На пути к цели - Алексей Птица

Лиза, ошарашенно выслушав отца, не знала, то ли ей радоваться, то ли огорчаться и, утерев слёзы, ушла умываться, а дальше направилась к себе в комнату, куда буквально тут же пришла и её мать.

— Что же сразу об этом не рассказала, Лизонька⁈ Мы бы уже и меры все приняли, и тебе помогли, ты и встречаться стала бы с ним давно, глядишь, дело к свадьбе шло, а ты молчала…

— Да я совсем недавно сама узнала, я догадывалась, но не знала.

— Ладно, давай одно письмо напишем, я тебе помогу, а второе ты уже сама напишешь и отошлёшь. Не сегодня и не завтра. Анархисты эти повоюют немного и всё, разгонят их.

— А если не разгонят? Если они власть вдруг возьмут? — испуганно проговорила Лиза, до которой только сейчас дошёл весь трагизм сложившейся в империи ситуации.

— Чего это вдруг? Мы верим в нашего императора и армию, они всех разгонят.

— Но ты же, мама, даже помощь полицейскому не оказала, как они могут победить, если мы им помогать в том не станем?

— Испугалась я, другие помогут, твой фон барон и поможет, он же герой, вот и тебя защитит, и нас заодно. Ты не отвлекайся, доставай бумагу и пиши.

Лиза послушно достала письменные принадлежности и приготовилась выводить аккуратным почерком слова под диктовку мамы.

— Подожди, куда ты чернила берёшь. Карандаш возьми, им сначала напишем черновик, а потом уже на чистовик письмо перепишешь.

Глава 18

Академия

Граф Васильев места себе не находил, не зная точно, что происходит в Павлограде. После случившихся беспорядков он больше всего переживал за судьбы дочери и жены, ведь они остались в охваченной восстанием северной столице. В Великом Новгороде тоже не всё складывалось благополучно, но они справлялись, а там крупный город, центр беспорядков, а дочь учится в академии, будь она неладна.

Сегодня к вечеру он узнал, что на территории академии происходил бой, а связи нет, дозвониться ни до кого он не смог. Проведя ночь в полнейшем беспокойстве, наутро граф всё же дождался звонка от супруги. Разговор получился недолгим и скомканным, но самое главное он узнал: его дочь и жена живы, и всё с ними хорошо, насколько это можно представить в охваченном восстанием городе.

Информация о происходящих событиях доходила противоречивая и смутная, а чёрные флаги с белыми лозунгами встречались и здесь, но местный гарнизон и полицейские смогли быстро подавить все выступления и разогнать примкнувших к восстанию левых элементов и мещан с немногочисленными рабочими и крестьянами.

А вот в Павлограде всё оказалось намного сложнее, там ещё восстал флот, и чем всё это закончится, совсем неясно. Жену с дочерью необходимо вывозить из столицы, но это сопряжено со сложностями, а анархисты тоже не так просты, за ними стоят силы иностранных разведок, они смогут вычислить его семью и поймать их, а дальше… о последствиях лучше не думать. Хорошо, что он нанял охрану, да и сокурсники помогли дочери. Скорее бы всё это закончилось.

Так думал граф, читая поступающие ему на стол ежечасные сводки о положении дел в генерал-губернаторстве. Чаще они были короткими, в два абзаца, но иногда изобиловали подробной информацией о происходящем. Дел навалилось невпроворот, и конца и края этому не видать, но больше всего граф переживал не за себя, а за свою семью, и верил, что империя выстоит, в очередной раз.

* * *

Благополучно добравшись до общежития, мы вошли в свою комнату и с облегчением отметили, что там ничего не изменилось со времени нашего ухода. Выгрузив сумки, мы сразу же вновь ушли, так как всех, кто находился сейчас в общежитие, требовали прийти в административный корпус для получения задания по восстановлению зданий, их уборке и охране.

Территория академии оказалась оцеплена солдатами, которых всё равно не хватало на всю её площадь, и теперь кроме официальной охраны руководство организовало патрули из числа преподавателей и студентов, вооружённых всем подряд. Как только мы вошли в административное здание, нас сразу же перехватил профессор Беллинсгаузен, заметив в числе первых.

— О, кого я вижу! Барон Дегтярёв и его друг барон фон Биттенбиндер! Вы-то мне и нужны. Слышал, вы смогли отличиться при обороне академии от анархистов, а вы знали, что в число нападавших входили и наши студенты? Бывшие наши студенты, — сразу же оговорился он, не давая нам и слово сказать.

— Нет, не знали, конечно, — в одни голос удивленно заявили мы с Петром.

— Понятно, но теперь знайте, что среди нас тоже имеются предатели, мы опознали одного из них, которому товарищи-анархисты оторвали голову, уж не знаю, за что, но в ходе перестрелки с нашими защитниками он действительно потерял голову, видимо, уже когда умер. Возможно, они это сделали, чтобы мы не смогли опознать его, однако в нашей академии работает много людей с самыми разными достоинствами и возможностями дара. Вот с их помощью мы и определили его личность. Это оказался Вахтанг Кавабидзе.

Услышав знакомую фамилию, мы с Петром переглянулись.

— Я знал, что вы слышали о них, господин Дегтярёв, точнее, чувствовал. Что скажете?

— Это я его застрелил, а голову ему взорвали гранатой его подельники, уже позже.

И тут до меня вдруг дошло, кем являлись сбежавшие двое анархистов, и я с ходу выпалил.

— Их было пятеро, мы с Петром троих убили, а два скрылись, и вот эти двое сбежавших тоже наши студенты, их зовут Казимир Блазовский и Густав Седерблом.

— Вот оно, оказывается, как…

Профессор Беллинсгаузен на секунду задумался, потом резко засобирался.

— Так, молодые люди, прошу вас дожидаться здесь, вы мне нужны, а я к ректору, доложить новые сведения, после чего займусь вами вплотную, вами и вашим даром. Как раз есть время и лаборатория к вашим услугам. Мы должны завершить с вами исследование. Заодно и фон Биттенбиндера я посмотрю и проверю, в каком состоянии его дар. Подождите меня.

И мы с Петром остались. Ждать пришлось около часа, за это время мы переговорили с множеством студентов, что находились в здании, а также с некоторыми преподавателями. Судя по всему, наша академия оказалась в кольце блокады, как и все остальные военные училища и академии. В гражданских университетах обстановка царила иная, но по разговорам, во всех она складывалась по-разному.

Слухи вообще циркулировали по академии самые невероятные, и это