Первый Артефактор семьи Шторм - Юрий Окунев

он не ожидал, что в последний момент я коснусь его не ладонью, а запущу тонкий и максимально мощный поток воздуха.

Пусть мой Дар слаб, но тонкий как карандаш поток всё равно сильнее, чем мои кулаки, по крайней мере сейчас. Я увидел, как дёрнулся Дестреза, почувствовал, как ослабло давление его шпаги. Пользуясь инерцией от своего шага, скользнул шпагой по его клинку и ударил эфесом по его, сбивая отсохшую руку.

Испанец ловко отскочил назад, подобно лесному коту, и не говоря ни слова, перекинул шпагу в левую руку.

— Ты стал одарённым, — утвердительно сказал он. — Что ж, значит придётся показать тебе, ученик, как невежливо скрывать что-то от своего маэстро.

В следующие полминуты меня осыпали градом сильнейших ударов и парочку уколов и царапин я пропустил. Все они были мелкими и неопасными даже для моего слабого тела, но после этой череды я уже дышал, как кузнечные меха: тяжело, гулко и выдавая огромный жар. Ещё минута и упаду, как чёртова загнанная лошадь!

От ворот я находился ещё дальше, чем раньше. Пробежать теперь — вообще бесполезно, ноги едва держат.

Придётся идти на отчаянный шаг.

— Да, маэстро, — заговорил я, пытаясь отдышаться, одновременно засовывая левую руку в карман. Мой голос заставил Дестрезу разочарованно покачать головой. — У меня открылся Дар. Но это не главная моя сила на пути.

Испанец лишь наклонил голову: он больше не тратил дыхание на пустую болтовню.

— Теперь я артефактор, маэстро.

В следующую секунду я выхватил шар кальцита, покрытый рунами. Сохраняя фехтовальную позицию, поднял над головой, и бросился вперёд. Стоило нашим клинкам соприкоснуться, как я направил силу в шар, заставляя его ярко сверкнуть.

Несколько зелёных кинжалов рухнули на голову маэстро, заставляя того разрывать дистанцию и отбивать атаку сверху.

Через секунду схватка была окончена: испанец в верхней стойке закрывал голову от зелёных росчерков, а я, растянувшись в глубоком выпаде, касался шпагой его бедра.

— Касание, маэстро.

Он молча опустил оружие, а затем отсалютовал, показывая окончания схватки. Я же просто сел там же, где стоял — подняться из такой глубокой позиции у меня уже не удавалось.

— Я разочарован, Серхио, — тихо сказал Анхельм, заставляя меня поднять голову. — Ты говорил, что хочешь быть достойным мужчиной. Но в этом бою ты использовал против меня подлую магию.

Он развернулся и подошёл к брошенному на землю чехлу. Пришлось подняться, сдерживая кряхтение.

— Достоин ли тот мужчина, который позволил убить свою женщину из-за того, что соблюдал правила поединка с бандитами? Достоин ли тот сын, который позволил надругаться над родителями врагам, потому что оказался слабее? Смогут ли предки посмотреть на наследников, если они закончатся из-за неуместной вежливости?

Я сам не заметил, как мой голос набрал мощь, словно я снова стоял в своём храме и вещал перед последователями. Даже какое-то эхо появилось в воздухе.

— Мой род хотят стереть с лица земли, втоптать в грязь, забыть, как что-то неприглядное. Смеются, показывая на мою слабость, требуя при этом отбиваться от превосходящих сил. И после этого вы, маэстро, говорите о достоинстве и подлости? Намекаете, что я недостоин идти к своим целям⁈

Мне показалось, что я сейчас сожму кристалл в руке и он лопнет на осколки.

— Я годами по крупицам собирал свои знания и силы. То, что другим давалось легко, требовало от меня смертельного напряжения. Каждый мой шаг — пот и кровь! Кровь и пот под смех тех, кому повезло. Но несмотря на это, я прорвусь. Всегда прорывался. Даже если мир рухнет, я продолжу идти вперёд. Своим путём, как всегда!

Я опустил шпагу, кинул её в сторону газона, воткнув клинком в землю. Высшая степень неуважения к оружию. Но он вывел меня из себя.

Дестреза медленно повернулся. Его лицо сейчас было похоже на тёмную скалу, противостоящую штормовым морским ветрам. Шпага уже лежала в чехле за его спиной.

А затем он аккуратно поклонился.

— Следующая встреча через неделю, ученик.

И больше не говоря ни слова — ушёл.

* * *

Привалова прижимала к себе руку, баюкала, пытаясь унять боль. Хотелось заплакать, попросить брата, а лучше отца, взять на ручки и успокоить. Подуть, чтобы прошло, как говорила мама.

Но сейчас она была не в приоритете. Другим нужна был более срочная помощь.

Она же прижималась спиной к металлической стенке вертолёта и вспоминала произошедшее.

Врач, орудующий зелёным светом, активно примешивая к нему обычные лекарства из своего рюкзака, еле держался на ногах. Запёкшаяся на лбу и левом виске кровь казалась кривыми лапами неизвестного существа, вцепившегося ему в голову. Несмотря на это, он продолжал лечить раненых.

Роксана видела, как сдвинулся камень, почувствовала, как пахнуло лёгким запахом тлена. А затем раздался сухой треск, и по ним ударила невообразимая сила. Это была чистая сила Дара, без каких-либо примесей, будь то ветер или огонь. Почти физически ощутимый кулак, который снёс присутствующих, впечатав в стены.

«Мне повезло», — подумала Роксана, оглядывая усыпальницу, больше походящую теперь на поле боя. «У меня только рука, а у них…»

Кровавые пятна от разбитых голов, проломанная грудина лежащего рядом с саркофагом одарённого, стоны и хриплое дыхание. И ноющая сломанная рука, на которую девушка так неудачно упала, когда отлетела под действием невидимой обычным взглядом силы.

— Тяжело раненых — в первую очередь! — сразу приказал Кожедуб, когда врач поднялся с пола и подошёл шатающейся походкой к капитану. — У меня мелочи.

Врач приказал принести воды из подсобки, организовал из тех, кто более или менее стоял на ногах помощников.

От удара тяжело пострадало четверо, два одарённых и два солдата. За них сейчас боролся врач, стараясь одновременно подпитывать их Даром и готовить бинты и ножницы для первичной перевязки.

— Вызывайте подмогу, вертолёт. Нужно быстро в Бурденко, там разберутся.

— Я вызову, — откликнулся молодой тёмный, направляясь к выходу и доставая на ходу передатчик.

— Спасибо, Меньшиков, — поблагодарил Кожедуб. Наконец Роксана узнала его фамилию.

В следующее мгновение он пошатнулся, и Роксана его поймала, не давай упасть.

— Капитан, присядьте, — строго сказала она, стараясь заглушить боль, которая пожирала руку ещё более горячим пламенем, чем её Дар.

— Не место бабам на войне, — сказал он глухо, опускаясь по стене. Он закрыл глаза, видимо мутило. — Но без вас помирать совсем не с руки.

— Капитан, отставить похоронное настроение, — возмущённо сказала Роксана. — Вы ещё нам всем покажете, как