в самой дальней точке от всех, ступив немного вглубь леса. Никаких запахов и лишних звуков. Я остался один на один с самим собой и, прикрыв глаза, глубоко дышал полной грудью, прокручивая в голове множество воспоминаний.

Вспомнил и маму, которая когда-то меня вроде как любила. Как она обрабатывала мне коленку, после того как я свалился с велосипеда. Острый камень глубоко вошел в кожу, оставив на том месте небольшой розоватый шрам. Но мне было не больно. Скорее грустно, что я не смог поехать с друзьями дальше.

Вспомнил сонбэ и как мы делали домашку в пустом школьном кабинете, слушая крики ребят со спортивной площадки. Помнится, в тот день было очень душно, это случилось перед каникулами. Я методично скрипел карандашом по бумаге. В такие дни, как тот,