Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

окружали их полукольцом. Топорщили шерсть на холках, били хвостами, припадая на передние лапы. Откатившийся к стене фонарь подчеркивал контуры их тел, оставляя в середине черноту.

Игнасий осторожно, на палец, приоткрыл крышку. Тонкий пучок искр вылетел и потух, не долетев до цели. Твари дернули ушами, но остались на месте. Оглядываться на мальчишку времени не было.

— Отходи назад. Сейчас же. Слышишь? — Игнасий старался, чтобы голос звучал уверенно. — Святыня отведет тебя. Кого встретишь, скажи: новый алтарь тьмы в храме пророков.

Юржин молчал. Застыл от ужаса? Впал в ступор? Мрак! Как не вовремя!

— Юржин! Беги!

Ближняя тварь пружинисто присела на задние лапы и прыгнула с места. Игнасий отшатнулся, снова открывая шкатулку. В этот раз ему удалось прицелиться. Широкий сноп искр ударил чудовище в грудь и сбил на землю. Шкура задымилась, зашипела. И тут же оставшиеся три рванулись вперед.

— Беги!

Страх придавал сил. Игнасий отпрыгнул с неожиданной для себя ловкостью и распахнул крышку. Одна тварь оказалась в стороне, в обеих других угодили искры, вскользь, по касательной. Клыки передней на излете полоснули бедро. Игнасий попытался ее оттолкнуть, но удар прошел насквозь. Вниз к колену потекло горячее. Игнасий отступил, скособочившись, припадая на раненую ногу.

Твари остановились. Ждали команды? Или просто никуда не спешили, уверенные в своем праве? Игнасий медленно, по полшага отходил. Бедро жгло хуже огня.

Хорошо, что посвященный жрец тьмы оставался далеко. Рядом с ним твари наверняка сделались бы еще сильней. Но даже так Игнасию долго не продержаться. Юржин! Глупый мальчишка! Чего он ждет? Почему не пытается спастись?

Первая опаленная тварь уже трясла мордой и поднималась на ноги. Сквозь мелкие прорехи в шкуре, как звезды, пробивались отблески упавшего фонаря. Стоило моргнуть, как дырки затянулись. Быстро, слишком быстро для живого существа. Остальные твари расступились в стороны. Тьма скрывала силуэты и бесшумные шаги. Даже не видя их, Игнасий знал: они обходят сзади. Следующая атака станет последней.

Он не стал дожидаться ее. Попятился, снова рванул крышку, не обращая внимания на обожженные пальцы и тлеющий рукав.

Внезапный порыв ветра из-за спины подхватил искры и швырнул в тварей. Огоньки разгорались на лету. Игнасий крутанулся вокруг себя. Нутро шкатулки изрыгало искры по дуге. Они ложились широко, вразлет, на камни мостовой и тела чудовищ. Ветер подталкивал их, впечатывая в дымные бока. Вот они облепили морду и плечи одной твари — дым, шипение, треск. Пылающее покрывало продержалось ровно миг и просочилось сквозь тело. Безголовая тварь рухнула.

Юржин вдруг оказался рядом, бок о бок. Плетеный круг, сияя, плясал в его руках. На лице смешались ужас и восторг.

Неужели у них появился шанс? Всего три врага — и они сумеют сбежать. Или, напротив, пробиться внутрь.

Искры веером сеялись в черные спины, хотя и не так кучно, вразнобой, — но вот уже еще одна тварь беззвучно визжала, широко разевая пасть. На мостовой, по которой она каталась, оставались клочья дымной плоти.

Оставшиеся два существа кружили вокруг людей, не убегая, но и не атакуя. Ждали нужного момента? Не выпускать их из виду становилось все сложней. Раненая нога отяжелела и при каждом движении разрывалась болью, пальцы горели. Рядом гневно сопел Юржин, азартно вскрикивая каждый раз, когда искры попадали в цель. И тут между мгновениями, будто из ниоткуда, в мысли просочился бесплотный голос: «Так, чем ты тут занят? А, вот оно что». Игнасия затопило одобрение Яэ-истины, невесомое, как жучиное крылышко и всеобъемлющее, как воздух.

Зрение будто раздвоилось. Вокруг был все тот же растекшийся чернильный мрак, и вместе с тем пространство стали четче и ясней. Сквозь иллюзорную наведенную тьму Игнасий видел стены, барельефы, окна. Край неба светлел, предвещая рассвет. Черные твари, впрочем, остались такими же, как и были, а в проломленном дверном проеме по-прежнему бурлила тьма.

Резко сменившееся зрение вместе с потерей крови сыграли дурную шутку. Голова закружилась. Раненую ногу прострелило болью. Она подогнулась, и Игнасий рухнул на одно колено.

В эту же секунду твари прыгнули.

* * *

В развалинах храма Истины застыла тишина. Остовы стен казались нелепыми и жалкими. Утара смотрела на них и не могла поверить, что всего несколько часов назад на этом месте стоял величественный храм, вмещавший всю ее жизнь. Сколько же теперь потребуется работы, чтобы отстроить его заново!

Алтарь, к счастью, уцелел. Жрица Скал направила обрушение так, чтобы оно не зацепило ни середину главного зала, ни соседние постройки. Скалы же и приютили соседей, оставшихся без крова.

Большую часть ночи Утара просидела у постели отца Далассина, потерявшего рассудок. Он метался и плакал, звал давно умерших людей, но наконец затих. Дыхание выровнялось. Впалая старческая грудь мерно поднималась и опускалась. Сквозь редкие белесые ресницы проглядывали белки глаз. Возможно, когда он поспит и отдохнет, разум к нему вернется, а вместе с ним и способность связывать вышний мир с земным — но Утара и без того ждала слишком долго. Игнасий до сих пор не вернулся. Возможно, именно сейчас ему не хватало божественного покровительства, а она все медлила и не могла решиться. Утара поцеловала отца в лоб и поднялась. Она чувствовала себя воровкой.

— Прости, отец. Сейчас ты не можешь благословить или остановить меня. Но я сделаю то, что должна. А если… а когда ты придешь в себя, я верну. Я все верну обратно.

Утара глубоко вздохнула и отбросила со лба прядь белых волос. Теперь, когда она уже была на месте, нельзя было колебаться и терять время. Она прикрыла трепещущий огонек свечи ладонью и перелезла через обломки стен.

Мраморный пол главного зала был на удивление целым. Его усеивали только мелкие обломки и каменная крошка. Трещина, развалившая горящее здание пополам, аккуратно прошла вдоль стен, обогнув самый центр. Глыба алтаря высилась посередине неестественно ровно, как будто ничего не произошло. Утара поднесла к ней свечу. Гладкая, отполированная множеством рук, поверхность откликнулась чистым молочно-белым отсветом. Видит Всебесцветный Яэ, она не мыслит и не желает дурного, и она выполнит свое обещание, когда отец очнется.

Утара приложила к камню обе ладони. Тот отозвался теплом и покалыванием в кончиках пальцев, как будто ждал именно её.

— Я, Утара Истина, клянусь. Клянусь всегда и всюду добровольно следовать воле твоей. Клянусь быть проводником ее, руками и очами. Клянусь быть твоим воплощением в сущем мире, защитой и опорой для других людей. Клянусь.

Тепло из ладоней дошло до локтей, плеч — и затопило все ее существо. Утара ненадолго ощутила себя всемогущей и увидела братьев и сестер по